12. Превратиться в пыль...

Максим заглянул в тёмные печальные глаза Анжелики. Только с третьей попытки он смог найти её слабое место. И это усилие отняло у Страха много сил. «Старею, уже совсем никуда не гожусь, - подумал он. – Хорошо, что я оставил наследника. Но справится ли он? Хватит ли у Валерика сил пойти по моим стопам?»

«Итак, Анжелика... Больше всего на свете она боится вечера пятницы, поэтому сегодня сама не своя. В конце рабочей недели её муж Василий всегда напивается и устраивает скандал. Дочку пугает, крушит всё на своём пути», - думал Максим. К нему вернулось обычное хладнокровие.

«Боишься мужа? Правильно боишься. Василий сегодня особенно зол на тебя. Кто-то из друзей сказал ему, что Анита не его ребёнок. Что отец её - твой бывший одноклассник Руслан. Вы ведь когда-то встречались. И знаешь, что сделает твой муж, когда вернётся домой? Прежде всего, изорвёт в клочья то зелёное платье, которое ты сшила для заказчицы. Василия всегда раздражали эти тряпки. И заказчиц твоих он терпеть не может. А потом Василий ринется к кроватке Аниты, схватит её за волосы и приложит как следует головой о стену», - мысленно обратился Страх к Анжелике.

Смуглое лицо молодой женщины побелело от ужаса. «Нет-нет, он Анечку до сих пор пальцем не тронул. Даже, когда она не слушалась, Васька только кричал. Нет-нет, он на такое не способен», - думала она, но губы Анжелики побледнели и задрожали.

«Ну до этого не трогал, а сегодня сделает исключение. Василий и всегда-то был неумён и неуравновешен, а уж когда начал пить…Помнишь, ты недавно смотрела по телевизору репортаж о пьяном отце, который выбросил из окна трёхмесячного сынишку, потому что он слишком громко плакал? Ты не думала, что Василий может сделать то же самое? А внизу у вас бетон. Мало шансов выжить. Очень мало. Особенно, для шестилетнего ребёнка», - продолжал Максим.

Валерик смотрел на отца, впитывая каждое слово. Анжелика не отрывала глаз от лёгкой тюлевой занавески, которую шевелил ветер. Лицо её стало белым, как одеяло, под которым мирно спала маленькая Анита.

«А, может быть, всё будет по-другому, - решил нанести последний удар Страх. - Василий сначала пройдёт на кухню, откроет холодильник и водки там не найдёт. Разъярится, возьмёт из раковины большой нож с коричневой ручкой и побежит в комнату. Набросился на тебя и нанесёт несколько ножевых ударов. Несильных. Анита проснется и заплачет. Это разозлит Василия ещё больше, и он набросится на неё. И удары эти уже будут гораздо серьёзнее. Анита умрёт в больнице».

- Нет-нет, нет! - воскликнула женщина, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Больше Страху нечего было здесь делать, первый приступ голода он утолил. Максим хотел взять Валерика за руку и вместе с ним перенестись во двор, но мальчик замер, словно зверь перед прыжком. Валерик, не отрываясь, смотрел на крепко спавшую Аниту.

И тут девочка пронзительно завизжала.

- Анечка, что с тобой? Что тебе приснилось? - запричитала Анжелика, бросилась к дочери и прижала дрожащую девочку к груди.

- Мне приснилось, что мы пошли в зоопарк, а там, в клетках не звери, а огромные глаза. А потом они выбрались из клеток и напали на нас, - пробормотала Анита. Она дрожала, как лист.

- Что, неплохой сон я внушил этой девчонке? - проговорил Валерик, когда они с Максимом оказались во дворе. – И, знаешь, мне теперь хорошо. Мне ещё так никогда не было… И тепло. И…

- Пойдём, - сказал Максим. Голос его прозвучал неожиданно сурово.

Страх должен был радоваться дебюту сына. Но почему-то в эту минуту он чувствовал нестерпимую, почти физическую боль.

Даже когда отец бросил Максима, даже когда умерла Кристина ему было всё-таки легче. Но чем вызвано это тёмное, безотрадное чувство Максим и сам не понимал. Может быть, он воочию увидел дальнейшую судьбу сына? Жизнь за счёт человеческих страданий, чувство вины, одиночество, голод, который словно сжигает изнутри, и в конечном итоге безграничная усталость? Но ведь Максим на протяжении десяти лет готовил Валерика именно к этому.

Не сразу, далеко не сразу Максиму удалось справиться с собой и вернуться к поиску жертв. Он утолил голод за счёт женщины, чья пятнадцатилетняя дочь задержалась на дискотеке. Потом пришла очередь пожилого мужчины, жену его увезли в больницу с сердечным приступом. И напоследок они с Валериком посетили беременную женщину, которая боялась умереть в родах или произвести на свет неполноценного ребёнка. С недавних пор для удовлетворения голода Максиму требовалось уже четыре жертвы.

Когда они с Валериком вернулись домой, мальчик взахлёб делился с отцом своими впечатлениями. Больше всего радовал мальчика собственный дебют. Максим довольно грубо перебил сына и ясно, чётко, не вдаваясь в детали, рассказал Валерику о его будущем.

- И ты уйдёшь? Ты оставишь меня одного? - проговорил мальчик, и по его бледной щеке скатилась слезинка. - Пожалуйста, не оставляй меня! Почему мы не можем вместе добывать себе пропитание?

Тут Валерик не выдержал и заплакал в голос.

- Пойми, любая привязанность гибельна для тебя. Полюбишь меня, начнёшь сочувствовать своим жертвам и в конечном счёте умрёшь. От любви до сострадания один шаг. Ты должен быть свободен. Мы не имеем права заводить семью, - отрезал Максим.

От горя и отчаяния грудь у него болела. Страху казалось, что вместо сердца у него - битое стекло. А, может быть, так оно и было?

После бессонной ночи, прошедшей в слезах и бесплодных уговорах, наступила самая тягостная минута.

- Прощай, - просто сказал Максим. - Помни, ты не один. Наши друзья станут тебе помогать. Мне пора. Не иди за мной.

И, не оглядываясь, Максим покинул пыльную замусоренную комнату. Даже когда Страх шёл по улице, в ушах у него звучал громкий плач сына. Голова болела невыносимо, и каждый вздох причинял жгучую боль. «Вот бы прямо сейчас… Но ещё нужно попрощаться с друзьями, взять у Павлины пузырёк», - думал Максим. Серый рассвет обволакивал его, словно мокрая простыня. И был он такого же цвета, как и глаза Валерика, который остался там, в опустевшем доме.

«Которого ты бросил, бросил, бросил», - шелестели деревья.

«Которого ты предал, предал, предал», - говорили шаги, гулко отдававшиеся на непроснувшейся улице.

- Не предал и не бросил. Я поступил так ради его же пользы. Со мной Валерик погибнет. У таких, как мы, не должно быть семьи, - бормотал Максим.

«Лжёшь, лжёшь, лжёшь», - шелестел ветер.

«Ты просто устал, устал и не хочешь ответственности», - пронзительно кричали птицы.

«А, может быть, всё, действительно, так, - замирая от ужаса, думал Максим. - И мой отец не захотел ответственности и бросил меня. Но он-то меня никогда не любил. Или просто этого не показывал? Что если я совершаю большую ошибку? Нет, и Павлина говорила, что после его десятилетия мы должны расстаться. Иначе дни мальчика сочтены. А Павлина никогда не врёт»

***

- Господи, что случилось? На тебе лица нет, - ворчливым тоном проговорила Павлина, когда Максим вошёл, нет, скорее ввалился в её бедное захламлённое жилище.

- Я оставил его, бросил, - прошептал Страх. - Он там один.

- Валерик? Ну и слава богу. Пора ему уже вести самостоятельную независимую жизнь. Взрослый парень как-никак, - сказала Павлина.

- Он так плакал, когда мы прощались. Ты не представляешь, - признался Страх, немного успокоившись. Уверенность Павлины невольно передалась ему.

- Ты тоже плакал, когда ушёл отец. И полгода ходил сам не свой. Однако это не помешало тебе добывать себе пропитание. Не переживай. Валерка поплачет-поплачет и перестанет. Джина от него без ума. Она-то найдёт способ его отвлечь, - проговорила старуха. - Ладно, я так понимаю, ты хочешь попрощаться со всеми. Возьми пузырёк и жди здесь. Скоро я всех приведу

Прощание прошло так, как и представлял себе Максим. Смарагда, горько плача, обнимала его худыми и длинными руками и всё повторяла:

- Как же мы будем без тебя? Как нам будет тебя не хватать! Бедный малютка! Как он будет расти без отца?

Павлина по обыкновению начала на неё ворчать, хотя и сама несколько раз украдкой вытерла глаза. Джина звонко расцеловала Максима в обе щеки, измазав его ядовито-красной помадой.

- Не забывай нас! - повторяла она.

Истра молча обняла Максима, а Стамир пожал Страху руку и отвёл глаза.

Максим тепло со всеми попрощался и навсегда покинул жилище Павлины. Путь его лежал в жёлтый особняк, где на дне тёмно-зелёной вазы спала Кристина. «Мы встретимся. Мы вот-вот встретимся с тобой», - бормотал Максим, но на душе у него было не спокойно. Он боялся за Валерика и чувствовал вину перед сыном.

Временами его занимали совершенно посторонние мысли. «Странно, раньше я всё время менял имена. Но вот уже одиннадцать лет называю себя Максимом. Интересно, с чем это связано? Может быть, дело в том, что одиннадцать лет назад я стал семейным человеком?» - думал он.

Наконец, Максим остановился около жёлтого двухэтажного дома, обнесённого чёрной витой оградой. От заброшенного особняка веяло покоем. Некоторое время он в задумчивости смотрел на дом, вспоминая, как в первый раз привёл сюда Кристину.

- Ну всё, пора, - сказал он сам себе.

***

Страх спустился в подвал и с благоговением взял в руки тёмно-зелёную вазу. В гостиной он высыпал на ладонь горсть фиолетовой пыли и развеял её по комнате.

- Ска-ма-инь! - громко и отчётливо сказал Максим.

Судя по его расчётам, заклинание должно было сработать через пару часов. После Страх вытащил из кармана пузырёк, поднёс его к губам и поморщился. Снадобье оказалось на удивление горьким.

Спустя мгновение лицо Максима исказилось и посерело. На губах выступила кровь.

- Сэйминь! – пробормотал он, морщась от боли, и упал на ковёр.

После недолгих конвульсий Страх умер, а ещё через пару минут тело его превратилось в горстку угольно-чёрной пыли.

***

Максим так никогда и не узнал, что перед смертью сделал доброе дело. Анжелика под влиянием жутких образов, которые внушил ей Страх, приняла твёрдое и окончательное решение уйти от мужа. Она собрала вещи, разбудила и одела маленькую Аниту и в тот же вечер уехала к матери в другой город. Василий несколько раз приезжал к ней, просил прощения, говорил, что бросил пить. Но Анжелика, раз и навсегда разгадавшая сущность своего мужа, к нему не вернулась.

Продолжение следует