11. Счастливая Монета. Финал

Элизабет удивленно посмотрела на него. Все вышли, дядюшка с Джоном направились в гостиную, а тётушка побежала в погребок за портвейном.

Сэм и Элизабет подождали, пока служанка уберёт со стола. Наконец они остались одни. С чего начать? Сэм растерялся, было приготовлено столько слов, но в один миг они забылись все до одного. Элизабет стояла у окна и рассеянно смотрела на улицу, пасмурное небо и мелкий дождь навевали тоску. Сэм вспомнил, как Элизабет появилась в его жизни. Это случилось сразу после переезда дядюшки и тётушки в Лиссабон.

В то время крестьян обложили бесчисленными налогами. Родители Элизабет подались из деревни в город, чтобы хоть как-то прокормиться. Увы, как и многим другим искателям лучшей доли, им не повезло. Вскоре отец умер. Элизабет с матерью в поисках работы забрели в гостиницу родных Сэма. Сердобольная тётушка не могла отказать несчастным. Через год женщина умерла, и старики удочерили малышку. Так Элизабет вошла в семью Хью и Урсулы.

Сэм увидел Элизабет первый раз, когда той было всего десять, и стал относится к ней как старший брат. Но когда Элизабет исполнилось семнадцать, всё изменилось − приехав однажды домой, Сэм её не узнал. Вместо малышки Элизабет, его встретила девушка с застенчивой улыбкой и восторженным взглядом черных глаз. С той минуты между ними всё стало по-другому. Сэм, чувствуя волнение, старался избегать Элизабет. Его общение с женщинами сводилось к коротким встречам в салоне мадам Жужу в Лиссабоне, или в кабаре мистера Маквиса в Лондоне, и в планы Сэма совершенно не входило что-либо менять. Время шло, он сторонился Элизабет, она, ничего не понимая, обижалась, но вскоре перестала искать общения и замкнулась.

Несколько раз к девушке сватались сыновья приятелей дядюшки Хью, но им было отказано. И вот на днях новое сватовство. Этот Жуан да Коста Силва, здоровенный как бык, с черными кудрями − полная противоположность Сэмюелю Лейнстеру, высокому, худому, с тонкими чертами лица и пепельными волосами. Нет, конечно Жуан был красив, Сэм не мог этого не признать. Но его глаза, большие, навыкат, в них не было ничего кроме алчности и похоти. Ну, а что от него ещё ожидать – владелец мясной лавки, и этим всё сказано. Желваки на скулах Сэма заходили. Он взял Элизабет за руку, и она ее не отдернула. Сэм принял это за добрый знак:

− Лизи. Ты уже решила?

Невысокой Элизабет пришлось запрокинуть голову чтобы посмотреть в глаза Сэма.

− Решила что? – ответила она вопросом на вопрос, не желая упрощать ему задачу.

− Ты примешь предложение Жуана? − голос предательски дрогнул.

Элизабет опустила голову. Сэм, запаниковал: «Я опоздал, какой же я болван, как можно было так тянуть». Сердце сжалось, и он уже собрался отступить.

− Мне больно! – вскрикнула Элизабет, и Сэм почувствовал, как крепко он сжал ее ладонь.

− Лизи я не хотел.

Элизабет вырвала ладонь, лицо раскраснелось, а глаза метали молнии. Сэм положил руки ей на плечи, как делал это раньше, когда Элизабет была ребёнком, но она отстранилась и отвернулась к окну.

− Ты никогда ничего не хотел, − она говорила зло, − к чему тебе знать, что я решу.

− О чём ты, Лизи? – Сэм оторопел, никогда раньше она не разговаривала таким тоном.

Но, похоже, Элизабет уже остыла и снова повернулась, взгляд погас, а лицо стало бледным. Поджав губы, она холодно посмотрела в глаза Сэму:

− Да, я приму предложение Жуана. Я слишком долго ждала, теперь уже нет смысла. Я хочу детей. Хочу свой дом, семью. Хочу, в конце концов, чтобы меня любил мужчина. Да, я приму предложение! − в голосе прозвучало отчаяние.

Сэм похолодел от того, что услышал, в душе зазвучал похоронный марш. Всё рухнуло. Стало тяжело дышать. Он судорожно прижал руку к груди и нащупал под рубашкой что-то твердое − монета! Закрыв глаза, Сэм в отчаянии принялся умолять талисман о помощи.

− Сэмюель, тебе плохо? − Элизабет схватила его за запястье и стала трясти. − Открой глаза. Не молчи.

− Я люблю тебя, Лизи, и, если ты выйдешь замуж за этого мужлана, я умру.

Элизабет отпустила его руку и замерла. Сэм обхватил её за плечи и притянул к себе:

− Но я не хочу умирать.

− Ненавижу, ненавижу тебя, − Элизабет яростно стала колотить кулачками в грудь Сэма, но, секунду спустя, зарыдала и прижалась к нему.

− Лизи, ты будешь моей женой?

Элизабет всхлипнула и закивала головой. Сэм прижал ее ещё крепче, чувствуя, как жар разливается в груди. Но это был не тот жар, который пробуждали в нем девочки мадам Жужу. Сейчас огонь пылал в сердце и поднимал к небесам.

Через минуту он вытирал её заплаканное лицо платком, как много лет назад, когда она рыдала над погибшим в канаве котёнком. Элизабет раскраснелась, пухлые губки стали еще алее, и Сэм поцеловал её. Главные слова были сказаны, и первый поцелуй закрепил их.

Держась за руки, они вошли в гостиную. Дядюшка Хью и Джон сидели в глубоких креслах с бокалами рубинового портвейна. Тётушка Урсула пристроилась на низенькой софе с вязанием в руках. Все посмотрели на вошедших, и Сэм не стал тянуть:

− Тётя, дядя, я хочу вас просить, − он запнулся, и откашлявшись продолжил, − просить руки Элизабет.

Старый Хью встал и промолвил торжественно, нисколько не удивляясь, как будто долго готовился к этой речи:

− Что ж Сэм, если Элизабет согласна, то мы с твоей тётей не против. Ответ за тобой милая, − он посмотрел на Элизабет с отеческой нежностью.

Сэм достал из кармана коробочку, открыл и протянул Элизабет.

– Я согласна, − счастливо ответила она.

Сэм, волнуясь, вынул кольцо и дрожащими руками надел на её пальчик.

Тетушка, откинув вязание, подбежала к Элизабет, обняв свою воспитанницу, она благословляла её, плача и смеясь. Дядюшка тряс племянника за плечи и шутливо выговаривал за такое долгое раздумывание. Джон стоял рядом, довольно улыбался и вытирал влажные глаза.

Все расселись и выпили за радостное событие. Сэм извинился, пообещав скоро вернуться, вышел, а когда возвратился, в его руках была старенькая скрипка.

− Джон, ты её помнишь? Это всё что у меня осталось, когда ты пропал. Я хранил её как память о тебе.

Джон онемел, он взял свое сокровище и прижал к груди. Через минуту, настроив инструмент, он заиграл, а Сэм запел:

Что делать с пьяным китобоем,

Что делать с пьяным китобоем,

Что делать с пьяным китобоем,

Рано, рано утром…

***

На следующий день, 13-го октября 1907 года, в полдень, капитан Лейнстер и папаша Гарнет приехали в порт. В глубокой скорби наблюдали они, как два военных корабля отбуксировали «Фермопилы» на внешний рейд Лиссабона. Много лет назад, судьба свела всех троих вместе, но, спустя короткое время, разметала в разные стороны. Каждый пошёл своей дорогой, ничего не зная друг о друге. Но теперь, волей провидения, в последние дни жизни чайного клипера «Фермопилы», их пути снова сошлись. Сын Джона, Сэмюель, предложил отцу и капитану Лейнстеру проводить клипер на одном из кораблей, но они отказались, не желая смотреть как идёт ко дну легендарный парусник.

– Нет, Сэмюель, ты иди, а мы простимся со старым другом здесь. После найдёшь меня в «Солёной шхуне», мы с капитаном пропустим по стаканчику.

Лейнстер с Гарнетом остались одни. Вскоре «Фермопилы» скрылся из глаз, послышался португальский гимн, прозвучал взрыв.

– Вот и всё, – сказал Сэм надтреснутым голосом.

– Пойдём, – глухо отозвался Джон.

Они отправились в знакомый паб, где днем ранее отмечали встречу. Первые два стакана выпили молча, каждый вспоминал время, проведённое на клипере. Прошло несколько минут, Джон встрепенулся и посмотрел на Сэма чуть захмелевшим взглядом:

− Кое-что я еще не рассказал. То, что тебе нужно знать. Это о монете.

Сэм нащупал на груди монетку.

− Это произошло несколько лет назад, в Сиднее. Там я встретил одного своего давнего знакомого, признаться сразу его и не узнал. Он меня увидел: «Гарнет, − кричит, − ты ли это?». Я сразу не понял. А это был тот самый старший помощник капитана, которого спас твой отец. Дюк Вайсс, вот как его звали, совсем старый, лет наверно девяносто, но голова ясная, всё помнил. Это невероятно. Оказывается, он жил со своей дочерью в Сиднее уже несколько лет, да. Пригласил меня в гости, на равных. Я даже немного струхнул. Глубоко в голове засела привычка к старшему помощнику с почтением относиться, хоть он мне давно и не начальник. Ну речь не об этом. Я, когда ему свою историю рассказал, он долго не мог остановится, всё подробности переспрашивал, возмущался. А как понял, что ты сын Робина Лейнстера, так вообще успокоится не мог. Даже дочка его разволновалась. Когда он малость в себя пришёл, начал разговор о твоем отце. А потом и о монете. Я ему монетку показал, да рассказал, как она у меня оказалась.

Сэм снял монету и начал разглядывать. Старая и настолько затертая, что рассмотреть рисунок было очень сложно: на одной стороне чей-то профиль, на другой – птица, возможно орел, или сокол.

− Вот, видишь, − Гарнет ткнул пальцем в профиль, − Это финикийский бог Ваал, а это, ну-ка переверни, орел. Монета называется тирский шекель, очень старинная, ей больше двух тысяч лет, поверишь ли? Но, не это самое удивительное. Старик Вайсс сказал, что она переходила в его семье от отца к сыну с незапамятных времён, а вместе с монетой передавалась легенда. Якобы она та самая, которую апостол Пётр, достал изо рта рыбы, чтобы уплатить налог.

Сэм скептически посмотрел на Джона:

− Ну, уж это точно сказка.

− Да, конечно, и я особо в это не верю. Две тыщи лет почти прошло. Но суть не в этом. Монета притягивает к хозяину удачу. А уж в этом я сам убедился. Да ты, верно, тоже, − Джон многозначительно поднял брови и ухмыльнулся.

− Да, вчера удача мне улыбнулась. Хоть я уже не верил, − глаза Сэма заискрились счастьем.

− Ну, видишь.

− Но, если это семейная реликвия, как мог Вайсс, взять и подарить её?

− Я о том же спросил у него. Так знаешь, что он ответил: «если бы не Робин Лейнстер, то я утонул вместе с ней». Монета принесла ему удачу в виде отваги Робина. И стала высшей благодарностью Вайсса твоему отцу за спасенную жизнь. Когда Дюк узнал, что монета у меня, то наказал найти тебя и вернуть. Отдавая её Робину, Вайсс хотел, чтобы талисман передавался по наследству в его семье. Я ему обещал. Он умер в том году. Но я выполнил завещание. Вот такая история, Сэмми.

Сэм задумался, всё настолько переплелось, он уже не мог понять, где заканчивается обычная судьба и начинается чудо. Да чудо ли это? Отцу монета не много удачи принесла, хотя кто его знает. Не оставь он её дома, был бы он сейчас жив? Но у Сэма не было ответов. Он вспомнил личико Элизабет, на душе сразу потеплело. Да какая разница, он сейчас счастлив, впервые за много лет. Прощаясь в тот вечер с Джоном Гарнетом, капитан Лейнстер сказал:

− Джон, у тебя удивительная способность неожиданно появляться в моей жизни и в одно мгновение переворачивать всё с ног на голову.

– Надеюсь, Сэм, ты не в обиде на старого друга? − засмеялся Гарнет, хлопнул его по плечу, весело подмигнул, и, то ли в шутку, то ли всерьез сказал, − Благодари монету, похоже это она свела нас и каждому принесла удачу в свой срок.