06. Ад. Дядя Кока

Внезапно раздался резкий сигнал, тут же заложивший уши, но заставивший крыс ненадолго отступить. Трактор, подъехавший вплотную, протянул к дяде Коке большой, со стершимися до белого металла зубцами, ковш, и чиновник с проворством бешеной обезьяны запрыгнул в него. Вместе с ним в ковш успели залезть несколько самых голодных крыс, никак не желающих расставаться со своим ужином. Несколько пинков покусанными в лохмотья ногами, вернули их в компанию собратьев. Ковш медленно поднялся на недосягаемую для грызунов высоту, хотя самые отмороженные, проявляя чудеса прыгучести и демонстрируя редкое упрямство, не оставляли попыток добраться до жертвы.

Так и стоял дядя Кока в свете мощных прожекторов полуголый, жалкий, сурово покусанный, истекающий кровью и слезами, держась за борт ковша и с ужасом поглядывая на живое серое море внизу, так жаждущее его плоти. С диким скрежетом распахнулась дверца в кабине трактора, кто-то тяжело спрыгнул на землю. Не спеша, наступая прямо на крыс, отчего те лопались, пуская кроваво - кишечные фонтанчики и хрустели, словно попкорн, тракторист подошел и встал у ковша, по – хозяйски уперев в бока ручищи:

- Ну что, болезный? – металлические коронки, отражающие свет прожекторов, делали его широкую улыбку лучезарной, искрящейся.- Как тебе тут живется – можется? - его неторопливый, тягучий бас вызвал у дяди Коки острый приступ жалости к себе.

Чиновник вдруг зарыдал в голос, как маленький мальчик, растирая кулаками глаза, размазывая по лицу кровь, сопли, слезы и грязь:

- Мусорщик... забери меня отсюда, умоляю.... – взмолился дядя Кока, всхлипывая, как ребенок.

В ответ тракторист расхохотался, запрокинув массивную черную голову с оттопыренными красными ушами. Крысиное море вторило ему многоголосым визгом, молчали только те, кто доедал свежие останки своих собратьев прямо у высоких, черных сапог мусорщика.

- И куда мне тебя забрать? – спросил он немного успокоившись.

- Подальше от этого места... – захныкал Рокотов

Ответ вызвал новый взрыв хохота, многие крысы повалились на спины и завизжали как свиньи, обнажая при этом длинные, хищные резцы и подрагивая розовыми лапками.

Мусорщик вдруг посерьезнел, стал расти, увеличиваясь в размерах. Когда голова поравнялась с ковшом и черный, с отблесками адского пламени, взгляд оказался на одном уровне с серыми, заплаканными глазами дяди Коки, мусорщик, широко раскинув руки, пробасил:

- А тут везде одна свалка – мощный голос эхом отразился от вершин мусорных гор и тяжелой печатью осел в сознании чиновника. Даже крысы присев на задние лапки, задрали мордочки, проникновенно глядя на дядю Коку.

- Как?, – отказывался поверить в очевидное, чиновник.

- А вот так...

«А города, реки, поля, леса, океаны?! Природа?!» - хотел спросить чиновник, но мусорщик читал мысли и, покачав головой, ответил сразу:

- Ничего этого больше нет... осталась только свалка.

Тогда, не обращая внимания ни на кого, чиновник уселся на днище ковша, свесив меж зубьями искусанные крысами, окровавленные ноги и горько зарыдал. Ему было уже все равно, чем окончится это жуткое существование, он хотел побыстрее покончить с этим. В следующий момент, решившись, он вновь поднялся и, глядя на то, как жадно трепещут длинные крысиные носы, как хищно тянутся к нему их острые коготки, как в нетерпении бьются о землю их голые хвосты, он закрыл глаза и прыгнул вниз.

(продолжение следует)