03. Жидкие чудеса

Каморка Оли состояла из разнообразных оттенков серого. Мрачнела кровать, накрытая покрывалом свинцового цвета. Загадочно улыбалось большое овальное зеркало. Дрожал от старости рассохшийся деревянный стол, посеревший от грязи, пыли и времени. И только большой круглый стеклянный шар, примостившийся на полочке, напоминал радугу.

Оля взяла его в руки и немного потрясла. В отличие от своего двойника из параллельной реальности, шар показывал не вечную зиму, а жизнь Алексы, занявшей место Оли на Земле. Девушка с ненавистью наблюдала за самозванкой, бредущей по заснеженной улице. Белое пальто, длинные каштановые волосы, серые глаза - всё это было украдено у Оли.

«Хоть из нянь уволили, потому что невольно повторила свой грех. Потеряла маленького Максимку, его с милицией искали, - с неожиданным злорадством подумала Оля. - Удивительно, как это он не погиб. Что-то разладилось или так и было задумано? Наверное, всё спланировано. У двойника Марго, самозванки Гульнары, тоже не получилось покончить с собой. А Денис меня даже не ранил. Только напугал до полусмерти. Интересно, куда идёт Алекса? К деду Семёну в гараж за картошкой? Будет вечером ужинать с родителями. Моими, у меня украденными. А после закроется в комнате и начнёт переписываться с Дэном. Точнее, его двойником Александром. Как же всё запутано!»

При мысли о любви двух воскрешённых из мёртвых самозванцев Олю замутило. Отогнав неприятную мысль, она принялась собираться на работу. Пригладила жёсткие, как проволока, рыжие волосы, которые успела возненавидеть, накинула старомодное тёмно-красное пальто прямо на домашнее платье и вышла на лестницу. Там пахло крысиным помётом и свалявшейся пылью.

Оля медленно брела по серым улицам, с отвращением смотрела на высокие двадцатиэтажные здания цвета октябрьского неба, птиц с душераздирающими криками разбивавшихся о каменные стены, больную зеленоватую реку. В Мёртвом городе всегда стояла поздняя осень - начало ноября, когда природа застывает и съёживается в ожидании снега.

- Оль… Алекса, привет!

- Здравствуй, Гульнара, - Оля с жалостью посмотрела на смуглую черноглазую брюнетку, в которую по собственной глупости превратилась рыжеволосая, никогда не унывавшая Марго.

- Мне было так страшно! Ты не представляешь! Я опять побывала там, - так Марго называла параллельную реальность, место, где заново переживались грехи. - Я оказалась в девятнадцатом веке. Забеременела от своего барина, и меня выставили на улицу в морозную декабрьскую ночь.

Оля слушала вполуха. Марго пережила множество самоубийств. Бросилась с крыши шестнадцатиэтажки из-за долгов в девяносто восьмом, наглоталась маминого снотворного из-за неразделённой любви в семьдесят девятом… Во всей этой безысходности девушку утешало только маленькое зеркальце. С его помощью в Мёртвом городе Марго могла наблюдать за самозванкой, похитившей её жизнь.

- И вот теперь она живёт вместо меня, - с каким-то странным удовольствием жаловалась Марго. - Эти жидкие чудеса, чёрт бы их побрал! Если бы не они, я бы жила с мамой и братом, встречалась с парнями, гуляла по городу. Ой, привет, Дэн!

Денис, как всегда, хмурился. Он страдал так же, как Марго и Оля, а, может, даже больше. Наверное, больше. Ведь Дэн был самым строгим судьёй не только для окружающих, но и для самого себя. Но, в отличие от остальных, парень никогда не делился с окружающими своими переживаниями, всё держал в себе.

Молодые люди понуро брели к «Институту красоты», уродливому тридцатиэтажному зданию, а улицы серели и печалились им вслед.

«Какие одинаковые, - должно быть, цедили про себя дома, асфальт и загаженные птицами-самоубийцами тумбы. - Все они запятнали себя кровью родных и, чтобы оживить неживое, поселились здесь. Поменялись внешностью и судьбой с мертвецами и грешниками. Скука!»

- Никто не заставлял нас покупать жидкие чудеса. Мы сами во всём виноваты, - голос Дэна прозвучал неестественно громко в этом вечно-пасмурном, вечно-ноябрьском дне. - Мы продолжали уходить в параллельную реальность, несмотря на ужасы и серые утра. Мы сами…

- Дэн, не надо, - Оля попыталась погладить парня по руке, но он оттолкнул её.

- Чего ты завёлся? - капризно протянула Марго, превратившаяся в черноглазую Гульнару.

- И потом нам повезло, что мы оказались здесь, в Мёртвом городе слабого режима, а не в кислотном озере или в огне. Говорят, есть такие поселения для маньяков и киллеров, где их каждый час заживо поедают слизни. Согласись, наше положение…

- Фу, ну и гадости! - передёрнула плечом Марго-Гульнара. - И потом те, о ком ты говоришь, тяжко нагрешили хотя бы раз десять, а то и больше. Им путь на Землю заказан. А я поменялась с самоубийцей, Олька с девчонкой, которая проглядела свою дочку, и она под машину кинулась. Твой самозванец убил подружку по пьяни. Мелкота по их понятиям. А если бы они протащили в мир живых тех, то…

- Тссс! Что ты плетёшь? Соображать надо! - шикнула на подругу Оля.

Молодые люди уже поднимались по высоким каменным ступеням «Института красоты». Оле всегда становилось не по себе от света мертвенно-голубых ламп, длинных коридоров и, конечно же, прозекторского зала. При виде новой жертвы Оля опять почувствовала прилив тошноты. Девчонка лет пятнадцати, привязанная ремнями к какому-то хитроумному креслу, плакала, кричала и отчаянно билась. Но слуги Главных продолжали выкачивать из неё кровь с помощью специальных насосов.

Жидкость эта должна была пойти на омолаживающие кремы и мази против целлюлита для жены и дочерей мэра Мёртвого города. Скоро по венам несчастной пустят кислоту. С нормальной человеческой кровью здесь не выжить, это так. Но… Но от этого процедура не стала менее жестокой.

Месяц назад, в страшную декабрьскую ночь Оля точно так же билась, кричала и постепенно слабела, а потом её тело как будто объяло пламя. Девушке показалось, что она умирает и молилась, чтобы это произошло скорее. Но смерть от неё отвернулась, и Оля стала жить вместо Алексы.

После того, как потерявшую сознание девушку унесли на носилках, Денис принялся разливать кровь несчастной по склянкам, а Оля и Марго - приводить зал в порядок. Марго позеленела, а у Оли дрожали руки. Один Дэн выглядел непроницаемо-спокойным.

«Кто она, эта бедняжка Лиля? Жертва жидких чудес и коварной самозванки? Нет, здесь не то. Она просто пошла на вечеринку к подружке. Там оказались взрослые парни. Те подмешали ей в бокал какую-то гадость. Потом Лилю стали шантажировать. Вот и вышла она из окна девятого этажа, а маме оставила странную записку «Не поминай лихом». Самоубийство грех. Вот её и сюда, в Мёртвый город. А ведь красивая девочка и обаятельная. Кожа белая, глаза синие, а волосы льняные. И наивная, как шестиклассница. Впрочем, она может ожесточиться, стать хитрой коварной и расчетливой. И… И вот вам пожалуйста. Новая самозванка готова»

Так думала Оля, отмывая колбы, склянки и пол. Марго со странной злостью оттирала медицинское кресло с ремнями. Бедняжку Лилю вырвало, работы было много.

Когда рабочий день закончился, и молодые люди покинули институт, Мёртвый город окутали сумерки. Оля, Дэн и Марго болтали о какой-то ерунде, чтобы заглушить виденное. Голубые глаза, наполненные ужасом, искажённое от боли бледное личико… Дэн рассказывал анекдоты, Оля и Марго вспоминали забавные случаи из земной жизни. А потом все разошлись по своим каморкам-кельям.

Несмотря на усталость, спать Оля боялась. Она знала, что во сне ей привидятся окровавленные тела родных, пепельница с окурками и перевёрнутая бутылка водки. Наблюдать за жизнью самозванки Алексы через шар было противно. Книги, компьютерные игры, молодёжные чаты и телевизор грешникам не полагались. Оставалось только вспоминать прошлое. Безрадостное занятие, способное убить время - серо-желейную массу часов, минут и секунд.

«Когда же всё началось? Да, пятого октября, когда я возвращалась от Дэна и почувствовала в воздухе что-то нехорошее, какую-то черноту, странный тёмный сгусток», - пробормотала Оля себе под нос.

Продолжение следует