03. Пикник на погосте
"В начале сотворил Бог Небо и Землю. Земля же была безвидна и пуста. И Тьма над Бездною…" Вот так-то. Небо и Землю. Ни много, ни мало. А Тьму с Бездною не творил. Похоже, они были всегда. Возможно, даже, до Бога. И, чёрт их знает, быть может останутся после Него. Тысячелетиями человечество безуспешно воевало с Тьмой. Дефензива – не лучшая тактика для победы. Лучины, свечи да лампады помогали дожить до утра, но не могли не только побороть, а хотя бы, по-настоящему отпугнуть Мрак. Поколение за поколением люди укрывались от Вселенской Ночи в ненадёжных крепостицах тусклого света, не помышляя перейти в наступление. Так было до изобретения Томаса Эдисона. Ах, люди, люди! Даже когда они верили в Бога, оставались самоуверенными глупцами. Как перестали верить в Него и поверили в себя, самомнение выросло, а ума… а ума как бы не поубавилось. Там, за голубым небосводом не оказалось ни райских кущ, ни Божественного Света. Только Тьма. Бездна Тьмы. Той, которую и скопления гигантских термоядерных котлов не в силах рассеять. Лишь изуродовать, подобно тому, как уродует оспа облик красавицы. Звёзды бессильны, так куда уж там лампам накаливания! Очевидно. Однако, вера в Человека так же слепа, как и любая другая. Люди насквозь пропитали электрическим светом свои мегаполисы. В городах нигде и никогда не сыщешь настоящей темноты. Только сумрак. Но, Тьма никуда не ушла. Она затаилась. Ждёт, терпеливая, как паук. Сверни с магистрали на просёлок, и вот она, рядом, повсюду. Древняя Фары, что едва способны осветить малый кусочек, ставшего вдруг таким чужим, мира – слабое оружие против Тьмы. Нынешний "счастливый обладатель автомобиля" столь же беззащитен перед ней, как и его далёкий предок у костра в пещере. Уезжай, беги обратно под защиту фонарей автострады. Тьма не станет удерживать, не бросится следом. Она подождёт. И подступит вновь, когда, рано или поздно, комья земли застучат по оструганным доскам. И вот тогда уже не отпустит…
Тьма ли тому виной, или та паталогическая беспомощность, в силу которой продукты эволюции не в состоянии без навигатора отыскать уборную в собственном доме, а только молодые люди заблудились. Вернее сказать – не смогли выбраться с кладбища.
Валить решили все сразу, не сговариваясь. Ярика оставили висеть на ограде –
снимать тело со штыря желающих не нашлось.
Спотыкаясь о коряги, путаясь в бурьяне и топча могилы, чуть ли не бегом добрались до места, где заходили. Оттуда по лесу до ворот было минут пять хода, не больше. А там уж дорожка вела почти к самой деревне. Вот только, не вышли они к воротам. Проплутав по лесу, сделали крюк, и очутились… неподалеку от мертвеца.
После этого дважды пытались.
Чахлый, прозрачный днём лесок ночью утопал в непроглядной тьме. Густой и липкой. А робкий свет керосиновой лампы, казалось, делал её ещё гуще. Тьма не пожелала расставаться с подростками. Блуждая, они всякий раз возвращались туда же.
На третий раз с Никой случилась истерика. Усталые, запыхавшиеся Ксения с Гусевым и не подумали её утешать. Лёха хотел, было, но не имея опыта, не решился. Сама успокоилась. Рыдания сменились всхлипами, и наконец, вовсе стихли.
Ника, обессиленно опустившись на трухлявый ствол давно поваленной берёзы, обхватила колени руками.
После скитаний по ночному лесу её костюм больше не выглядел карнавальным. Испачканный и истрёпанный, он теперь куда более походил на саван. На истлевший саван. Даже обрывки пластмассовых цепей уже не казались просто украшениями.
Откинутый капюшон не скрывал по-мальчишески взъерошенные волосы, а потерянная где-то маска позволяла разглядеть бледность, заметную даже при скудном освещении.
Девушка пристально, если не сказать – завороженно, вглядывалась во мглу, что скрывала в низине труп её парня.
– Это он, – произнесла Ника. – Он не даёт нам уйти. Зря мы его там бросили.
Равнодушная, будничная какая-то обречённость, с которой это прозвучало, оказала на Ксению впечатление, какое не смогла оказать недавняя истерика. Она присела рядышком на бревно и обняла Нику за плечи.
– Мы ведь не можем его забрать. Даже снять с этой долбанной ограды н можем. Нам придётся сообщить в полицию. До них лучше там ничего не трогать. Ты же понимаешь, да?
– Если мы когда-нибудь доберёмся до полиции, – обмолвился Лёха, потирая переносицу.
Он глядел в небо. На Луну, что застыла над полуразрушенным шпилем часовни.
– Чего? – не поняла Ксения. – Ты о чём вообще?!
Зинин зябко поёжился – сырой морозец быстро остужал разгорячённое беготнёй тело.
– Луна, – ответил он.
– Ну, Луна, – Ксения, да и остальные, явно не понимали о чём речь. – Что, Луна? Что с ней не так? Блин, Секонд! Ты нормально умеешь говорить?!
– Всё не так. Когда мы только здесь появились, я точно помню, что Луна находилась над часовней. Мы здесь часа три, так? Луна по-прежнему там же.
– Да, и хрен бы с ней! – взорвался Гусев. – Там Ярик мертвый! Мы зависли на этом долбаном кладбоне! А ты, долбаный ботан, любуешься на долбаную Луну!
Лёха вздохнул.
– Я не силён в астрономии, но точно знаю, что Луна, вращаясь вокруг Земли, движется по небосводу. И довольно быстро. Так вот эта Луна не движется. Такое просто невозможно. У меня нет объяснений. Я понятия не имею, что тут происходит, но определённо что-то очень… неправильное.
Едва закончив, Зинин вскрикнул от боли, когда Гусь, в два шага оказавшись рядом, нанёс ему боковой в скулу.
Промахнулся. Удар вышел смазанным, но Лёха, всё равно, едва не упал.
Гусев тоже – вскочившая на ноги Ксения отвесила ему затрещину.
– Ну-ка перестали оба! Ты, – она слегка толкнула Лёху в грудь, – хорош народ пугать. А ты!.. – девушка обернулась к Гусеву
– А чё он?! – огрызнулся Тёма.
– Так, хватит! Валим отсюда!
Ксения потянула за рукав Нику.
– Куда? – вяло поинтересовалась та, а Гусев простонал:
– Опя-а-ать?!
– Хрен знает, что с этой Луной, но церковь, или как её – часовню, она хорошо освещает. Не промахнёмся. Там Ярик байк свой должен был оставить. Может, шмотки какие-нибудь. Может, что-нибудь полезное. Посмотрим. Костёр надо развести, а то околеем тут до утра. Всё, пошли!
"Если утро вообще наступит." – подумал Лёха, вновь искоса глянув на неправильное светило, однако озвучивать свои мысли поостерегся. Возражать против похода к развалинам тоже не стал. Да, и никто не стал.
Добрались быстро и без приключений.
От небольшого кирпичного здания часовни остались лишь полуразрушенный шпиль, стены с пустыми оконными проёмами да малая часть прохудившейся кровли. Остальная крыша обрушилась так давно, что успела стать грунтом. Не слишком плодородным – лишь несколько низких чахлых берёз сумели пустить в нём корни.
Ярослав оставил байк снаружи. Рядом нашлись его моточерепаха и рюкзак с действительно полезным содержимым: фонарь, мультитул, пачка сигарет, зажигалка "Zippo", три банки пива и кольцо чесночной колбасы. Сигареты оказались ненужными, прочее же пришлось кстати. Даже пиво – ребят мучила жажда. А вот голода не испытывал никто, кроме Гусева. Колбасу он забрал себе. Ксения же завладела фонариком и мультитулом.
Осмотревшись окрест, она обнаружила чуть ниже по склону целую гору валежника. Должно быть, густо произраставшие в этом месте деревья повалила эрозия почвы, но выглядело так, словно кто-то натаскал сюда стволы и сложил в кучу, как… ну да, как дрова.
В помещении, пусть даже оно без крыши, тёплый воздух рассеивается не так скоро, как на открытом пространстве. Ксения об этом не знала, да и не задумывалась. Решение развести костёр в часовне она приняла интуитивно.
Хворост собирали все, включая Нику, которая ломала и таскала сухие ветки, нимало не заботясь о маникюре. Работали споро, с какой-то, даже, весёлой злостью. Алкоголь притупил чувство усталости, а конкретная цель и выполнимая, как казалось, задача – ощущение безнадёжности.
Скоро посреди руин выросла пирамидка из хвороста высотой в половину человеческого роста. Но, вот дальше не заладилось.
Накануне весь день моросил дождь, к вечеру же подморозило. Промокшие, а затем заиндевевшие, ветки ни в какую не желали загораться. Трут из лоскутов, оторванных от одежды, не спасал – хворост занимался ненадолго, затем дымно тлел и угасал. Ксения, однако, не сдавалась. Тихо матерясь сквозь зубы, она вновь и вновь пыталась разжечь огонь. Гусь, неспешно поедая колбасу, помогал своей девушке исключительно дурацкими советами.
Дельное предложение высказал Зинин – использовать в качестве розжига топливо мотоцикла. Задумавшись на несколько мгновений, Ксения расплылась в улыбке:
– Блин, Секонд! Ты красава! Можно попробовать. Я видела, как пацаны с байка бенз сливали.
– Какие пацаны? – словно бы нехотя поинтересовался Гусев
– Деревенские. Жри колбасу… Хотя, нет, не жри. Пошли, поможешь.
Ксения вскочила на ноги, выудила из кармана мультитул и ухватив Гуся за руку, потянула за собой наружу.
Ника легонько коснулась Лёхиного плеча.
– Сек… Лёша! Я не счёт Ярика. И костюма этого дурацкого. Оборотня. Слушай, мы просто приколоться хотели.
– Я догадался, – ответил тот, не оборачиваясь.
– Догадался? Когда?
– Сразу.
– И, всё равно поехал?
Лёха не ответил. Похоже, сейчас его больше занимало то, что происходило на небе. Вернее – то, что не происходило.
Ника встала рядом. Совсем близко.
– Лёш, я не дура. Про Луну, это серьёзно? Что вообще это значит? Что происходит, Лёш?
Зинин только теперь осознал невозможную близость девушки, и с удивлением понял, что почти не испытывает прежней робости. Должно быть, ничто так не способствует быстрому возмужанию юноши, как проколотые насквозь трупы.
– Коллективная галлюцинация, – ответил он, потирая переносицу, – вызванная стрессовым состоянием.
– Ерунда какая-то!
– Ерунда, – согласился Лёха. – Но остальные версии из области фантастики, или мистики.
– И что нам делать?
– Я не знаю. Ждать. Или пытаться выбраться. Не знаю! И, если честно, мне страшно.
Ника, чуть склонив голову, заглянула Зинину в глаза, и едва заметно улыбнулась.
– Да? А по тебе не скажешь.
Громкие голоса Ксении и Тимофея возвестили о их возвращении до того, как те появились среди руин.
– Топливный краник не такой оказался, но я разобралась, – заявила Ксю не без самодовольства. – А вот фонарь, походу, накрылся. Может на морозе долго лежал, так аккум сдох.
Она небрежно бросила ненужный больше фонарик в угол.
Гусев нёс банку из-под пива, в которую, судя по запаху, был теперь залит бензин.
– Тим, давай, смочи-ка дровишки, – велела Ксения. – Сейчас погреемся.
Хворост, даже политый бензином, занимался нехотя, дымно. И всё же, в конце концов, разгорелся.
Только почувствовав тепло живого огня, Зинин понял, как же сильно он замёрз. И не он один – ребята окружили костёр на самом краю нестерпимого жара.
Довольно скоро ощутимо потеплело. В безветрии густой белёсый дым столбом поднимался в небо. Пламя сносно освещало пространство вокруг. Настолько, что стало возможным оглядеться.
Несколько полусгнивших досок от рухнувшего когда-то перекрытия бросили в огонь, а обломок балки, хотя и трухлявый, но массивный, перетащили поближе к костру и уселись на нём рядком. Стало почти уютно – потеплее, посветлее, и оттого чуть повеселее.
Какое-то время сидели молча, просто наслаждаясь теплом. Никто не хотел задавать вопрос, который, тем не менее, волновал всех. Ксения решилась первой:
– Чё дальше делать будем?
Отозвался только Зинин:
– Как считаешь, Ярослав прямо сюда на мотоцикле доехал, или катил его рядом с собой?
Ксения задумалась ненадолго.
– А хрен его знает, – пожала она плечами. – Я бы не доехала, но он лучше водил. Думаю, где-то так, где-то сяк. По лесу точно катил, там стопудово не проедешь.
– Я тоже так думаю, – согласился с ней Лёха. – Но, даже если его катить, мотоцикл всё равно достаточно тяжёлый.
– Слышь, Секонд! – хохотнул Гусь. – Ты чё, на байке отсюда свалить собрался? Ты водить-то умеешь?!
– Заткнись! – прикрикнула на своего парня Ксения. – Давай-ка лучше за дровами сходи!
– А чё я-то?! – возмутился Тимофей, но всё же поднялся на ноги.
– Тут от тебя толку ноль. Ты всё равно ни о чём, кроме жратвы, думать не можешь.
Гусев достал из кармана остатки колбасы, поглядел на неё задумчиво и спрятал обратно. Уходя пробурчал ещё что-то недовольно, однако перечить Ксении не стал.
Та, дождавшись, пока они останутся втроём, широко улыбнулась и хлопнула Зинина по плечу.
– А бестолковка у тебя, Секонд, и правда варит! Как я сама не додумалась?! Следы, да? Может сработать, только, – она с сомнением покачала головой, – на траве-то следов точно не останется.
– Здесь не везде трава. На почве могли остаться. Подморозило только к вечеру, а до этого земля была сырой. В лесу, правда, опавшие листья, но попытаться поискать след от колёс можно. Если найдём, то по нему выйдем к воротам. Одна проблема – фонарик сел, а от керосинки света маловато.
– Может, всё-таки, дождёмся утра? – предложила Ника.
Зинин не ответил. Через пару минут молчание вновь нарушила Ксения:
– Слушай, Секонд, все знают, что Луна и Солнце движутся по небу. И да, ты верно подметил – эта Луна, вроде бы, не движется. Ты можешь сказать, почему?
– Повторюсь. Нет, не могу.
– Понятно. Тогда, вот что. Телефоны у всех работают? Давайте-ка сверим часы.
Сверили. Время у всех совпадало.
– Вот и ладно, – продолжала Ксения. – Сейчас ночь, так что всё в порядке. Ночью и должно быть темно. На Луну пока просто не обращаем внимания. Если утром не рассветёт, тогда будем искать дорогу в темноте. Бензобак почти полный. Тряпок нарвём, сделаем факелы. Ну, а пока ждём, и не паникуем. Все согласны?
Ника кивнула. Лёха тоже не возражал:
– Можно и подождать. У костра не замёрзнем. Дров полно.
– Кстати, о дровах, – встрепенулась Ксения. – Что-то Тим долго возится. Пойду гляну.
Прихватив керосинку, она вышла наружу.
– А, ведь, его и правда долго нет, – не скрывая тревоги, заметила Ника.
Зинин потёр переносицу и подкинул в костёр остатки хвороста. Пламя, отгоняя прочь холод и мрак, полыхнуло с новой силой. Искры роем весёлых светлячков вместе с дымом устремились в черноту. Дровишки "ворчали", шипя да потрескивая, а прогорая, "ворочались", будто живые.
В такие минуты понимаешь, отчего огонь стал едва ли не первым, и едва ли не единственно настоящим из всех придуманных человеком богов.
– Не так уж и долго, – попытался возразить Лёха, но получилось не слишком уверенно.
– Ксю тоже не спешит. И разговоров не слышно. А она, ведь, орёт всё время…
– Ладно! Схожу посмотрю, куда они пропали.
– Нет! – Ника импульсивно схватила Лёху за руку. Сразу же, впрочем, и отпустила. – Не ходи! Вдруг, и ты пропадёшь, а я вообще одна тут останусь.
Она подумала, что Зинин заупрямится. Парни бывают невыносимо упёртыми, когда хотят казаться смелее, чем есть. И чем нужно.
Лёха был, наверное, умнее прочих. Или трусливей.
– Честно сказать, мне тоже не по себе, – отозвался он. – Ты права, нам, наверное, не стоит ходить по одному. Пока не поймём, что происходит. Ярослав… Я подумал – а если его смерть не была несчастным случаем? В смысле – не совсем случаем.
– Что ты хочешь сказать?! – Ника аж вскочила.
– Ничего! – поспешил успокоить её Зинин, пожалев о сказанном. – Сядь, не волнуйся. Это даже не мысли, не догадки, а так, эмоции, что ли. Предчувствия. Забудь! – он дождался, пока девушка вновь усядется. – Можем, если хочешь, сходить вместе, но я уверен, Ксюха с Гусём сейчас сами заявятся.
Лёха оказался прав. Отчасти. И минуты не прошло, как вернулась Ксения. Правда, одна. Остановилась метрах в двух от ребят, огляделась невидящим, шалым каким-то взглядом, да так и замерла. Молча. Лишь лампа в её руке раскачивалась, заставляя тени плясать на крошащихся от времени кирпичных стенах.
– А Гусь где? – спросил Лёха.
Ксения, казалось, только теперь его заметила.
– Там, – мотнула она головой. – Лежит. Он… мёртвый, по-моему.
– Я знала, – Ника закрыла лицо ладошками, – знала, знала…
– Вот тебе и предчувствия, – пробормотал Зинин, поспешно вставая. – Пошли, Ксюш, покажешь. Ника, идем!
Та, если и услыхала его, то не обратила внимания, продолжая, будто мантру твердить "я знала".
– Хочешь остаться здесь одна?! – прикрикнул Лёха.
Это подействовало. Наружу выбрались все втроём.
* * *
Интересно, что с Гусём случилось?
Хризантема
Утром узнаем.
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Местами несколько затянуто.
Искатель
https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij
Тут все мои творения.
Да с аннотацией.
Денис, не убивайте деток Пусть все закончится хорошо...
насчет авторских отступлений - мне нравится такой диалог с читателем, придает камерность повествованию.
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше
А, вот это любопытно. Уже дважды в комментариях я встречаю подобное мнение. Затянуто, размыто... А сам я был убеждён, что неоправданно тороплюсь, нагромождаю события одно на другое и получается не рассказ, а комикс.
Не знаю. Тут надо думать.
Спасибо!
И рад бы, да не могу. Все уже мертвы.
Спасибо! Вы дали определения, которые я подобрать не смог.
Диалог и камерность. Так и есть. Рад, если, всё же получилось!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Гуся на вертел!
Может лучше мистика?
События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".
Лучше. Но о мистике дальше пойдёт речь. Боюсь перегрузить.
Спасибо!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Вот это точно!
Глава - супер! Нет, не затянуто, курсив на месте, страшно, аж жуть.
Безнадёжная
Слова героя и слова автора разные понятия. Так что не думаю, что с двойного упоминания за всю главу получится сильный перегруз.
События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".
Спасибо!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Ирена, не стану забегать вперёд. В следующем эпизоде поймёте о чём я. И, если не прав, изменю. Секундное дело.
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
- лишнее уточнение. Не на руки же она вскочила.
Я не считаю, что затянуто. Динамика сюжета норм.
Некто или нечто по одному убивает ребят, быстро и незаметно. Очень правильная тактика!
++++++++
Если ты говоришь с Богом - это молитва; если Бог говорит с тобой - это шизофрения.
Дмитрий, я не поняла, на чьей вы стороне
Безнадёжная
На стороне профессионалов.
Исправлю. Спасибо!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Понравилось по Тьму, и по то, как она придет после того, как свежие комья земли застучат по обструганным доскам.... Придет, чтобы остаться навсегда... +
Галина, спасибо!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Рассуждаю как профессиональный военный!
Если ты говоришь с Богом - это молитва; если Бог говорит с тобой - это шизофрения.
Что-то с философской составляющей про Тьму и Свет не все ладно. Вы же не станете отрицать, что "Тьма" в прямом значении этого слова действительно легко рассеивается, если включить свет? Сложнее, если для рассеивания другого рода Тьмы требуется внутренний духовный Свет. Границы этих смыслов у Вас стерты и нечетки, отсюда логика хромает.
Вам стоит разобрать с этим долбаным "долбаНым".
Куда ушло мое напряжение и накал страсти?
Я отделена от всех вещей пустым пространством, через границы которого даже и не стремлюсь пробиться.
Любой источник света (от лучины до звезды) рассеивает тьму лишь в ограниченном секторе пространства. За его пределами простирается тьма. Кроме того, любой источник света конечен, в то время как тьма вечна и бесконечна. Поэтому свет не способен побороть тьму, а в силах лишь временно отпугнуть.
Простите великодушно, но я не нахожу логических ошибок.
В тексте речь исключительно о тьме внешней. Она мистически персонифицируется (ну, мистика же как-никак). О внутренней (душевной) тьме в отрывке ни слова.
Спасибо!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
В начале сотворил Бог Небо и Землю. Земля же была безвидна и пуста. И Тьма над Бездною…"
Вот так-то. Небо и Землю. Ни много, ни мало. А Тьму с Бездною не творил. Похоже, они были всегда. Возможно, даже, до Бога. И, чёрт их знает, быть может останутся после Него.
Тысячелетиями человечество безуспешно воевало с Тьмой.
Вами же указанные отсылки к Божественному, отсюда возникает мешанина в понимании. Подключить Божественное к лампочке Эдисона. Ваше право делать как пожелаете. Не смею настаивать.
Я отделена от всех вещей пустым пространством, через границы которого даже и не стремлюсь пробиться.
Ну Яна! Все же внешнее и на поверхности
В курсиве - про Тьму и что человек ищет свет, но у Бога свои планы.
В тексте - подростки пытаются выйти из тьмы кладбища, но у них ничего не выходят. Ни фонарики смартфонов не помогли, ни бензин из бензобака.
"Мысли" как отражение действий на старом погосте.
Безнадёжная
Ужас нарастает. Здесь мне курсив понравился:
А ещё вот это место:
Про тьму хорошо сказано. + за классическую мистику, которой так мало на сайте.
Ну, в общем, да.
Надеюсь.
Спасибо!
Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"
Так, ещё один. Я дальше. +
Евгения, так что понравилось в этой главе? За что плюс?
Безнадёжная