02. Все имеет цену

- Можешь открыть глаза, - на этот раз голос был у него в голове.

Ниджат подчинился. Он стоял на улице, было похоже на автовокзал - люди, станция метро, автобусы, мелкие магазинчики, чтобы прикупить закусок на дорогу. Молодой мужчина спорит с женщиной с ребенком. Люди, косо оглядываясь, проходят мимо, даже не пытаясь вмешаться в происходящее. Ребенок прижался к матери, мужчина кричит и ругается благим матом на женщину, которая плачет, опустив голову.

- Ты знаешь, кто этот мужчина?

- Нет.

- Присмотрись.

Да, что-то припоминалось. Короткие, почти налысо отстриженные волосы, щетина двух или трехдневной давности, карие глаза, пухлые губы…

- Это ведь я! – он воскликнул от неожиданности. Этот мужчина он, но в то же время чужой.

- Так точно! – произнес голос. – И почему ты так разозлился на жену?

- Не помню. Пытаюсь вспомнить, но не получается.

Ниджат продолжал завороженно смотреть на то, как он сам кричит на жену. Та, не выдержав дальнейших оскорблений, подняла глаза и назвала его мерзким, подлым гадом. На секунду муж замер, потом достал нож и вонзил в грудь жене. Вытащил и вонзил снова. Затем еще раз. Все это время прохожие только и делали, что снимали происходящее на телефон. Никто, ни один человек, не попытался даже остановить убийцу. Они или снимали на камеру, или убегали куда глаза глядят.

- Почему? – спросил Ниджат. – Почему никто не помог? Почему никто не остановил?

- Потому что люди стали бесчувственными. Они испортились. В них не осталось ничего человеческого. Вы сами довели себя до столь извращенного, нечеловеческого состояния. Людской род погряз в эгоизме, погоне за наслаждениями и поисках путей для удовлетворения своих жалких потребностей. Вы отдалились от природы и друг от друга. Почему ты ее убил?

- Она меня оскорбила.

- А разве ты не оскорблял ее все это время? Разве ты не унизил ее на глазах сына? Что, по-твоему, будет думать этот ребенок? Кем он вырастит?

- Ничем хорошим, - Ниджат опустил голову вниз. Он не помнил ничего происходящего, но в душе было мерзко, даже во рту стоял привкус горечи.

- Думаешь, стоит тебе платить за смерть жены и испорченное будущее ребенка?

Ниджат не смог ничего ответить. Он молчал. Он ожидал, что голос сейчас назовет его имя, тоном, требующим незамедлительного ответа. Ниджат смотрел на происходящее – прибежали охранники автовокзала, звучала сирена – полиция или скорая, но это уже неважно: женщина мертва, ребенок травмирован, а сам Ниджат умрет в скором времени. Что-то внутри заверило его, что, увы, подобные вещи будут и дальше продолжаться.

- Это не единственная причина, по которой я выбрал именно тебя, Ниджат. Кстати, я называю тебя так только потому, что так тебя звали во время последней реинкарнации. Итак, закрой глаза, и мы переместимся в другое время, когда ты был совсем другим.

Ниджат снова подчинился, и голоса вокруг стали тише, затем сменились другими, более громкими. Крики, плачь, мольба.

Мужчина огляделся. Он стоял посреди толпы – женщин, мужчин, детей, медленно направляющейся через ворота. По сторонам за людьми в лохмотьях наблюдали офицеры.

- Я и фашистом успел побыть?

- Да, - голос улыбался. – И ты стоишь прямо рядом с собой. Посмотри налево.

Ниджат обернулся. Рядом стоял высокий, светловолосый офицер со свастикой на груди.

- Шевелитесь! Быстрее! – он толкал стариков и женщин, которые не могли идти быстро, те же в ответ только и делали, что старались поскорее покинуть поле зрения этого офицера. Мужчина в форме подошел к женщине, пытавшейся как можно скорее тянуть за собой ребенка.

- Быстрее, быстрее, шевелись. Почему встала?

- Простите, но у моего сына нога вывихнута, - она плакала. – Он не может идти быстрее.

Ничего не сказав, офицер выстрелил в ребенка из автомата, который все это время держал в руках. Ниджат закрыл глаза и почувствовал боль в груди – будто эта пуля попала ему в сердце.

- Нет больше сына, который замедляет движение. Уходи, пока не пошла за мелким!

Женщина, еще не совсем осознав случившееся, пустилась бежать и скрылась в толпе. Ниджат хотел пойти за ней, но споткнулся, упал. Встав, он понял, что находится в другом месте, в другое время, в другой толпе.

- Готов сыграть в игру «найди себя»?

Ниджат осмотрелся. Вокруг были явно средние века, толпа стояла вокруг столба, с привязанной к ней женщиной.

- Сжигание ведьм? Я был ведьмой?

- Не то, чтобы ведьмой, - сказал голос. – Но ты себя нашел, поздравляю.

- Но ведь ведьм не существует! Ее казнят несправедливо!

- Согласен, ведьм нет. Но она была местной целительницей. Правда, редко кого исцеляла, в основном убивала ради ритуалов и жертвоприношений. То есть, выдавала себя за ведьму. Смерть, по сути, не сильное наказание за то, что она сделала.

- И что же она натворила?

- Отравила местный колодец, тем самым половина деревни умерла. Оставшиеся в итоге догадались и нашли другие способы добывать воду.

- Что же еще я натворил?

- Много всего. Детоубийство, массовые убийства, изнасилования и многое другое. История мира идет по твоему кровавому следу.

- По моему кровавому следу? Что же во мне такого особенного?

- Посмотри назад.

Ниджат повернулся и увидел двух парней, сидевших на берегу реки. Он не понял, когда сменилось время и место событий. Парни ловили рыбу и разговаривали о чем-то. Спорили.

- Почему же мое жертвоприношение не приняли, а твое приняли? – спросили тот, что был на вид старше. Парни были одеты в шкуры, как в первобытные времена. Рядом с ними горел костер.

- Не понимаю, Кабиль. Ты ведь принес то, что было у тебя лучшим, так?

Кабиль смотрел на другого молча.

- Так ведь? – переспросил другой.

- Не может быть, - глаза Ниджата расширились, он прикрыл рот рукой.

- Именно так и есть, - раздался голос. – Ты ведь знаешь, что сейчас произойдет.

Ниджат знал. Он смотрел, как Кабиль, не ответив брату, отошел в сторону. Хабиль продолжал ждать, пока приплывет рыба, чтобы копьем пробить ей тело. Он был наготове и сосредоточен. Возможно, это и стало причиной того, что он не заметил, как брат ударил его большим камнем по голове. Хабиль уронил копье, потерял создание и упал. Взяв копье, Кабиль проткнул спину брата. Затем толкнул его на реку и покинул место убийства.

Глаза Ниджата наполнились слезами.

- Да, - раздался голос. – Ты тот, кто начал убийства. Ты тот, кто заложил это в людях. Ты тот, кто стал причиной многих проблем человечества. А все из-за чего? Простой зависти, что Бог не принял твои дары, но принял его. А помнишь ли ты, почему твои дары не были приняты?

- Нет, - он покачал головой. Он не помнил. Ему казалось, что он вот-вот вспомнит все, поймет, найдет ответы. Но безуспешно. Он не знал. Не мог знать. Слезы текли по щекам, попадая в рот, но он даже не пытался их вытереть. Он Кабиль, Каин, братоубийца, начавший и породивший убийства.

- Причина снова в тебе, - продолжал голос. - В твоей жадности. В том, что ты не хотел делиться. Ты принес дары просто потому, что так надо было. Ты не принес в жертву лучшее из того, что было. Твое сердце нечисто. Душа твоя всегда была темной, грязной. И эта грязь распространялась все эти годы, все эти тысячелетия. И привела к тому, что сейчас – к тебе на электрическом стуле.

Ниджат будто вышел из сна – он снова сидел, прикованный к стулу, в белой комнате, со звуком люминесцентной лампы.

- Ты готов наконец принять наказание за свои деяния?

- Нет. Нет, я не готов. Откуда мне знать, что ты не врешь? Я не помню произошедшего. Я не знаю точно, был ли это я. С какой стати я должен нести наказание за то, чего не помню?

Голос рассмеялся. Это был довольный смех, будто он с самого начала знал, что Ниджат будет противиться, отрицать и отвергать все.

- Ты такой же, как был всегда. Сомнения, отсутствие веры, неготовность согласиться с данностью… Все это посеяло в мире смуту и беспорядки. А ты все еще не понял самого главного – ты понесешь наказание, потому что у всего есть цена и эту цену надо платить. И неважно, хочешь ты этого или нет.

- Но…

Ниджат попытался возразить, но боль охватила все его нутро. Это был не просто электрический ток, а что-то большее, охватившее все его естество. Не в силах больше терпеть, он закричал.