02. Долг котячий

С первого взгляда стало ясно, что Шляпник перестарался. Или пошутил. Вокруг лежала совсем не старая добрая Англия с милыми церквями, краснокирпичными домиками и вересковыми пустошами, а большой, просторный и совершенно не знакомый город.

В стёклах многоэтажных домов гасли отблески заката, по улицам, помигивая фарами и повизгивая клаксонами, носились шумные авто, в воздухе странно пахло липой и абрикосами. Придя в себя, Чешир направился по аллее к пруду, миновал жёлтую будку с обиженной тётькой внутри, скамейку, на которой двое мужчин в помятых костюмах беседовали с таким же как он иностранцем, и нашёл себе тихое место на газоне. Там он улёгся на траву и начал строить план.

Карточный долг – дело чести. А честь волшебного кота превыше его улыбки. Придётся вернуть этой вредной девчонке сотню соверенов. Но где взять деньги? Да и какая в этой стороне валюта? Прежде всего Чешир полистал в памяти Оксфордский словарь, припомнил фразы, что услышал от тех троих на скамейке, и стал быстренько учить русский. «Щи, лапти, балалайка, – прилежно пробормотал он, освобождаясь от акцента, – матрёшка, пельмени, самовар. Здрасьте, приехали!» И перешёл на родственный фольклор: «Трали-вали, по усам текло… ой, ты, гой яси, житие мое, паки-паки… иже херувимы…»

Новости его не обрадовали. Судя по всему, в этих краях состояние можно добыть только выловив щуку из проруби… прорубь… прорубь… А! Дырка во льду замерзшей реки. Или прикончив сказочного Кощея Бессмертного. Воспитанному на реалиях здравого смысла англичанину эти «методы» показались в высшей степени удивительными. Почему рыба, которая может исполнить любое желание, сама ведёт незавидный образ жизни… или как это по-русски… – прозябает! – в проруби? И можно ли отобрать жизнь у бессмертного создания? Вот уж действительно, как утверждает Бюффон, страна парадоксов.

И природных ресурсов! Так, так… кот мысленно листал Британику, перебирая загадочные слова: нефть на Каспии, алмазы в Якутии, янтарь в Балтике, малахит на Урале. Да где ж время, чтоб всё это выкопать! Пока то да сё, глядишь, долг придётся не Алисе выплачивать, а её правнучке. Не-е-ет, нужно что-то поэффективнее.

Размышляя о плане обогащения и прикидывая способы выловить щуку в пруду, Чешир не заметил, как со стороны Бронной подкатил странный кабриолет с ушатанной деревянной будкой, на которой был намалёван белый круг и красный крест. Пукнув напоследок вонючим керосином, машина остановилась и из неё вышли двое. Один в засаленом тулупе и лаптях на босу ногу, а второй поинтеллигентнее – в кожаной тужурке и при шляпе. Оба держали сеть и крались, пригнувшись низко к земле.

Задумчивая рассеянность англичанина обошлась дорого. Тихо подкравшись, ловцы накинули на него сетку, замотали и потащили в фургон.

– Попался! – шипел один.

– А жирный-то какой, – бурчал второй, – во отъелся на пролетарских харчах, живоглот!

Ещё не до конца пришедший в себя после стресса с отрыванием головы, Чешир сначала только молча дрыгал лапами, но, опомнившись, широко улыбнулся, обращаясь к охотникам со словами:

– Прошу прощения, господа! Это какая-то ошибка. Согласно конвенции…

И тут же получил сокрушительный удар по своей многострадальной голове. Мир в его сознании кратко сказал: «Ох!» и погас. Улыбка тоже.

В этот момент один из ловцов вдруг остановился и на его рябом морщинистом лице отразилось искреннее недоумение.

– Эй, поаккуратнее, – скомандовал он. – Тащи в кабину.

– Чевой-то? – не понял подручный. – Эту мразь и в кабину?

– В кабину я сказал! – повысил голос главный.

– Как скажешь, начальник.

Хлопнула дверь, тарантас снова выпустил клубы вонючего дыма и отчалил с Патриарших в неизвестном направлении.

В сознание Чешир приходил медленно. Ни тяжесть чугунного трамвайного колеса, ни, тем более, сила мужицкого кулака были ему ранее неведомы. На этот раз кота, распластавшегося на полу, окружали обшарпанные стены затхлой каморки, посредине которой стоял стол и два коченогих стула, а под потолком тлела дохлая лампочка. Откуда-то из-за стены доносился звук музыкального инструмента. Визгливый, тренькающий, вздорный. Чешир лениво порылся в чертогах памяти, предположив, что это та самая балалайка. Затем попробовал исчезнуть, заранее зная, что волшебство в реальности не сработает. Волшебство не сработало. А голова продолжала гудеть. Тем не менее, вспомнив свой давний разговор с Алисой, он улыбнулся: вот уж действительно, окажись в своём уме, никак не смог бы здесь очутиться.

Голова трещала. И, в отличие от балалайки, вспомнить что произошло там, на лужайке, он не мог. Щука, Балтика… янтарь, малахит… карточный долг, дальше провал.

Одно ясно, события складываются непредсказуемо и не в кошачью пользу. Кот сделал над собой усилие, перебрался на стул, подпёр щёки лапами и закрыл глаза. В этот момент лязгнул засов, дверь приоткрылась и в неё скользнул… скользнуло странное существо в кожаной тужурке, лицо которого, рябое и сморщенное, почудилось Чеширу знакомым. Кот откинулся на спинку стула.

Существо подошло, поддёрнуло ремень мешковатых штанов и село напротив. Глаза его, холодные как кильки, внимательно следили за пленником.

Вошедший неуклюже порылся в кармане, вынул пачку папирос, коробок спичек и кинул на стол. Достал одну, смял, закурил. Оба продолжали пристально наблюдать друг за другом.

– Ну, здравствуй, – хриплым, но неожиданно мягким голосом проговорил хозяин положения и почесался. – Какими судьбами?

– Не понимаю вас, – осторожно откликнулся кот.

Пришедший, не скрыв восторга, чуть не подпрыгнул, взмахнул папиросой, рассыпая искры, и радостно засмеялся.

– Так и знал! Так и чуял! – глаза его сузились, похолодели и приобрели собачий блеск: – Я же вас за версту чую, – сладостно затягиваясь горьким дымом повторил он, – за версту-у-у.

Кот молчал.

– Значит так, разговорчивый ты мой, – теперь голос зазвучал злобно и напомнил скрип гвоздя по стеклу: – Я начальник отдела зачистки. Понятно? Звать меня будешь Поликарп Поликарпыч. Станешь сотрудничать – выживешь. А нет… – он положил руку себе на шею, театрально выпучил глаза-ледышки и высунул язык. – Каюк. Ферштеен, господин Каутский?