01. Долг котячий

Кота выбросило из волшебной норы, будто пробку шампанского. Ч-ч-пок! – Чешир не успел опомниться, почувствовав только, как в морду ему брызнул белый свет, и услыхав пронзительный звон трамвая, что подлетел неизвестно откуда. Все четыре лапы неудержимо, как по льду, понесли пушистого бедолагу к рельсам. А через мгновение кот грохнулся на бок и ударился головой о…

Последнее, что он видел, было несущееся на него с неудержимой силой совершенно противное, нагло ухмыляющееся лицо мужчины-вагоновожатого в клетчатом костюме и с пенсне на носу, одно стекло которого треснуло, а второго не было.

Раздался мерзкий, глухой хруст раздавленных чугунными колесами позвонков. Капли свежей, густой горячей крови обильно брызнули на шпалы, а бездушный трамвай, не замедлив хода, унёсся в сторону Бронной. Никто, разумеется, не вскрикнул, не всплеснул в отчаянии руками и даже не ойкнул, когда под решётку Патриаршей аллеи покатились, запрыгав, два тёмных предмета: кошачье туловище и кошачья голова с широкой растерянной улыбкой во все сто тридцать два зуба…

минутами ранее

Чешир терпеть не мог девчачье притворство. По выражению бесстрастного лица Алисы ничего не возможно было угадать. Может, чистый блеф, а может и роял-флеш. Ставки эта мелковозрастная дочурка Оксфордского декана делала с таким же упорством, как задавала глупые вопросы. Шляпника выдавал дёргающийся левый глаз, Мышь-Соня начинала похрюкивать носом, у Мартовского Зайца загибались кончики усов. Но девчонка оставалась непроницаема. Кот, желая потянуть время и стараясь сохранить реноме, огляделся по сторонам. Вся честная компания уютно устроилась за огромным деревянным столом, в центре которого высилась целая гора золотых монет. Игра шла уже третий день. Поначалу Чеширу везло нещадно. И это его сгубило. Как всякая увлекающаяся натура, он рисковал и проигрывал. Но теперь на кону стояла такая сумма, что мама не горюй. И был шанс идти ва-банк. Кролик соскочил первым и куда-то ускакал с криком: «Я опаздываю!» С двумя парами, надеясь на удачу, долго не отставала Соня, Шляпник с Зайцем отвалились последними, остались только Чеширский кот и Алиса. Ещё разок хорошенько разжевав противницу взглядом, Чешир предложил вскрываться и победно щёлкнул по столу фулл-хаузом. Но тут же заметил румянец, вспыхнувший на щеках юной леди, а затем её облегчённый выдох. Девчушка, проказница, не мухлевала и, торжественно поведя бровью, показала стрит-флеш.

Шляпник, давно точивший зуб на кота, потёр ладони и загадочно крикнул:

– Ну-с, ты видишь то, что вижу я, или я вижу то, что видишь ты?

– А что он видит? – спросила Соня, уронила голову на стол и захрапела.

– Вот именно, что я такого вижу? – огрызнулся кот.

Алиса, жадно сгребая со стола золотые, ласково пропела:

– С тебя ещё сотенка, Чеширкин!

– Точно! – хлопнул ушами Мартовский Заяц. – Гони денежку, улыбчивый ты наш.

– …он видит, что долг платежом красен, а значит его ждёт хороший пинок! – вкрадчиво закончил Шляпник, зачем-то поглядывая на часы. – Традиция есть традиция.

Крыть нечем. Денег у кота не было. Он нервно постучал когтями по столу, попробовал улыбнуться, но вышло кисло, а исчезнуть и вовсе не получилось.

– Короче, – подвёл итог Заяц, – Чешир отправляется в человеческий мир за соверенами или, как там принято говорить, в реал за бабками.

– А какое отношение к реальности имеют женщины престарелого возраста? – удивилась Алиса, вспоминая, можно ли назвать её двоюродную тётю Эстель женщиной пожилого возраста.

Но компания не обратила на вопрос никакого внимания.

– Шляпник, давай! – совсем по-мартовски закричал Заяц.

Шляпник бодро кивнул:

– Позвольте-ка, сэр.

Схватил кота, подкинул в воздух, произнося не мудрёное заклятие из трёх букв с предлогом «на», и со всего маха пнул упругое тело в Волшебную нору…

– Без денег не возвращайся! – последнее, что он услышал, влетая в узкий тоннель, словно в горлышко бутылки.

Час спустя после небывало жаркого заката передние лапы чеширского туловища слепо шарили по мостовой в поисках отрезанной трамваем чеширской головы. Спустя ещё минут пять они почувствовали что-то мягкое, родное, ловко ухватили это родное за уши и со шлепком приставили к шее.

«Не так!» – вскричала голова, увидев перед собой спину и хвост. Туловище вежливо пожало плечами, лапы поспешно оторвали голову, развернули на сто восемьдесят градусов и прилепили на место.

Чешир, наконец, сел, облизнул пересохшие усы и стал думать, как выкручиваться дальше.