Невеста
Платье походит на цветущие вишни — такое же белое, пышное, воздушное. Колечки волос сверкают золотом, точно оклады икон и огоньки теплящихся перед образами свечей. Тонкая нежная кожа лица — будто мраморные стены небольшой церкви, а изогнутые брови — будто стволы окружающих её вишен.
Здесь только самые близкие родственники. Душный полумрак церкви, казалось, тяготил их; выйдя же на простор летнего дня, объятого сиянием солнца, они оживились. Ещё стоят в ушах высокие голоса певчих, уносящиеся ввысь, за своды купола, и бас священника, стелющийся вдоль плиточного пола. Мгновение — и щебетанье птиц прерывает призрачные звуки-воспоминания, земною жизнью затмевая жизнь небесную.
Новая ли, лучшая ли жизнь ожидает Анну?
Не то воспитанница, не то дальняя родственница, не то служанка — таким было прежнее её положение.
«Аннушка, отобедаем вместе», — «Да, ma tante*». Это значило, что гостей сегодня не ждут, и развлекать тётушку скучными длинными разговорами, пустыми сплетнями и долгими пасьянсами будет Анна. «Аннушка, сегодня будешь есть в девичьей», — «Слушаюсь, сударыня». Приедут гости, и вечер она проведёт, застилая кровати и взбивая подушки, покуда руки не задрожат от усталости и глаза не станут закрываться сами собою.
Единственною отрадою были встречи с племянником приютившей её дамы, который изредка — раз или два в год — наезжал в имение. Да только он не знал, сколько радости — и боли одновременно — доставляет он Анне, ведь всё их общение сводилось к простым приветствиям. Но и простое «Добрый день», второпях брошенное Анне, заставляло её сердце биться так быстро, будто оно вот-вот выскочит из груди, а саму Анну — краснеть и смущаться, отводить глаза в сторону и спешить уйти. Ведь не пристало же ей, бедной, безродной, заговаривать с таким красивым, богатым, умным мужчиной.
Тогда была зима, холодная, снежная, каких давно не бывало в их краю. Он снова приехал к тётушке, и, проведя у неё уже целых две недели, вовсе не собирался покидать её. Причиною — Анна хотела и не могла в это верить — была именно хорошенькая воспитанница, с которою он заговаривал чаще, виделся дольше, и, казалось, стремился встречаться не только в коридоре по пути в столовую.
Он казался ей идеалом, человеком, которым надо было восхищаться. Ведь он был так добр, одалживая ей свои книги, уговаривая тётушку разрешить Анне присутствовать на обеде при гостях, и, кроме того, он был справедлив — роздал землю крестьянам, не взяв с них при этом ни копейки.
— Знаешь, что такое любить и не быть любимым? — спросил он однажды Анну.
Она не отвечала, только восторженно взглянула на него да отошла от жарко натопленной изразцовой печи. Анна не верила своему счастью — не может же он вот так неожиданно поведать ей о своих чувствах?
— Или ты любишь меня? — продолжил он.
— Люблю… — прошептала она. Во рту от волнения пересохло, и голос едва повиновался ей.
Дальше же всё было похоже на сон — но не тихий предрассветный сон, а тот, который хочется и не получается прервать, который сковывает тело оцепенением и целый день после которого преследует беспокойство. Не отрадою, но отравою стала их встреча.
Он сильными руками обнял Анну за талию и, обдавая горячим дыханием лицо Анны, поцеловал её — не в щёку или лоб, как мог бы поцеловать старший родственник, а прямо в губы.
— Не надо… — она, отворачиваясь, хотела высвободиться из его жарких объятий, — пустите!
Он только крепче сжимал руки, снова приближаясь к её губам. Образ, которым восхищалась Анна, исчезал подобно тающему по утру туману; ещё немного — и они бы совсем потеряли былую привлекательность. Однако за закрытой дверью послышались шаги, и он, отпустив Анну, поспешно отошёл от неё.
На следующий день он уехал, оставив Анну наедине с её переживаниями. «Как мог он так поступить? — думала она. — Зачем он не остался тем идеальным человеком, которым был?» Да может это и не он был виноват, а она, которая вела себя недостаточно скромно?
К гложущей Анну тоске прибавлялось и то, что о произошедшем каким-то образом узнал весь дом, и её держали только как служанку — да и то, как говорили, из жалости. Теперь Анне приходилось не только заправлять постели, но и делать множество другой работы. А дворовые считали Анну слишком доступной, и вечные смешки — «Что, мы не так хороши, как барин?» — вечно преследовали её.
Сейчас племянник владелицы имения тоже здесь, стоит возле церкви. Скоро он подойдёт к Анне, дотронется до холодных, загрубевших пальцев губами, — с почтением, с сожалением о прошедшем — последний раз взглянет ей в лицо — совсем не такое, как прежде, а будто постаревшее, с разбегающимися от уголков глаз мелкими морщинками.
И крышка гроба навсегда отделит Анну от этого мира.
Понравилось +
Спасибо!)
И мне понравилось! +
Марина Веринчук
Слова, слова, слова... (с)
Написано хорошо. На мой взгляд, уж очень мрачный сюжет. Вы не жалеете читателей.) +
Спасибо!
Спасибо!
Ну, так получилось)
Грустный сюжет, но написано замечательно. +
Любовь зла.Красиво!
свободный художник
Миниатюра, прекрасная своим печальным минором. +
Алекс
Печально+
С уважением, Вера Флягина
Да, мрачновато...
Но ведь мы знаем, кому неуютно в Храме...
Возможно здесь всё закономерно...
OLEG
Грустная история, жаль Анну...
Слог очень хороший +
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Согласен.
Хороший рассказ. Напоминает завязку "Воскресения" Льва Толстого: молодая наивная девушка, приживалка у богатых родственников, тётушек...
На мой взгляд, можно и нужно ещё поработать над стилем рассказа.
Грёзы об образе - не по-русски сказано. Есть неоправданные повторы:
Люди как реки (Лев Толстой)
Спасибо большое!
На самом деле, вы верно поняли, что я, если можно так сказать, вдохновлялась «Воскресением». Ошибки постараюсь исправить.
Рада нашему общению, Яся.
Люди как реки (Лев Толстой)