Маленькая история про большое сердце

История была написана в 2005 году, это первая моя работа, и к ней лично я испытываю теплую привязность, как к своему творческому первенцу. До нее, конечно, было много других, но закончив именно "Маленькую историю..." я поняла, что действительно хочу писать. Буду очень благодарна за ваше внимание

 

…однажды высказанное, на самом деле, драгоценно…

 

Пролог

Время было сложное. Страна переживала кризис, и по городу прокатывались революция за революцией против английского короля – Генриха II. Время выпало на тот момент, когда армия Англии наносили удар за ударом на Шотландию, а шотландские повстанцы не упускали возможности перерезать тысячу-другую из английской армии. Но к нашей истории отношения двух стран не имели совершенно никакого отношения. Остановимся на короле Генрихе II.

Это было давно, но там, где это произошло, до сих пор шептались сплетницы, да и тема эта не покидала языков горожан, живущих в том тихом городке на окраине Англии…

Городок тот носил название Утремер.

***

 

I

14 декабря

Король остановился на время в Утремере. Не планировал он задерживаться в столь «недостойном» городке, но погода выдалась одна из самых плохих, какую можно себе представить. Охота была ужасной. Не смотря на то, что в большой повозке с навесом покоилась туша огромного лося и трех кабанов, настроение Генриха было далеко не идеально. Метель с дождем добила лошадей, а пронизывающий ветер бросал куски льда прямо в глаза.

Ночь он согласился переждать в небольшом постоялом дворе, послушавшись разумного совета своего советника, что не отходил от него ни на шаг уж три года. Преследуемый верной охраной, своими «цепными псами», как привыкла называть их прислуга, он поднялся в далеко не королевские покои со скрипучей кроватью и грубым столом в углу комнаты у окна.

Королевская спина разболелась уже после четверти часа лежания на кровати обычного человека. Его величество довольно долго не мог уснуть, но все же, в конце - концов, его веки смежил тяжелый сон, который обычно на утро оставляет после себя головную боль, и чувство, будто на тебя надеты четыре железных шапки.

Примерно в четыре часа утра Генрих II проснулся оттого, что кто-то чужой находился в его комнате. Этот «кто-то» медленно приближался к его кровати. Король не был трусом. Он не двигался. Его рука медленно нашарила под подушкой тонкий изогнутый кинжал. Только он хотел нанести удар, как в его горло уперся ледяной клинок. Рука человека даже не дрожала. Генрих медленно отложил кинжал в сторону и повернул голову к убийце. Он затаил дыхание. Он не мог поверить воспаленным от усталости глазам. Перед ним стоял ребенок, лет 10-ти. Легкая одежда прилипла к щуплому телу, черные волосы налипли на лоб. От него веяло холодом и пахло конным потом. Он только что пришел с улицы – на его плечах все еще остался снег. Губы мальчика были крепко сжаты. Когда Генрих взглянул в его глаза, его сердце замерло, а через момент застучало, как ненормальное. Это были глаза самого Люцифера. В глубине черных зрачков затаился дьявол, но не спешил появляться.

- Не шевелись. – Медленно произнес он, и детский голос зазвенел в тишине комнаты. – Одно слово - и ты мертв. – Холодные грубые слова были произнесены с сильным шотландским акцентом.

Генрих молчал. Он был умен, и не так часто его можно было удивить, но сейчас он просто растерялся. Мальчик судорожно сглотнул. Клинок ощутимо прижался к кадыку его величества. Оба молчали. Генрих, воспользовавшись моментом, рассматривал своего ночного гостья. Парень смотрел на короля черными глазами, лишенными каких-либо эмоций, словно взвешивал цену королевской жизни. Мальчик о чем-то думал. Прикидывал. Почему-то медлил. На миг в непроницаемых глазах мелькнуло сомнение. Значит, он сомневается…

- Что вам нужно? – чуть охрипшим голосом поинтересовался Генрих, едва шевеля губами.

- Свободы.

- Свободы?

- Я должен убить тебя.

Его глаза ярко блеснули в темноте. Эти глаза принадлежали не ребенку, они принадлежали демону, побывавшему в аду. Генрих снова убедился в этом.

- Я догадался, что вы хотите лишить меня жизни, но за какую мою провину? - спросил он.

- Если ты дашь мне свободу, я буду верен тебе до конца жизни. – После некоторых раздумий произнес мальчик. Видимо, он нашел выгоду в том, чтобы сохранить жизнь королю.

Если бы ситуация сложилась немного по-другому и у горла Генриха не было острого лезвия, от которого по коже протекал холодок, он бы посмеялся. Но если хоть один смешок слетит с губ короля, прольется голубая кровь на белые простыни. А Англии король сейчас ох как необходим. Генрих отлично понимал, что принять от этого мальчика заверение в верности – это поступок и что, однажды высказанное, оно на самом деле драгоценно.

- А если я скажу тебе «нет»?

Почему-то мальчик усмехнулся. Эта змеиная усмешка вселила в сердце короля еще больший дискомфорт, близкий к страху.

- Тогда я убью тебя.

- Тогда тебя схватит моя стража и убьет.

Усмешка стала еще ядовитее.

- Меня не схватит твоя стража.

Почему-то Генрих поверил в слова, слетевшие с губ мальчика. Слишком неоднозначен был его ответ. Возможно, «цепные псы», которые должны сидеть за дверью, уже лежат с перерезанными горлами. Возможно – нет. Слишком много загадок крылось за щуплым тельцем и дьявольскими глазами. Но условия сейчас ставит не король, а тот, кто приставил к его горлу лезвие заточенного ножа.

Генрих смотрел в черные глаза. Он понял, что эту битву он проиграл. И парень это понимал. Его глаза блеснули. На какой-то момент королю показалось, в них мелькнул триумф. Только на один момент.

 

5 лет спустя

20 августа

* sin – грех (англ.)

 

Син* смотрел на то, как садится солнце, окрашивая город в бардовый цвет. Он любил вот так сидеть на зубчатой башне, спустив ноги и не держась руками. Сначала было страшно. Потом страх прошел. В душе мальчика царил покой, впервые за несколько дней. Генрих был спокоен. Уже неделю в стране прекратились бунты, и королю было хорошо. А если королю хорошо, то всем хорошо. Тем более, несколькими днями раньше, Генрих II отметил свое шестидесятилетие. Король из Норвегии в подарок прислал ему небольшой, литый из золота, кубок для вина. На ободке его были изумительные бриллианты и разноцветные, мерцающие, граненые камни. Ножка была тонкая и резная. Прекрасный точеный рисунок, над коим работал не один искусный мастер, с изображением бегущих по лесу оленей завершал картину. Его величество поставил кубок в тронном зале, и приказал никому не касаться этого золотого чуда. У Сина все время захватывало дух, когда он смотрел на кубок. Когда Генрих не загружал его работой, парень ставил перед кубком табурет и рассматривал разноцветные камни. Этой вещью король дорожил, словно это была сама зеница ока.

Син вздохнул и пошевелил затекшими ногами. Он подумал о скудности своей жизни и снова тяжелый вздох сорвался с его губ. В черных глазах отражался багровый диск солнца, который медленно окунался в лесную чащу. Почти 6 лет Син верой и правдой служит королю Генриху II. Нельзя сказать, что он как-то выделяет мальчика из остальной своей прислуги. Нельзя сказать, что плохо к нему относится. Просто поручает такую работу, которую до него выполняли на службе Генриха совсем немногие. Избавится от того, зарезать этого. Тот косо посмотрел, этот не тем тоном сказал. Мальчишке было все равно. Ни к кому он не испытывал никаких чувств. С королем его связывала данная клятва и благодарность за данную свободу. На остальных ему было глубоко наплевать. И остальным на него тоже. Но у остальных это наплевательское отношение граничило сначала с легкой брезгливостью из-за шотландского говора, а затем с лютой ненавистью из-за доверия короля маленькому сопляку с дьявольскими глазами. Но я снова повторюсь – Сину было глубоко все равно. Казалось, он не мог испытывать никаких чувств.

Он не знал, что такое чувства. Даже народ из Англии побаивался паренька. Кто-то говорил, что в парня вселился дьявол, поэтому он растет таким красивым, и глаза у него черны, будто ночь. Да так черны, что невозможно было разлечить в зенице зрачок. Обычно, когда он шел по улице, и иногда косился на маленьких детей, их в тот же день вели в церковь и обливали святой водой. Парень действительно рос чертовски красивым. С детства он был худ, но со временем на кости наросли неплохие мышцы. Он старательно следил за собой и день не проходил без нагрузочных тренировок. Лицо с немного впалыми щеками стало похоже на лицо мужчины, зубы его были белы и ровны. Черные, как смоль волосы падали на лоб и достигали воротничка рубашки. Густейшие длинные ресницы обрамляли дьявольские глаза. Уголки тонких губ немного приподняты, будто змеиная улыбка никогда не покидает красивого лица. Единственным изъяном был шрам, начинающимся под правым глазом и проходящим через веко. Кончался он посреди брови, разделяя ее на две неровные части.

Син встал и с хрустом потянулся. Летний ветерок приподнял легкую челку. Решив немного прогуляться по городу, он медленно спустился вниз. На секунду, остановившись возле кубка, он взглянул на переливающиеся самоцветы. Затем вышел во двор и бодрым шагом направился в город. На Англию опускались сумерки.

Син быстро шел по знакомым ему улочкам, со знанием дела сворачивая в лабиринте из уличных коридоров, где всегда было пусто и сумрачно. Он мог часами ходить по этим улочкам. Здесь, где некомфортно было бы даже бродяге или убийце, привыкшему к темноте, он находил покой. Пустота понимала его. Он мог говорить с ней, и Она не смела ему перечить. Она была его другом. А он был Ею. Он был Пустотой.

Он так внезапно вышел на людную рыночную площадь, что на мгновенье от проснувшегося шума у него заложило уши. Ему также нравилось ходить среди них, этих бестолковых существ, которые проклинали его, едва он покажется на горизонте. Нравилось когда их много потому, что тогда он теряется среди всех, и остается незамеченным. Хотя, ему все равно, проклинают его или нет. Тот ад, в котором он жил до того, как король Генрих II подарил ему свободу не шел ни в какие сравнения с тем, где он жил сейчас. Сейчас он спал в одной из лучших комнат, ел за одним столом с королем, и мог делать что захочет, выполняя при этом единственную работу, которую умеет делать с малых лет – лишать людей жизни.

Он проходил мимо рядов с фруктами, когда внезапно в него кто-то врезался на полном ходу, и, не удержавшись на ногах, отлетел на несколько шагов. Лица человека не было видно – его скрывал капюшон черного дорожного плаща. Син с безразличием хотел, было, пройти мимо, но упавший человек протянул к нему руку со шкатулкой, зажатой в тонких пальцах. Парень принял, вещ, и тут же перед ним появилась обвешенная бусами женщина в пестром платье. Она тяжело дышала. Шарящий взгляд остановился на шкатулке в руках парня, и она открыла, было, рот, чтобы продекламировать свое недовольство и потребовать вернуть товар (несомненно, украденный) обратно, но ее взгляд приковался к лицу Сина.

- Ах, это ты, чертово отродье… Дьявол тебя дери, забирай эту шкатулку, ее все равно теперь никто не купит… - пропыхтела она и Син уставился на шкатулку в своих руках. Женщина растворилась в новом потоке людей. Человек, сидящий на земле, внезапно вскочил, и капюшон слетел у него с головы. Это оказалась девушка, возраста, примерно, как и Син. Может, немного младше. У нее были светлые волосы, перехваченные лентой, серые живые глаза и пухлые губы, восторженно улыбающиеся ему.

- Не могу поверить! – протараторила она, хлопая длинными ресницами, - я просто не могу поверить! Она не избила тебя! Не забрала шкатулку! Как ты это сделал?!

В ее глазах была написана такая искренняя радость, что Син опешил. Никогда он не видел таких глаз. Будто все улыбки в мире собрались в лучистых зрачках и дарили смех каждому, на кого они смотрят. И никто никогда не улыбался ему так искренне.

- Что же ты молчишь? – девушка быстрым движением рук отряхнула плащ и снова обратила глаза-смешинки на Сина, - поведай мне свою тайну!

Парень тут же вспомнил, кто он, и как к нему должны относиться. Он опустил голову и уставился себе под ноги.

- Никакой тайны. Я – Син. Вот и весь секрет. – Буркнул он себе под нос.

- О, а я Анжелина Брук. Для друзей просто Али, – отчеканила она, протягивая ему руку. Он уставился на ладонь. Что эта странная девушка от него хочет? – Ну-же, пожми ее! – подбодрила она, глядя, как мешкается Син.

- Зачем?

- Это знак приветствия!

Парень еще раз посмотрел на руку. Затем в странные глаза и снова на руку. Это не розыгрыш? Он неуверенно протянул руку и легко пожал ее ладонь.

- Отлично, молодец. – Подбодрила девушка. – Ты сказал, тебя зовут Син?

- Да, Син. Ты что, не знаешь обо мне? – немного удивленно поинтересовался он, протягивая ей украденную шкатулку.

- Не знаю. А что, должна? Ты – кто-то известный? – она принялась прятать, вещ во внутренний карман, обращая к нему милое лицо.

- Можно и так сказать… - ядовито улыбнулся он, - я… м-м… племянник короля.

Ее рот приоткрылся. Шкатулка выскользнула из застывших пальцев и, ударившись о каменную улицу, разбилась на две части. Али во все глаза смотрела на Сина. Прошло несколько секунд и безграничное удивление на лице девушки сменилось разочарованием. Она присела и принялась собирать отколовшиеся от шкатулки бусины в дрожащую ладонь.

- Извините, пожалуйста, что толкнула… - забормотала она, - я нечаянно… Вы… можете не выдавать меня вашему… кхм… милому дяде? Или же мне готовиться к тому, что завтра меня повесят за украденную шкатулку, или же…

Син молчал. Он слушал то, что говорила девушка, и думал. Неужели она действительно не знала, кто он такой? Неужели есть шанс подружиться с ней? Он, Син, который с детства жил в тени, искал утешение в убийствах, не знал нормального отношения к себе, он заведет себе друга?

Он очнулся от своих мыслей, когда понял, что девушки перед ним уже нет. Она торопливо шла впереди, снова накинув на голову капюшон. Он сорвался с места и, догнав ее, схватил за плечо. Али обернулась, глядя на него во все глаза. Теперь в них не осталось ни капли восторга – только страх. Сердце Сина замерло и оборвалось. Неужели она поняла, что он – тот самый убийца, которого нанял король. Парень ждал дальнейшей ее реакции, затаив дыхание. На глаза Али наползла пелена слез. Девушка облизала губы и всхлипнула:

- Пожалуйста… - она зажмурилась, и слезы потекли по ее щекам, - я клянусь, я не буду, больше воровать… Я клянусь… Сер Син, не сдавайте меня королю! - К ужасу мальчика она рухнула перед ним на колени и принялась бы целовать его ноги, если бы он рывком не поднял ее почти невесомое тело над мостовой и не привел в чувство несколькими ощутимыми вструшиваниями. Она несколько раз моргнула и уставилась на него серыми глазами из-под тени капюшона.

- Я не собираюсь сдавать тебя Генриху, Али. Слышишь меня? Не собираюсь. Повтори.

- Н-не соб-бираетесь сдавать м-меня… - прошептала она, пытаясь успокоить дыхание.

- И прошу тебя, называй меня на «ты»! – прошипел он, дав раздражению на долю секунды выйти из-под контроля. – Догнал я тебя не для того, чтоб повесить при первой же возможности. Я просто… хотел поближе тебя узнать.

- В каком это смысле? – предосторожность в ее глазах отвлекала его.

- Ни в каком. Извини. Иди дальше. Иди, куда шла. – Син фыркнул, когда она скептически уставилась на него. Видимо, девушка поняла, что Син не особо привык к общению. Но он хотел узнать ее поближе… Что-ж, хорошо…

- Если ты, правда, думаешь, что я отстану от тебя, ты очень ошибаешься. - Она сложила руки на груди, - А теперь, расскажи-ка мне побольше о себе…

С этой фразы все и началось. Син целыми днями проводил в обществе молоденькой воровки. Каждый божий день в течении месяца они проводили, гуляя по Англии. Сину было нетрудно совмещать работу и дружбу с Али, которая стала до того крепкой, что парень и дня себе не представлял без ее смеющихся глаз. Когда он общался с ней, он будто менялся, а когда он возвращался в замок, он снова становился «одиноким волком». И единственной его союзницей была пустота, наполняющая его скупое и ограниченное до невозможности сердце.

Как-то он шел на Рынок, и встретил заплаканную Али со ссадиной на щеке. Ее губа немного припухла. Видимо, кто-то сильно ударил ее. Она призналась, что своровала яблоко у мистера Тон’Кс, и тот не удержался от оплеухи. Солнце стояло в зените. Син никуда не спешил. Он улыбнулся подруге, и она всхлипнула.

- Что-ж, я пойду, Син… Мне нужно идти…

- Нет, постой! – Син ухватил ее за руку и хитро взглянул в глаза. – Я хотел…

- Что же ты хотел?

- Показать тебе замок. – Нашелся он, не желая разлучаться с девушкой. – Не думаю, что ты хоть раз была внутри.

Глаза Али заблестели. Она неуверенно улыбнулась. Утерев слезы рукавом плаща, она улыбнулась чуть увереннее, позволив крупным белым зубам показаться между пухлыми губами.

- Да… - прошептала она, сцепив перед собой руки, - да, я хочу попасть в замок!

- Отлично, тогда идем. – Син широко улыбнулся и застыл от непривычного чувства такой широкой ободряющей улыбки на лице. Улыбался он очень редко, но когда улыбался, то едва ли широко.

- Идем! – глаза Али по-детски светились восторгом. Неужели от такого мелочного поступка как экскурсия по замку люди получают такое удовольствие? Тогда, Син, возможно, самый счастливый человек из них всех. У него в глазах тоже можно увидеть это свечение? Интересно… Его прежний хозяин говорил, что в его глазах сидит сам дьявол, не знающий эмоций. Эти слова врезались в мозг маленького на тот момент мальчика, и оставили после себя глубокое клеймо.

- Я не знала, что у короля есть племянник… - голос Али звучал беззаботно, и он вырвал Сина из того омута воспоминаний, в который он начал было погружаться.

- Я и сам не знал… - Она посмотрела на него с непониманием, но он просто отвернулся. Не мог он дать ей ответов на вопросы, которые она хотела задать.

Перед входом в замок Син остановился. Али была в благоговейном восторге. Она вертела головой из стороны в сторону, и ее рот не закрывался, засыпая Сина вопросами. Парень призвал на помощь все свое терпение и хладнокровность, стараясь отвечать на вопросы спокойно. Когда они остановились, девушка удивленно взглянула на своего провожатого.

- Что случилось?

Син повернулся к ней лицом:

- Ты не будишь больше воровать.

Али моргнула.

- Ты спрашиваешь или утверждаешь?

- Я предупреждаю. – Син выбрал самый строгий тон, который у него был.

Девушка тяжело вздохнула и закатила глаза.

- Поклянись! – не отставал парень, вглядываясь в нее.

- Иди к черту.

- Эй! Эй! – он скрестил на груди руки, - ты что?

Али злобно сжала губки и надулась. Она исподлобья смотрела на него. В ней боролись два демона – один тянул ее в замок, второй мешал дать очередную лживую клятву.

- Ты что-нибудь решила? – через несколько минут поинтересовался Син, постукивая по высокому каменному бордюру пальцами.

- Да, решила! – она попыталась съязвить, - клянусь, что не трону больше ни одной чужой вещи. Доволен? Идем!

- Постой, не доволен! – он скептически уставился на Али, - ты это сказала, будто поинтересовалась, как у меня дела. Мне нужна действительно твоя клятва. Потому, что с ворами у меня свои… кхм… счеты. – Генрих чаще всего приказывал Сину убить вора. А ему почему-то совершенно не хотелось, чтобы жизнь Али закончилась так, как закончились жизни всех тех, кто погиб от клинка Сина.

- Ладно, как я должна тебе сказать это, чтобы ты, наконец, впустил меня в замок?

- Ты просто должна смотреть мне в глаза.

Ее сердце на секунду замерло. Но она подняла взгляд и уставилась в черные дьявольские глаза.

- Клянусь. – Она знала, что он не поверил ей. А он знал, что она соврала.

II

- Это хорошо, что нас никто не заметил. – Син вел Али тайными коридорами, по которым слуги, если и ходили, то очень редко, - не будет лишних вопросов, а соответственно, лишних ответов тоже. Ты довольна?

- Еще бы… - прошептала Али. Она была под огромным впечатлением. Ее взгляд бегал по старым портретам и статуям. Нужно было видеть ее лицо, когда она увидела боевые доспехи перед входом в столовую. Син едва не рассмеялся когда она кривлялась перед огромным зеркалом, каких, наверное, отродясь не видела. Но тут же спохватился – смеяться из-за какой-то ерунды? Последний месяц он сам себя не узнавал. Он думал, что его внутренний мир, а точнее, мирок до того ограничен, что он никогда бы не подумал, что с обычной девушкой может быть так весело, и за один день можно столько раз засмеяться, сколько раз это делала Али. Он же старательно вторил ей. Он вдруг почувствовал, что на самом деле границы его сердца далеко не малы, а громадны. Он не знал, нормально это или нет, но сейчас ему было все равно. Он будто сменил себя на время. На очень короткое время, уверял он себя, как только Али исчезнет, все станет, как раньше.

Они остановились перед тайной дверью в тронный зал. Вот-вот должен был приехать Генрих с охоты, поэтому Син, приоткрыв дверь, оглядел зал. Никого пока не было.

- Давай быстро выходи через вон ту дверь. Видишь? Она выведет тебя на задний двор.

- Да, вижу. – Кивнула Али.

- Давай быстрее. Вот-вот может приехать Генрих, и нам обоим не поздоровиться. Хотя, что я? Я привык. А вот тебе придется нелегко… - поторапливал Син.

- Син… - она повернулась к нему лицом, - Я никогда не встречала такого человека, как ты, Син. Ты… странный. Но у тебя большое сердце. Я вижу это в твоих глазах.

Парень усмехнулся и опустил взгляд:

- Мой прежний хозяин говорил, что через мои глаза на мир смотрит дьявол и проклинает любого, на кого я посмотрю.

- Какой ужас… - Девушка прижала руки ко рту, а Син замер, заметив за собой грубейшую осечку: «Мой прежний хозяин» Али, похоже, ничего не заметила.

- Беги, Али.

- Пока, Син. Спасибо. Я отплачу когда-нибудь твоему большому сердцу. – Она широко улыбнулась и подмигнула ему смеющимися глазами.

Син смотрел, как она тихо выскользнула из-за двери и прокралась к золотому трону посреди зала. Он думал о том, что никогда раньше не проводил время так, как он провел время с Али. Казалось, встретись они снова, они бы провели еще более веселые часы вместе. Улыбка застыла на его лице, пока он провожал взглядом тоненькую фигурку в сером плаще. Но ведь они еще встретятся! Знакомы они были месяц, а Син уже так дорожил ей. Просто ни один человек еще так не относился к нему. Ни один не смотрел в глаза парню, как смотрела Али. С искренним восхищением. Не говорил ему таких слов. Самых обычных, казалось бы, слов. Большое сердце… Он усмехнулся. На этот раз усмешка его не была теплой. Она будто покрылась тонким льдом.

Он развернулся, было, чтобы идти назад, но краем глаза заметил, что Али стоит перед столиком с кубком. Она оглядывалась по сторонам и старательно прислушивалась. Затем молниеносным движением руки схватила золотую чашу и бросилась бежать из замка через указанный Сином выход.

Усмешка стала шире и холоднее. Он медленно открыл дверь, собираясь проследовать за воровкой, но внезапно центральные кованые двери распахнулись, и в зал прошествовал Генрих II. Он шел медленно, с улыбкой на королевских устах. Видимо, охота удалась. Он прошел к трону, повернулся и сел. Но через несколько секунд вскочил и подлетел к столику.

- Иварс!!! – заревел он, и в зал вскочил молодой слуга.

- Д-да, ваша светлость?

- Кто был в зале, пока нас не было?!

- Н-никого с-сер… - пробормотал Иварс, кланяясь едва не до пола.

- Где кубок?

- Я не знаю, сер, у меня разболелся зуб, и я…

- Мне все равно! Найти вора и засечь до смерти!

- Н-но вор мог убежать, с-сер…

- Обыскать город! Начать с центральной Рыночной Площади! Не терять времени!

Син почувствовал, как неприятный холодок пробежал у него по спине и замер в животе. Он сорвался с места и полетел к черному ходу из замка. Вслед ему доносился рев короля:

- Я хочу видеть тело вора на плахе! Засечь его, кем бы он ни был! Вернуть кубок.… воротить…

На улице шел дождь. Син бежал по лабиринту пустых улиц, сплевывая набравшуюся в рот дождевую воду. Его черные волосы прилипли ко лбу и мешали ориентироваться. Он бежал на Рыночную площадь, бежал изо всех сил, стараясь не сбивать дыхания.

Площадь, естественно, пустовала. Али он увидел сразу же. Она стояла под одним из навесов к нему спиной. Он подбежал к ней и, схватив за плечи, волчком развернул к себе лицом.

- Ты клялась! Ты клялась мне! – Син чувствовал, как его одолевает бешенство. Он чувствовал, как ледяная вода стекает по выемке его позвоночника, - Ты клялась, что не тронешь ни одной вещи, так как ты могла своровать!? Я думал, что мы друзья… Господи, какой же я болван! Я глупец…

Али сжимала в дрожащих руках драгоценную чашу. Ее глаза смотрели на него. От этого взгляда Син чувствовал, как покрывается льдом его сердце. Смеха в них не было и подавно. Только грусть, горечь и раскаяние. Но ничего не изменить. Теперь глупышку казнят. Его единственного друга казнят, и снова будет только предсмертный хрип людей да Пустота. Пустота, которая жила и будит в нем жить. Ничего не изменишь…

Послышался топот копыт.

- Это за тобой! Ты понимаешь, что ты натворила? Теперь тебя убьют, ясно тебе или нет? – он с силой трухнул ее за плечи, не отрывая глаз от взгляда, который наполнялся отчаянием. Девушка молчала. Ее губы дрожали.

- Прости, – прошептала она, нелепо держа чашу перед собой.

Син лихорадочно соображал, прислушиваясь к приближающемуся топоту копыт. Он понимал, что теперь, узнав дружбу, он не сможет без нее. Он дорожил Али так же, как и собой. Даже больше, чем собой. Мысли стаей птиц бились в его голове, будто в клетке. Прятаться бессмысленно, все равно их найдут. Ее найдут. И от этой мысли ужас прокатился по его сознанию. Когда первый всадник показался на Площади, Син вырвал из рук девушки кубок, и с силой толкнул ее в одну из полуразвалившихся повозок. Девушка не успела даже вскрикнуть. Он заметил только безграничное удивление в ее глазах, потом она скрылась из виду. Он глубоко вздохнул, и, прижав кубок к груди, понесся вперед. Он знал, что его догонят. Этого он и хотел.

- Стоять! – главный королевский всадник взмахнул плетью, и та, обмотав его ноги, рванула назад. Мальчик упал в лужу. Кубок выскользнул из озябших мокрых пальцев и со звоном откатился на несколько метров вбок. Парень чувствовал недоверчивый взгляд у себя между лопаток.

- Это ты, Син? – лед в его голосе смешивался с торжеством.

Парень молчал. Он медленно сел, освободил ноги, и, оставшись сидеть на мостовой, задрал голову, чувствуя, как дождь хлестает его по щекам. Он смотрел в черное небо. Улыбка растянула его губы, и через секунду он, будто помешавшийся, зашелся раскатистым смехом. В тот же миг на небесах грянул гром. Молния пронзила черное небо и всадники заозирались. Син видел страх на их лицах и смеялся, слыша, как гром вторит ему.

- Немедленно связать и доставить в замок!

Син продолжал смеяться, глядя, как в каждом из окон окружающих площадь домов, появляются любопытные головы. Лица людей, видя, как штрафуют их мучителя, светятся торжеством…

… Темницы. Все, что он помнил и где жил от рождения и до десяти лет. И где ему довелось прожить еще несколько часов до казни. Он смотрел в потолок и думал – думал.… Вспоминал былое, и думал о будущем. Хотя от будущего почти ничего не осталось. Всего, каких – то пару часов. Вот и все будущее. А затем позор. Хотя даже не в этом дело. Ему было давно наплевать на то, что о нем думают. Пусть люди выйдут посмотреть на казнь дьявола, не жалея своих голов подставить под проливной дождь по такому случаю. «Дьявол» растянул губы в усмешке. Как же все они бестолковы.… Как каждый из них предсказуем…

Он подумал про Али. Что-то кольнуло в его душе. На какую-то долю секунды сердце дрогнуло. Нет, лучше не думать о ней. Не думать…

Он закрыл глаза и погрузился в Пустоту. Она снова была с ним. Только лишь Она, и никого больше.… Только в мыслях где-то стоял, ежась от ветра, образ хрупкой фигурки в сером дорожном плаще. А в руках ее поблескивала золотая чаша…

Кто-то коснулся его лба теплой рукой и Син вскочил, распахнув черные глаза. Он не знал, сходит ли он с ума, или перед ним действительно стоит худенькая девушка со светлыми, выбившимися из-под капюшона волосами, и, сквозь прутья его клетки протягивает к нему руку.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он почти безразлично.

Али вздохнула и опустила руку, прислонившись к прутьям лбом.

- Я.… Не знаю, что мне сказать. То, что ты сделал… Точнее, то, что сделала я…

- Мне кажется, что слова сейчас – это самое лишнее, что может быть, – он усмехнулся. – Они ничего не изменят. Они никогда ничего не меняют. Запомни это, и не траться лишний раз.

- Иногда словами можно сказать то, что чувствуешь.

Син сел на прогнивший матрац и завел руки за голову. Он зевнул и отвернулся от девушки.

- Я пришла, чтобы сказать тебе спасибо. – Али наклонила голову. Между тонкими бровями пролегла морщинка. – Хотя простое «спасибо» здесь не пойдет. Хочешь, я сама пойду и признаюсь им? И засекут меня, а не тебя.

- В крайнем случае, я могу это сделать в любой момент во время казни, и ты сменишь мое место. – Син сказал это, и почувствовал, как в ее сердце закрадывается страх. Повернув к ней голову, он заметил, что ее кожа стала на тон светлее. Он не хотел ее пугать, но хотел хоть частично отомстить за то, что она соврала ему. Некоторое время они молчали. Почему-то он подумал о том, что разделяет их всего решетка. Решетка сейчас решает его судьбу. Эта мысль показалась ему до того гуманной, что он зажмурился.

- Ты клялась.

Али отступила, будто он ударил ее. Во взгляде девушки он прочел то, чего она не могла выразить словами. Он знал, что она жалела. Раскаивалась. Боялась.

- Зачем ты это говоришь? – тихо спросила она, наклоняя голову.

Син снова отвернулся, предоставив ей смотреть на его профиль. Он слышал, как дрожит ее голос. Такой знакомый голос…

- Ты знаешь… такое странное ощущение, когда знаешь, что умрешь, и ждешь этого с нетерпением. – Парень усмехнулся собственным размышлениям. – Заранее знаешь, что тебя ждет. Что тебе предоставила жизнь. А за душой у тебя грех на греху. И имя твое означает грех. И жил ты в согрешении. И почти ни одного теплого воспоминания за спиной у тебя не останется. Ты ведь не знаешь, кто я, Анжелина. Ты совсем не знаешь меня. Ты ведь думаешь, что я племянник Генриха, так? Ну-же, смелее, говори.

Девушка молчала. Она медленно кивнула, не сводя с него подозрительного взгляда.

- Я не племянник короля. Хотя бы потому, что нахожусь сейчас здесь. У меня раньше были хозяева. Они менялись каждый год, и один был хуже второго. Они заказывали мне убийства людей, которых я даже не знал. Женщин, мужчин.… И я убивал их только потому, что хотел жить. И я жил. Мне было невыносимо тяжело. Иногда появлялось такое чувство… Я до сих пор не могу понять – что же это за чувство… Наверное, отчаяние... Я хотел, чтобы все кончилось. Я бы попал в ад, и все прекратилось бы. И все же, я здесь. Я выживал и не в таких ситуациях. Я помню каждый раз, когда моя жизнь висела на волоске. Когда все внутри меня дрожало от страха. И я всегда преодолевал любые препятствия. А сейчас я сижу в темнице из-за того, что спас кого-то, хотя привык наоборот – лишать. Для меня это не нормально. Потому, что я – лишенное эмоций существо. Я не могу жалеть, не могу любить, не могу плакать. Я не умею быть таким. Единственное воспоминание, которое я унесу с собой в геенну – это ты. Знаешь, ничего личного. Просто, ты показала мне, как это – быть не изгоем, коим я привык себя чувствовать за эти 16 лет. Ты – единственная, кто относился ко мне как к человеку, а не как к монстру, не знающему пощады.

Син произнес это почти на одном дыхании и теперь глубоко вздохнул, - спасибо. – Добавил он чуть опустив голову. Краем глаза он заметил, как она прижимает к лицу ладони.

- Не говори так! – воскликнула она и этот восклик пролетел по длинным коридорам темницы.

- По крайней мере ты отплатила моему «большому сердцу».

Али ахнула. Син вздрогнул. Послышались быстрые шаги и Син остался один на один сам с собой.

 

Эпилог

Когда с головы Сина сняли тканевой мешок, увиденное подтвердило его догадки. Огромное количество людей толпилось вокруг небольшого возвышения, где он остановился. Ему показалось, что вся Англия сейчас смотрит на него. Он не верил, что достоин их времени и внимания. Палач ударил его ногой и парень упал на колени, обхватив деревянный пенек для отрубания голов, руками. Толпа засвистела. Дождь колотил его по спине. Взгляд Сина блуждал по народу с надменным безразличием. Прямо напротив него лежала тыква ярко-оранжевого цвета. Син поднял голову и взглянул на самую высокую из зубчатых башен, взмывающих к небу. Он любил сидеть там, спустив ноги и не держась руками. Сначала было страшно. Потом страх прошел.

Дождь заливал глаза парня. Толпа одобрительно загудела. Видимо, на свет появилось орудие палача. Послышался свист и громкий щелчок. Мякоть тыквы брызнула в разные стороны. Часть попала на лицо парня и тот раздраженно мотнул головой, стараясь не смотреть в сторону двух ровных частей, на которые распался овощ. Восхищенные возгласы.

Снова свист и спину Сина полоснуло огнем. Он сжал губы, глядя в одну точку. Второй удар он принял все с тем-же достоинством, даже не вздрогнув от огненной боли, которая пронзила все его существо. Только пальцы посильнее сжали цепи от кандалов. Снова свист, и парень почувствовал, как плеть разрывает кожу на его пояснице. Дальше он не мог считать ударов. Сначала он просто жмурился, потом тихо стонал. Очередной удар пришелся по затылку. Он открыл рот и почувствовал привкус крови на языке. Открыв слезившиеся глаза он смотрел в ликующую толпу. Глаза, наполненные жаждой мести и ледяной радостью сменялись другими глазами с бешеной злобой в зрачках. Люди приветствовали каждый взмах плети бурными овациями. Внезапно в толпе оскаленных англичан он увидел два наполненных болью глаза. Девушка в черном плаще стояла прямо перед ним, прижав руки ко рту. Слезы текли из ее серых глаз. Он слабо улыбнулся ей. В ушах стоял дикий звон, все смешалось в сплошной серый цвет. Только Али стояла перед ним, глядя на него с болью и страхом. Внезапно вышло солнце. Тонкий луч ослепил Сина, и парень на секунду закрыл глаза.

Очередной свист, предвещающий невыносимую боль, и плеть, будто жалом, прошла по виску. Парень почувствовал, как в голове что-то с хрустом ломается, будто рушится. В глазах потемнело и он упал с колен на помост, не видя ничего вокруг. Он слышал только крики возбужденной толпы. Темнота окружала его со всех сторон. Он чувствовал лишь боль, но внезапно и она отступила. Он моргал, но ничего не видел. Хватал ртом воздух, но не дышал. Сердце его билось все медленнее и медленнее. Он чувствовал, как немеют руки и ноги. Мысль об Али пронеслась в его голове прежде, чем «большое сердце» неуверенно замерло. Лед прокатился по всему его телу. Судорога свела шею.

- Чертово отродье оставило нас! – донесся до умирающего сознания голос палача, и в следующий момент Син перестал чувствовать свое тело. Голова его перекатилась и пустой взгляд, пронзив Али, устремился к лабиринту темных английских улочек. Народ смолк и смотрел, как умирает в его глазах дьявол.

Он летел куда-то далеко. Подальше от помоста, подальше от людей… Пустота, к которой Он так стремился наконец окутала Его. Ни о чем он не жалел. Ведь самое лучшее он забрал с собой. Воспоминания. Он опустил голову и увидел свое тело, которое тащили за цепь на кандалах с помоста. Ад? Рай? Не все ли равно... ведь теперь все кончено. Нет боли и ярости. На миг он увидел перед собой образ девочки в сером дорожном плаще. И почему-то он был уверен, что они еще встретятся. «Чертово отродье» последовало за солнечным светом. Ему предстоял путь в эдем, хотя он еще не знал об этом. Син посмотрел на слепящее солнце и растворился в его лучах. А площадь, уже почти опустевшая, снова погрузилась в дождливый полумрак, и крупные капли торопливо смывали с прогнивших досок кровь… И все прошло. Ничего будто и не было.