История любви

Вы, наверное, видели в приключенческих фильмах о диком западе или читали в романах Майна Рида, Джеймса Фенимора Купера либо Джека Лондона как выглядел американский городок средней величины в 17-18 столетии. Если наблюдатель находится в центре города, он видит и начало, и конец улицы; она прямая, небольшая по длине, застроена двух-, трёхэтажными зданиями. Эти строения, как правило, привлекают своими жизнеутверждающими вывесками, кричащими витринами. За городом, почти сразу в конце улицы, синеют живописные отроги невысоких гор.
Такой я увидел Александровку впервые. Стояла зима 1974 года. Мела позёмка, лёгкий морозец с утра одел в гололёд тротуары и дороги. Но уже к полудню пригрело солнце, повеял тёплый ветерок, и город сбросил с себя зимний грим.
Я приехал в Александровку по производственным делам в составе командированных по обмену опытом на одно из профильных предприятий отрасли. Все эти «трудовые страсти», к слову сказать, интересовали меня постольку-поскольку; вообще-то в жизни меня больше привлекали судьбы людей, их взаимоотношения, вкрапления в череду серых будней живописных картинок природы, неожиданные повороты жизненных сюжетов. И я иногда с сожалением констатировал для себя, что зря выбрал техническую профессию. Из каждой новой поездки я извлекал что-то особенное, проводил аналоги с прошлыми встречами, и всё это с налётом романтики всегда привлекало меня. Бывало мне везло, и я открывал для себя интересный характер, наблюдал занимательную сценку, схватывал на лету оригинальный диалог… Тогда, в начальной стадии своего знакомства с Александровкой, впервые проходя по её удивительным улицам и сравнивая их с литературными антиподами, я не мог знать, что ближайшее будущее сделает мне удивительный подарок: я встречу Полину. Это довольно редкое имя, но как ни странно я знал его происхождение. По-древнегречески Полина – принадлежащая Аполлону, богу искусства, вдохновения, гармонии и красоты. Имеет много вариантов краткого произношения, и наиболее понравившееся мне – Лони.
Рассказать о редком сочетании её тёмных, почти чёрных вьющихся волос и синих глаз, о каждой, сказанной ею, фразе, звучащей откровением, о неповторимой грации – значило бы не сказать о ней почти ничего. Светлые полосы тумана, стелющиеся по земле, ряды тёмных деревьев вдоль шоссе, уходящие в невидимую даль, матовая луна в зимнем беззвёздном небе и глаза Полины, то смеющиеся, то грустные… Всё это неотделимо в моём сознании от ощущения того, что Лони – откуда-то прилетевшая песенка, которую я мучительно и безуспешно пытаюсь вспомнить…
Она в числе трёх студенток технического колледжа заканчивала производственную практику на предприятии электрических сетей. Когда я вошёл в конструкторское бюро, девочки что-то увлечённо обсуждали, оставив без внимания рабочие схемы.
- Методика изготовления альбомов схем и чертежей зданий и сооружений на нашем предприятии, - говорил я шедшему рядом со мной инженеру-очкарику, - немного отличается от вашей технологии. Вот, например,..
Я наклонился над одним из чертежей, и мы принялись сосредоточенно жонглировать нюансами схемных проблем. Девочки тем временем вернулись к своим практическим работам. Двое из них украдкой посматривали в нашу сторону, но не они заинтересовали меня. Третья девушка – она работала у окна – привлекла моё внимание. Что-то особенное было в ней, в её движениях, не нарочитой сосредоточенности, её взгляде синих глаз, открытом, будто бы удивлённом. Тёмные локоны теплой волной струились из-под белого пухового платка, тонкие пальцы непринуждённо водили карандашом и типометром по листу ватмана. Знакомство с ней обещало быть восхитительным. Эта мысль как-то сразу пришла ко мне и пронзила разум. Я почувствовал это всем своим существом. Почему это так внезапно случилось – загадка. Нельзя сказать, что она была редкостной красавицей, нет. Хотя такое утверждение во многом не соответствовало реальности. Правильные тонкие черты лица, красивый рот с чувственными карминового цвета губами. И то милое, обаятельное, что она излучала своим обликом, глубиной своих синих глаз, хотя это и звучит несколько банально, было волшебным светом для меня. Возникло желание в сей же миг заглянуть в эти бездонные глубины… Всё-таки она была очень привлекательна, обладала притягательным магнетизмом, который настраивал интеллект к самым безумным фантазиям, но и, одновременно, удерживал дистанцию. Это – больше, чем просто красотка, и всем этим вкупе я был обречён на сильное ответное чувство.
То, как я перебирал в уме десятки вариантов предложить себя в качестве нового знакомого Полины, как дождался вечера и как произошёл наш первый диалог, а по существу, односторонний короткий монолог, запомнилось, словно это было вчера. На моё предложение она ответила взглядом, вопрошающем: «Зачем?». Этого следовало было ожидать, тем не менее я растерялся. Я не знал, как дальше вести себя.
«Может дома её ждёт муж», - вертелось в голове. Глупое положение, в которое я сам себя поставил, требовало какого-то разумного выхода. Девушка ждала. Её глаза постепенно теплели, в них уже не было вопроса, появилось что-то доброжелательное, она словно предлагала мне дружеское участие в поисках «света в конце тоннеля».
«Не хватало ещё, чтобы она пожалела меня…» Я так и не ответил на её безмолвный вопрос, но этого, наверное, тогда и не требовалось. Я только молча взял её под руку, и мы пошли по заснеженному бульвару.
Вскоре Полина безраздельно овладела моим сознанием. Свободного времени и у неё, и у меня почти не было. На работе я иногда подходил к её рабочему столу, и мы обменивались парой ничего не значащих фраз. Лишь вечерами, когда дрожащий неоновый свет наполнял собой заснеженные кварталы, бесконечные ряды длинных улиц, мы могли быть наедине друг с другом. Эти короткие часы общения с ней были восхитительны. В Полине я открыл что-то новое для себя, чего не встречал ранее в других женщинах. Синева её глаз то очаровывала сложной комбинацией удивления и чувства превосходства над окружающими, то пленила утончённой грустью. Это была даже не столько грусть, сколько романтическое прикосновение к ней. Я пробыл тогда в Александровке всего четыре дня, но это время, как и то, другое, что последовало за этими четырьмя днями, оставило в моей памяти глубокий след; этому отрезку времени было предопределено заключить в себя историю моей любви к очаровательной девочке Лони.
- Сегодня наш, может быть, последний вечер…
Полина вздохнула, и её взгляд заскользил по моему лицу.
- Да, это так…
Я непроизвольно сильно сжимаю кисть её руки, думая о неминуемом расставании. Она освобождается и, смеясь, растирает пальцы.
- Ах, Лёша, Лёша, как нам хорошо вместе и как не хочется думать о том, что всё это, как замок на песке… Или, наверное, так: замок из песка.
Её голос становится грустным.
- Мы не имеем права на нашу любовь. Перед всеми ими…
Она обвела жестом туманную зимнюю улицу, мигающие фонари.
- У тебя есть жена, и она конечно же любит тебя. Хорошо, что ты сказал правду, я оценила это. И я допускаю, что человек может встретить кого-то ещё и вновь полюбить.
Она помолчала и добавила в раздумье:
- Хотя всё это очень проблемно.
Я слушал её и понимал – Лони нарисовала реальную картинку нашего неутешительного жизненного расклада. Сердце тоскливо сжалось. Неужели я потеряю её навсегда, так и не разгадав тайну её загадочных синих глаз, очаровательной грации. Не видеть её вообще. Эта мысль сама по себе была невыносимой.
- Нет, я не могу просто так сдаться, - чуть слышно сквозь стиснутые зубы выдохнул я.
Полина с трепетным волнением в глазах посмотрела на меня. Она интуитивно поняла мой порыв, хотя вряд ли полностью услышала то, что я сказал.
- Я не знаю твоей жены, но представляю её хорошенькой женщиной. Мне жаль.
И хотя в тот момент я был в крайней степени отчаяния от нахлынувших невесёлых дум, где-то в глубине сознания восхитился её такту.
Полина прикоснулась ладонями к моему лицу.
- Что ты? Ну вот, уже загрустил.
- Ах, Лони!
Я прижался губами к её запястью, на котором поблескивал золотой браслетик. Вокруг висел морозный туман. Неоновые фонари большими расплывчатыми овалами светились во мгле. Мы старались не думать о завтрашнем дне и ещё долго стояли, говоря о чём-то, смеялись, счастливые от того, что вместе. Да, мы старались не думать о ближайшем будущем. Потому, что завтрашний день разлучит нас. Как надолго?

Мы не виделись с Полиной два месяца. Наступил март. Ничего не изменилось в моей жизни за это время. Та же работа, те же лица, та же бессмысленная смена дня и ночи. Я часто ловил на себе внимательные взгляды жены. Мучительно размышляя о своём положении, я понимал, что у меня никогда не хватит сил сказать ей что-то обидное, тем более заговорить о разрыве наших отношений. Все эти два месяца у меня не было возможности вырваться в Александровку. Я искал предлога отлучиться и не находил его. И всё это время у меня перед глазами возникали заснеженные улицы, бледный свет неоновых ламп, светлые полосы тумана, стелющиеся по земле, и глаза Полины.
Любил ли я её, нежно и страстно в своих, почти безнадёжных мечтах? Да, и это я понял ещё тогда, когда моя командировка закончилась, и я уезжал из Александровки. Но тогда я ещё на что-то надеялся, была какая-то решительность, стремление к переменам. Теперь же, окунувшись в рутину обыденности, безвыходность положения казалась непреодолимой. И всё же я продолжал бороться, прежде всего с самим собой. Я понимал, что моя нерешительность перечеркнёт наш союз: меня и Полины. Эта связь может продолжаться недолго, и оборвётся она может быть трагически для каждого из нас…
«Мы не имеем права на нашу любовь. Перед всеми ими…»
«У тебя есть жена. Она любит тебя.»
Я закрываю глаза. Мне чудится голос Полины – моей любви. По радио передают концерт. Поёт Мирей Матье, поёт «Историю любви». Сознание подхватывается песней и уносится туда, где нет сутолоки будней, привычной смены дня и ночи, где матовая луна в зимнем небе и глаза Полины, то смеющиеся, то грустные..

В середине марта мне представилась возможность получить командировку в Кировоград. Быстро закончив производственные дела в управлении, я в пять часов вечера был уже на автовокзале. Билет удалось купить только на семичасовой рейс. Предстояло два часа
торчать в зале ожидания. Понятно, что я торопил время, но оно тянулось нескончаемо медленно. И тогда возникла идея пойти в ресторан.
Рестораны вокзалов и станций при всей своей кажущейся проигрышной позиции в сравнении с блеском городских вечерних ресторанов имеют свои неоценимые прелести. Какие именно? Это вы, может быть, поймёте когда-либо путём тщательных наблюдений и сопоставлений. А может быть поняли однажды, вырвавшись из плена морозного зимнего окружения и придя в уютный зал вокзального ресторана.
Я сел за столик. Вспомнились строки Владимира Высоцкого:

В ресторане на стенах
Висят тут и там
Три медведя, растерзанный витязь…
За столом одиноко сидит капитан,
- Разрешите? – спросил я,
- Садитесь.

Почти по сценарию от Высоцкого, ко мне подошёл полковник, аккуратный симпатичный мужчина средних лет, и спросил:
- Здесь свободно?
Я кивнул и, отметив про себя, что полковник преуспел в службе для своего возраста, углубился в размышления. Появилась официантка, вынула из кармана фартучка блокнот, карандаш и приготовилась записывать.
- Ну что, молодой человек, по сто грамм коньяку закажем? – дружеским тоном спросил полковник.
Я внезапно почувствовал расположение к нему.
- А, давайте!
Мы заказали ещё бифштекс, фруктовый сок и сигареты. Пока официантка отсутствовала, мы разговорились. Я узнал, что он едет в Харьков, к новому месту службы. Подробности нашего разговора я не помню; запомнился только фрагмент его рассказа о том, что он часто бывал в поездках, посещал многие рестораны, но нигде не пробовал лучшего борща чем тот, что готовит его матушка в Россошенцах под Полтавой. Мы сидели до самого отъезда моего автобуса. Полковник оказался тем собеседником, который оказался в нужном месте и в нужный час, чтобы хоть немного отвлечь меня от сложной ситуации, приключившейся в моей жизненной упорядоченности и безмятежности.
В голове немного кружилось от выпитого коньяка. Мысли заскользили непринуждённо. Я и теперь отчётливо представлял, что наша любовь с Полиной – это любовь без будущего, но как-то смирился с этим, хотя моментами не так уж безнадёжным всё это мне представлялось. Где-то на задворках сознания теплилась надежда, что всё ещё можно исправить. Надо только подождать, и кривая обстоятельств сама вывезет нас в нужную точку. Да и вообще я тогда старался об этом не думать.
На горизонте показались огни Александровки. Вот и дом Полины.
- Лёша, я знала, что снова увижу тебя!
Лони обвила руками мою шею. Поцелуй, долгий и нежный, растворил все мысли и слова, заранее приготовленные и не сказанные. Я смотрю в её синие глаза; они уводят меня в счастливую бесконечность… Душа улетает в эти бескрайние просторы, к тому прекрасному, недостижимому, к чему всю свою короткую жизнь стремится человек. Её тёмные локоны тёплой волной обволакивают моё лицо. Падает мимолётный мартовский снег, укрывая собой весенние тротуары…

История нашей с Лони любви наполняет сознание неповторимой грустью. Я сижу на берегу небольшого водохранилища. Веет тёплый летний ветерок. Шелестят листвой клёны, наклонились ивы, плещет у ног вода. Пройдёт это безымянное лето, у меня появятся новые заботы, новые знакомые. В некоторых из них я, может быть обрету друзей. Но я не смогу забыть моей очаровательной девочки Полины. Яркой звездой вспыхнула она на моём небосклоне и оставила немеркнущий след в непрерывном потоке уже промелькнувших и новых нахлынувших дней.
Сознание возвращает меня ко дню нашей последней встречи. Она была непохожа на все предыдущие хотя бы потому, что было лето, и те заснеженные улицы уже не вернуть, как не вернуть мгновения нашей восхитительной близости.
- Я выхожу замуж.
Голос Полины дрогнул. Мне показалось, что земля на мгновение покачнулась.
- Зачем?
Этот вопрос едва слетел с моих губ.
- Родители мои очень хотят этого брака. Он какой-то родственник лучшей маминой подруги. Папа сочувствует, но сделает всё, как хочет мама.
Она замолчала, с трудом подбирая слова.
- Я не люблю его. Что я буду делать без тебя? Если бы ты был не женат, мы убежали бы вместе от всего этого…
Глаза девушки затуманились и наполнились слезами.
- Буду верить в недостижимое и не отпускать наши мечты – она пыталась смягчить боль.
Я застонал. Не было сил подавить этот стон.
- Иди, нас могут увидеть.
К Полине вернулось самообладание. Лицо её вновь стало спокойным, только глаза наполнились безграничной грустью.
- Иди… Помни обо мне.
Я кивнул головой, повернулся и побрёл по тротуару вдоль ярко расцвеченных клумб и газонов. Рокот и гудки автомашин, проносящихся мимо, ударяли по голове барабанным боем, хохот безликой толпы отдавал насмешкой, всплески летнего ветра леденили дыхание…

Я порывисто глотнул воздух, вспомнив все мельчайшие детали той, двухгодичной давности, встречи. Было горько и обидно, и два года безмолвной неизвестности не притупили моих чувств к очаровательному созданию, невидимые нити продолжали объединять наши сердца, и я реально чувствовал это. В сложившейся ситуации я мог обижаться только на самого себя. Да, моя нерешительность привела ко всему этому, и нынешняя обстановка в моей семье была тому подтверждением. На протяжении долгого времени я, хотя и находился рядом со своей женой, фактически отсутствовал и как бы жил в другом, виртуальном мире. Мы постепенно отдалялись друг от друга, и это действо было неотвратимо. Наконец, она встретила кого-то другого, и я не имел права осуждать её. Месяц назад она прислала мне по почте заявление о разводе, я отнёс его в ЗАГС.
Как вернуть Полину? Если я был практически разведён – осталось дождаться документального оформления – то моя любимая девушка проводила всё своё время с другим человеком, нелюбимым или, может быть, уже желанным? Прошло не мало - два года.
Я начинал тихо ненавидеть себя за эти мысли и сомнения.
Хватит! Ты уже однажды сомневался, всё взвешивал, думал, как бы поступить. А кривая судьбы не вывела в нужную точку. Надо прикладывать усилия и интеллект ко всем преференциям, а не наблюдать, стоя в сторонке: а вдруг вывезет? Не вывезло. А насчёт желанной связи с чужим, насильно навязанным извне, всё это чушь. Надо верить во взаимную, бесконечную любовь друг к другу».
Эти мысли вошли в сферу моего интеллекта и остались там в виде аксиомы.
Уже более не раздумывая, я дождался выходной субботы, встал пораньше и отправился на автовокзал. Пока ехал в автобусе до Кировограда, обдумывал, как бы встретиться с Полиной. Я помнил её дом, где она жила с родителями, но визит туда представлялся невыполнимой миссией: не зная истинного положения вещей, я мог доставить Полине кучу неприятностей, а я ни в коем случае не хотел этого.
«Тяжело найти единственно правильный путь к женщине, имеющей статус замужней», - с сожалением подумал я.
Когда я прибыл в Александровку, в голове у меня созрел довольно реальный план. Я решил действовать через коллег по работе, и с автовокзала сразу направился в филиал предприятия электросетей. Был выходной, учреждения не функционировали, но диспетчерские службы с оперативными бригадами работали круглосуточно.
- Вот ещё один посетитель. Погас свет, упал столб, что там у вас? Могли бы позвонить.
Молодой мужчина доброжелательно посмотрел на меня. Перед ним на стене висела схема электросетей района, большой пульт был утыкан приборами и кнопками телефонной связи. На подоконнике стояли аккуратные вазоны с цветами, рядом примостились пассатижи и диэлектрические перчатки.
- Нет, нет, я по другому поводу!
Я показал служебное удостоверение.
- А, коллега! – диспетчер пожал мою руку.
- Два года назад мы были у вас по обмену опытом. Мне нужно встретиться с худощавым инженером из производственно-технического отдела. Имя забыл. Он носит очки.
- Андрей Величко. Тебе повезло, у него дома есть телефон.
Мы договорились встретиться с Андреем через час в кафе. В отличие от меня, непутёвого, Андрей прекрасно помнил, как меня зовут и не забыл всех подробностей нашего десантирования с целью заполучить бесценный производственный опыт.
- Извини, если отвлёк тебя от запланированных на выходные дел.
Молодой человек поправил очки и отпил глоток ароматного кофе.
- О*кей! Говори.
- Андрей, помнишь, в то же время проходили практику три студентки колледжа. Одну из них звали Полина. Она живёт здесь, в Александровке. Я знаю, что она вышла замуж. Мне надо бы её увидеть.
- Прекрасно помню. Полина Ермакова. Она сейчас работает инспектором по энергонадзору в районном управлении сельского хозяйства. А насчёт её замужества что-то там не сложилось. У нас в отделе женщины посплетничали, а я услышал краем уха. Городок у нас небольшой, новости хочешь, не хочешь, а обретаются вокруг любознательных голов. Так вот, в ЗАГСе она не дала согласия, приключился ажиотаж. Ну, в общем, сам понимаешь. Этот несостоявшийся муж ещё долго пытался сблизиться с Ермаковой, потом отстал.
Это были хорошие новости. Я горячо поблагодарил Андрея, и мы расстались.

Пока мне сильно везло, и я благодарил всевышнего за то, что он помог мне избрать верный путь к поиску Полины. Сейчас надо было решить несколько первостепенных проблем. Я направился на почту, в здании которой размещался междугородный телефон. Мне удалось быстро дозвониться к своему начальству и договориться об отгулах на понедельник, вторник, благо, что переработка у меня имелась. Затем я принялся разыскивать гостиницу, которая числилась в городке в единственном числе.
Было довольно жарко, я чувствовал некоторую усталость, и когда я вошёл в прохладный холл небольшой гостиницы и узнал, что в наличии есть свободные номера, вздохнул с облегчением.
Как следует отдохнув, я принял душ и вышел из гостиницы прогуляться по вечерним улицам Александровки. Солнце зашло, и вдоль тротуаров зажглись неоновые фонари. Те самые фонари, что светились расплывчатыми овалами над нами в холодном зимнем тумане. Казалось, что это было совсем недавно. Два года, разделяющие в континууме времени сегодняшний вечер и те мгновения нашей близости, что волновали воображение, отдалились и канули в Лету, будто бы и не было их вовсе.
Два раза я прошёлся по улице мимо дома Полины. Окна его были ярко освещены, но, когда я приблизился к коттеджу в третий раз, свет в окнах погас. Я посмотрел на часы. Было начало одиннадцатого. Вздохнув, я миновал несколько улиц, пересёк площадь и подошёл к гостинице.

Наступило утро понедельника. Для обитателей Александровки, как, впрочем, и для всех жителей большой страны это было началом рабочей недели.
Небольшой сквер перед двухэтажным зданием управления сельского хозяйства имел ухоженный вид, несколько скамеек расположилось вдоль цветочных клумб. Ближе к восьми часам к зданию потянулись работники управления. Полины всё не было. Я сидел на скамье, стараясь ничем не выделяться из движимого и недвижимого окружения, призывая в сознание флюиды раскрепощённости. Но волнение поднималось откуда-то из тайников души, я ощущал учащённый стук сердца. И этому были весомые причины. В начале сквера появилась красивая девушка в облегающей аквамаринового цвета юбке чуть выше колен и белой блузке. Тонкие черты лица и синие глаза облагораживали волнистые тёмные локоны. Походку отличала изысканность и неповторимая грация. Это была Полина.
Проходя мимо меня, она на секунду задержалась и повернула голову в мою сторону.
Я привстал и от волнения еле выдохнул:
- Лони!
Она подбежала ко мне и обняла, привнеся с собой приливы невыразимой нежности.
- Ты нашёл меня, - прошептала она.
В глазах её появились слёзы
- Ты нашёл меня, - повторила она и счастливо улыбнулась.
- Подожди здесь, я отпрошусь.

Полина подождала, пока закончится оперативное совещание, и подошла к начальнику управления Петренко.
- Вячеслав Викторович, можно мне сегодня уйти с работы на весь день?
- Полина, напишите заявление на отгул, у вас там много часов накопилось за время поездок по совхозам и сельхозпредприятиям.
Петренко, интеллигентный мужчина лет пятидесяти, улыбнулся. Он ценил высокую квалификацию и добросовестную работу Полины Ермаковой.
- Вы же никогда не брали отгулов.
- Спасибо, Вячеслав Викторович!
Полина отнесла заявление секретарю и выбежала на крыльцо.

Не прошло и полчаса, как я вновь увидел свою прелестную девочку, выходящую из здания управления.
- Боже, ты стала ещё восхитительнее!
- Ты где остановился? – Лони вопрошающе посмотрела на меня своими красивыми глазами.
- В гостинице.
Я вкратце изложил ей события последних дней.
- Лёша, в субботу вечером…
- Я прохаживался в двух шагах от тебя возле твоего дома.
- Перед тем, как лечь спать, я ощутила странное состояние души, непонятную радость с оттенком грусти.
Она помолчала, потом, как бы очнувшись, произнесла:
- Как твои семейные дела?
- А семьи уже нет. И слава богу. Наши заявления лежат в ЗАГСе. Она уехала и живёт с другим мужчиной.
- Она счастлива? Может быть в том, что вы расстались…
- Нет, нет, - перебил я её, - твоей вины здесь нет. Когда мы встретились, ты и я, и окунулись в настоящее чувство всепоглощающей любви, это реально было сильнее нас и всех прочих обстоятельств. Как-то так.
Полина с нежностью посмотрела на меня. Её грациозное гибкое тело прильнуло ко мне.
- А я выдержала все атаки родственников по маминой линии… Неужели всё это не сон?
- Ты помнишь зимние безмолвные улицы, полосы стелющегося тумана, свет неоновых фонарей?
- Да, помню. Мы обязательно прогуляемся по нашим улицам и тротуарам зимой, правда?
- Так, и не иначе.
- История нашей романтичной любви пережила и длинные дистанции разлуки, и боль, и отчаяние. А сейчас наступила лучшая её часть – полоса возрождения.
Лони посмотрела в мои глаза, будто что-то отыскивая в них.
- Я хочу быть с тобой наедине, вдали от всех, я мечтаю об этом.