43. Хрустальное счастье

Вопреки обещанию, данному Эро де Сешелю, Адель не уехала в этот день из Парижа. Вместо желания спастись, ее охватило какое-то странное оцепенение, полное безразличие к своей дальнейшей судьбе. Мысль о ребенке, ради которого надо подумать о собственном спасении, периодически появлялась в ее голове. Но даже это не заставило молодую женщину решительно действовать.

Часы пробили уже полдень, а Адель де Бельгард все еще лежала в спальне, не одевшись, в одном халатике. Яркий солнечный луч, пробившись в щель сквозь бордовую бархатную штору, скользнул по ее бледному лицу. Адель открыла заплаканные глаза. Но этот весенний луч, несущий с собой тепло и радость, причинил ей сейчас только боль. Лучше бы была хмурая и пасмурная погода... Это больше подходило бы тому, что она сейчас чувствовала.

Около часа дня в спальню, предварительно постучавшись, заглянула Розетт. Адель все также неподвижно лежала, обхватив тонкими бледными руками подушку. Глаза ее были закрыты, но молодая женщина не спала.

- Госпожа Адель, - ласково проговорила Розетт, подходя ближе, - давайте, сделаю вам чашечку кофе? Иначе у вас совсем сил не будет.

Адель приподнялась на локте, и посмотрела на кухарку покрасневшими заплаканными глазами.

- Хорошо, Розетт, - ответила она. - Свари мне кофе. И прости, что я все еще в таком виде.

Она села на кровати.

- Сейчас я оденусь и выйду в столовую.

Розетт с сочувствием посмотрела на молодую женщину и кивнув, скрылась за дверью.

Адель надела свое пышное зеленое платье, и стала медленно зашнуровывать корсет. А перед глазами все стояла сцена прощания с Эро. Расставания навсегда. Его лицо, взгляд... его последние слова.

Из глаз потекли слезы. Адель вытирала их тонким батистовым платочком. И вскоре, он был уже насквозь мокрым...

Молодая графиня подумала, не выпить ли опять брома. Но все таки уговорила себя этого не делать.

"Это вредно для ребенка, - тихо сказала она, остановившись перед зеркалом и задержав взгляд на своем отражении. На нее смотрела молодая женщина с бледным, осунувшимся лицом. Под глазами лежали тени. Она действительно сильно похудела за последнее время. Ключицы выпирали, а кольцо с сапфиром, которое раньше было ей впору, теперь почти сваливалось с пальца. Адель провела ладонью по животу, и снова подумала о ребенке. Странно, но эта мысль сейчас не вызывала у нее никаких эмоций. Как будто все в ее душе замерзло. А отчасти Адель чувствовала даже раздражение... Если бы не беременность, она бы могла остаться в Париже. Остаться и ждать... Ждать чего? Чтобы ее тоже казнили?

- Да, я не хочу больше жить, - с горечью прошептала Адель своему отражению. - Не хочу жить без него. Но я... я должна, я обещала.

Она опять провела ладонью по животу, и в этот момент почувствовала еще большее раздражение на эту, недавно зародившуюся в ней жизнь, из-за которой теперь приходилось лишь продлевать свои мучения.

"Если бы не этот ребенок..." - закралась в ее голову мысль.

Но через минуту сознание молодой женщины словно прояснилось.

"Боже, я совсем сошла с ума, - подумала Адель, обхватив себя руками за плечи. - Почему я думаю так нехорошо? Господи, мне кажется, еще немного, и я действительно сойду с ума. Ребенок ни в чем не виноват. И я должна выжить ради него... должна жить, как и обещала Эро".

- Надо уезжать из Парижа, - проговорила Адель. - И я уеду, Эро. Но завтра, рано утром... сегодня у меня совсем нет сил"

Она расчесала волосы длинным деревянным гребнем и, не став их даже закалывать, вышла из спальни. В столовой уже ощущался аромат свежезаваренного кофе. Адель устало села за стол и провела рукой по белоснежной накрахмаленной скатерти. Столовую заливал яркий солнечный свет. Заканчивался месяц вантоз II-го года республики, единой и неделимой. По старому стилю это было 15-го марта 1794-го года. Теплый и солнечный весенний день. День, ставший одним из самых страшных в жизни Адель де Бельгард.

Розетт поставила перед ней чашечку с горячим кофе и заботливо пододвинула тарелку с заварной булочкой. Она знала, что молодая женщина любит их.

- Спасибо, Розетт, - поблагодарила Адель. - Но я не хочу ничего есть. Просто не смогу...

Розетт понимающе кивнула. А молодой графине вдруг вспомнилась бойкая рыжеволосая Сюзанн. И тот, далекий уже день в Шамбери, когда она рассталась с Эро, думая, что больше уже его не увидит.

"Где сейчас Сюзанн? - подумала Адель. - Жива ли она? Удалось ли ей добраться до Италии?"

И тот весенний день... он опять всплыл в памяти молодой графини. Тогда Эро уехал, попрощавшись с ней навсегда. И она провожала взглядом экипаж, который его увозил. А затем медленно шла домой, ощущая в груди бездонную пустоту. Но тогда оставалась надежда. И именно она давала силы действовать. Надежда на то, что можно все изменить. Но сейчас? Что делать сейчас, когда надежды больше нет...

Адель сделала маленький глоток кофе и поставила чашку на стол.

Из глаз опять полились слезы...

***

Через несколько часов в квартиру Эро де Сешеля пришли супруги Демулен. Эро пригласил их накануне в гости. Они были вместе с маленьким сынишкой, двухлетним Горацием. Белокурый ребенок притих, испуганно глядя, как Люсиль Демулен обняла Адель и та заплакала, уткнувшись ей в плечо. Затем они прошли в гостиную, и Адель рассказала об аресте Эро более подробно.

- Бедный Эро! - воскликнула Люсиль. - Как же это подло со стороны Робеспьера!

Камилл взволнованно прошелся по комнате.

- Эро словно предчувствовал это, - сказал он.

- Да, - Адель кивнула, безучастно глядя перед собой. - Последнее время он жил в ожидании ареста. Правда... ну вы его знаете, часто он просто отшучивался. Мы все-таки надеялись... надеялись, что его не тронут. Хотя, с тех пор, как арестовали Жака, надежды уже почти не осталось.

Она тяжело вздохнула, комкая в руках тонкий батистовый платочек.

- Что ты собираешься делать, Адель? - спросила Люсиль. В ее мелодичном голоске звучала тревога.

Адель опять вздохнула.

- Надо уезжать из Парижа, - тихо ответила она. - Я обещала Эро.

Камилл кивнул, внимательно посмотрев на нее.

- Да, - ответил он после небольшой паузы. - Тебе как можно скорее надо уезжать из города.

Супруги Демулен ушли через час. Пока они были в квартире, Адель чувствовала себя немного легче. Но оставшись одна, в пустых комнатах, где все напоминало об Эро, ее охватила жуткая тоска и боль. Последняя словно вгрызалась в душу и ощущалась почти физически.

***

На диване лежал раскрытый дорожный саквояж, и Адель медленно складывала туда вещи. Слезы опять падали... на бирюзовое атласное платье, которое она только что положила на дно саквояжа. Это платье она надела в тот самый вечер, когда они вместе с Эро впервые пошли в Парижский театр. А эту нитку жемчуга он подарил ей буквально накануне... Сколько было тогда надежд...

Адель вышла из спальни, в которой укладывала вещи, и у двери буквально столкнулась с Розетт. Пожилая женщина осторожно отвела в сторону руку, в которой держала какую-то продолговатую синюю коробочку.

- Простите, госпожа Адель, - кухарка слегка поклонилась. - Я такая неловкая.

- Что ты, Розетт, - ответила молодая графиня, - это я иду, ничего не видя вокруг. Мое горе совсем ослепило меня...

Розетт внимательно посмотрела на нее, бережно держа в руках какую-то коробочку.

- Я видела, что вы собираете вещи... - начала она.

- Да, - Адель кивнула. - Завтра рано утром собираюсь уехать из города.

- Именно поэтому я и иду к вам, Адель, - продолжила Розетт.

Возникала небольшая пауза... Затем кухарка аккуратным движением нажала на боковую поверхность коробочки. Раздался негромкий щелчок, и крышка приоткрылась.

- Вы помните ее? - просто спросила Розетт, протягивая молодой женщине открытую коробочку. Дно и стены ее были обиты синим бархатом... а на дне лежала изящная роза. Цветок из розового хрусталя. Та самая роза, которая так восхитила Адель в первый день ее приезда, когда она рассматривала квартиру Эро де Сешеля. Сейчас, лежащая в коробке, она показалась Адель совсем беззащитной. А от воспоминаний снова сдавило сердце.

- Да, - тихо ответила Адель, прижав руку к груди. - Конечно, я помню ее.

Розетт протянула ей коробочку с хрустальным цветком.

- Возьмите ее, Адель, - проговорила она. - Мне хочется, чтобы вы увезли ее с собой. И я думаю, господин Эро тоже был бы рад.

Адель осторожно взяла в руки коробочку с хрустальной розой.

- Не хотелось бы, чтобы ее разбили, или она досталось кому-нибудь из этих... - Розетт понизила голос, и в глазах ее блеснули слезы.

И Адель поняла, что пожилая женщина имеет в виду "патриотов", которые обычно приходят конфисковывать имущество арестованных.

- Конечно, Розетт. - Адель улыбнулась кухарке и осторожно закрыла коробочку с хрустальной розой. - Я увезу ее с собой. И... спасибо тебе. Спасибо за все.

***

Почти всю ночь Адель де Бельгард не сомкнула глаз. Ей удалось немного задремать лишь когда в окне уже забрезжил рассвет. А в шесть утра к ней в спальню заглянула Розетт. Опасаясь проспать, молодая женщина попросила кухарку разбудить ее. Вещи были уложены еще накануне. Оставалось только быстро позавтракать, а потом покинуть квартиру, где Адель была так счастлива раньше... и где теперь испытала столько боли. Футлярчик с хрустальной розой бережно обернутый куском замшевой ткани, она положила в саквояж сверху, на сложенные платья, чтобы не разбить. Драгоценности и деньги также были сложены в компактный мешочек, который молодая женщина спрятала в углублении корсета. Все было готово к отъезду. Оставалось только выпить кофе, чтобы немного взбодриться.

Сделав несколько глотков горячего ароматного напитка, сваренного Розетт, Адель почувствовала себя немного лучше.

"Я должна спастись ради ребенка", - еще раз, как молитву, повторила она и, поставив на стол пустую фарфоровую чашечку, встала из-за стола, оправив платье.

В прихожей Адель уже надела плащ и как раз прикалывала к нему трехцветную кокарду, как в дверь вдруг раздались резкие требовательные удары. Ошибиться было невозможно. Этот звук - грубые удары прикладов в дверь - мог означать только одно. На этот раз даже не стали звонить в дверной колокольчик, видимо посчитав, что излишние церемонии ни к чему.

- Господи... - выдохнула Розетт, провожавшая Адель и стоявшая с ней в прихожей. - Госпожа Адель...

И подавшись вперед, она обняла молодую женщину, плечи которой дрогнули.

"Все кончено", - мелькнула в голове Адель де Бельгард страшная, но необыкновенно ясная и четкая мысль. Она даже удивилась, как спокойно подумала об этом.

- Это за мной, Розетт, - шепнула она кухарке, - я не успела...

- Именем республики, открывайте! - раздался за дверью звучный мужской голос.

Розетт попробовала удержать ее руку, но Адель уже положила ладонь на дверной засов и повернула его.