36. Хрустальное счастье

Эро де Сешель устало опустился в кресло и прикрыл глаза ладонью.

- Я не собирался уничтожать письма своих друзей в угоду Робеспьеру и его Комитету, - ответил он.

Адель всхлипнула, вытирая слезы.

- Но ты же видишь, что происходит, - проговорила молодая женщина.

Она прошла к нему по полу, усыпанному бумагами, едва не поскользнувшись на какой-то небольшой книге в кожаном переплете. Адель нагнулась и рассеянно положила книгу на этажерку.

- Позже уберем все это, - тихо сказал де Сешель.

Адель подошла и обняла его за шею.

- Почему он не оставит тебя в покое? - прошептала она. - Почему? Что ему нужно?

Эро пожал плечами.

- Видимо, я позволял себе слишком много лишнего, - он вздохнул, - Робеспьер очень тщеславен и злопамятен. Любой, кто не разделяет его точку зрения - враг. Причем враг, заслуживающий смерти. Да что говорить, Адель, ты же сама видишь, что творится. - Эро поднял на нее глаза. - Арестовывают каждого второго, причем просто так.

Адель напряженно слушала его слова. Между ее нахмуренных темных бровей пролегла морщинка. Тонкие пальцы сжали бархатный подлокотник кресла.

- Любимая моя, - Эро обнял ее и прижал к себе. - Прошу тебя еще раз, уезжай из Парижа. Тебя пока еще выпустят.

- Нет. - Адель покачала головой, а в ее темных глазах появилась непреодолимая решимость. - Я никуда от тебя не уеду.

- С тобой поступят также, как со мной, - проговорил Эро. - Глупая...

- Я останусь с тобой, - ответила молодая женщина. - Останусь с тобой до...

Она так и не смогла произнести это слово, оно застряло в горле... и молодая женщина отвернулась, вытирая набежавшую слезинку.

***

Адель дрожала все последующие дни. Каждый звонок в дверь вызывал у нее непреодолимый страх, что это пришли за ее любимым. По ночам она долго не могла заснуть. Эро уже спал, а молодая женщина тихо лежала, обняв его и, затаив дыхание, прислушивалась к каждому звуку и шороху, доносившемуся с улицы. Нередко заснуть ей удавалось только под утро. Видя тревожное состояние хозяйки, Розетт достала у аптекаря капли брома, и теперь молодая женщина принимала их каждый вечер перед сном. Голова становилась тяжелой, а настроение равнодушно-апатичным, но зато теперь хоть как-то удавалось заснуть. А по утрам, когда Эро уходил на заседания Конвента и провожая его, Адель не могла не думать, что, возможно, видит своего любимого в последний раз.

Но, вопреки страшным ожиданиям Адель, Робеспьер не спешил арестовывать Эро де Сешеля. Прошло уже две недели после беспорядка, учиненного в его квартире.

Уже заканчивался февраль или вантоз - месяц ветра - как его называли по новому республиканскому календарю. Адель де Бельгард все никак не могла привыкнуть к этим новым республиканским названиям и новому летосчислению.

- Республиканский календарь - изобретение Фабра д'Эглантина, - усмехнулся Эро, когда у них как-то зашла речь об этом. - И нужно сказать, он этим очень горд. Видела бы ты его горящие глаза, когда он зачитывал в Конвенте проект календаря и новые названия месяцев. И какая бурная затем была овация. Все его поздравляли.

Эро опять усмехнулся и поднявшись из кресла, прошелся по гостиной.

- Не скрою, и я его поздравлял. Казалось бы, чего проще... переименовать все и создать иллюзию новой жизни. Только иллюзию... - он вздохнул и взяв с каминной полки маленькую серебряную статуэтку, стал рассеянно вертеть ее в руках.

Адель слушала его, подняв большие темные глаза. Последнее время она похудела и ее обнаженные плечи казались совсем хрупкими.

- Новая жизнь не начнется, пока люди не захотят изменить то, что находится у них вот здесь, - Эро дотронулся рукой до лба и засмеялся. - Свой разум. Но этого, вероятно, никогда не произойдет. Жаль, что сам я понял это слишком поздно...

- И что же... - робко начала молодая женщина. - Все... все было зря?

Эро поставил статуэтку обратно и, отвернувшись от Адель, подошел к окну.

- Вероятно, да, - каким-то глухим голосом ответил он. - На деле республика оказалась ничуть не лучше монархии. Мы просто сменили вывеску, здание осталось прежним. И у власти теперь другой король, только гораздо более жестокий. Никогда не думал, что буду говорить такие слова... Но это так.

Он усмехнулся и сел обратно в кресло.

Молодая графиня молчала. Возразить на это ей было нечего.

***

На следующий день Эро де Сешель шел с очередного заседания Национального Конвента, который он, как депутат, пока еще посещал. Заседания эти последние месяцы все больше походили на постановку заранее отрепетированной пьесы. Бурных обсуждений и дебатов, как в первые годы революции, там давно уже не было. Обычно с самого начала заседания Робеспьером, Сен-Жюстом или кем-либо еще из участников Комитета общественного спасения ставились на голосование законопроекты и вопросы, одобренные Комитетом накануне. И Конвент их безоговорочно принимал. Депутаты дружно тянули вверх руки, голосуя "за". Так были уже одобрены поправки, усиливающие "Закон о подозрительных", так был принят декрет, предписывающий снести с лица земли мятежный город Лион, второй по величине город после Парижа.

И еще много, много решений было принято таким образом под неумолимый и неусыпный взгляд холодных зеленоватых глаз Робеспьера. Эро де Сешель, находившийся практически в опале, все-таки мог поэтому позволить себе такую роскошь, как не поднимать руку и не голосовать за те пункты, которые ему не нравились и претили его совести. А таких теперь было большинство. Впрочем, его голос "против" все равно ничего не решал. В числе людей, не поднимающих руку, часто оказывался и Дантон. Совсем недавно он вернулся из Севра, где у него был недавно купленный загородный дом. Эро де Сешель знал, что Дантона уговорил приехать Камилл. Он надеялся, что с его авторитетом и народной любовью, Дантон сможет повлиять на Неподкупного и остановить террор.

Обо всем этом размышлял де Сешель, как вдруг его случайно толкнул какой-то высокий молодой человек, быстро идущий навстречу.

- Простите, гражданин, - произнес он смущенным тоном.

Эро поднял на него глаза...

- Вот так встреча! - воскликнул он. - Мой дорогой Катюсс! Не ожидал увидеть тебя в Париже. Ты ведь, насколько я помню, не собирался покидать Эльзас?

Жак Катюсс, а это был именно он, был удивлен и обрадован их встрече не меньше, чем Эро.

- Здравствуй, Эро, - проговорил Катюсс, хлопнув де Сешеля по плечу. - Рад встрече. Да, я собирался остаться в Бельфоре, но обстоятельства оказались сильнее меня. Получил известие от сестры о тяжелой болезни матушки, пришлось приехать. Но к сожалению, опоздал, она уже была мертва. Вчера вот состоялись похороны.

- Очень сочувствую тебе, - Эро дотронулся до его руки.

Катюсс кивнул, тяжело вздохнув.

Возникла небольшая пауза. Мимо них прошел мальчишка, продающий газеты. Звонким голосом он предлагал приобрести последний выпуск "Старого Кордельера", всего за десять су.

- На, возьми, - Эро протянул мальчишке монету и взял из его рук газету.

- Спасибо, гражданин! - поблагодарил сорванец и понес свой товар дальше, продолжая кричать на всю улицу.

- И что же ты теперь собираешься делать? - Эро внимательно посмотрел на Катюсса. - Вернешься обратно в Бельфор?

- Пока нет, - Катюсс снова вздохнул. - Возникли какие-то трудности с перерегистрацией моего гражданского свидетельства. А без этого, как ты знаешь, не уехать. Сказали зайти за ним только через неделю. Так что в ближайшее время точно буду в Париже, ну а дальше, как Бог даст.

- Понятно, - проговорил Эро. - Ну а живешь ты где? У сестры?

Катюсс покачал головой.

- Не хочу стеснять сестру с мужем. Квартира совсем маленькая. Вот, иду в гостиницу, сниму пока номер.

- Зачем же в гостиницу, - Эро хлопнул его по плечу. - Пойдем, поживешь пока у меня.

- У тебя, Эро? - Катюсс посмотрел на него с удивлением.

- А почему бы и нет? Нас с Адель ты не стеснишь, квартира большая. Да и Адель хорошо к тебе относится. Она тебя, кстати, недавно вспоминала.

Катюсс молчал, размышляя над предложением.

- Я помню Адель, - наконец отозвался он. - Такую женщину не забудешь. Очаровательная. Надеюсь, вам удалось пожениться? Она так мечтала об этом, - он улыбнулся.

- Пока еще нет, - Эро покачал головой. - Пока немного не до этого. Ну, пойдем, Жак. Выпьем за встречу, и я все тебе подробно расскажу.