34. Хрустальное счастье

Когда Эро де Сешель вышел за ворота поместья, уже темнело. Короткий зимний день заканчивался. В небе, словно проведенные кистью художника, проступили широкие красные полосы - отблески заходящего зимнего солнца. Под ногами скрипел снег. Эро специально замедлил шаг, вспоминая прощание с матерью. Мари-Элен проводила его до ворот поместья, а на прощание обняла.

- Ты мог бы остаться переночевать, - проговорила она, украдкой вытерев глаза.

- Спасибо, мама. - Эро взял ее за руку. - Но я должен вернуться в Париж сегодня. Я обещал Адель.

- Понимаю, - Мари-Элен улыбнулась. - Тогда приезжайте вместе в следующий раз, хорошо? Я хотела бы с ней познакомиться.

- Непременно, - улыбнулся в ответ Эро. - Адель - удивительная. Мы собираемся пожениться.

- Я так рада, Эро, - мать еще раз обняла его. - Очень рада. И, надеюсь, еще увижу своих внуков.

- Тоже надеюсь... - тихо ответил Эро, глядя куда-то в сторону.

Возникла небольшая пауза...

- Ладно, мама, - сказал он уже другим, веселым голосом. - Мне пора.

Мари-Элен поцеловала его на прощание и, стоя у ворот, долго смотрела сыну вслед.

Сейчас, вспоминая этот разговор, Эро чувствовал одновременно и боль... и в то же время, с души словно свалился груз, который давил ее все последние пять лет. Конечно, он не стал рассказывать матери об угрозе ареста, о зловещей тени гильотины, которая нависла над ним в последние месяцы. Это было уже чем-то настолько постоянным, что он уже почти привык с этим жить.

"Человек устроен так, что привыкает ко всему", - подумал он и усмехнулся про себя, а сердце опять сжала боль, почти физическая.

Эро даже остановился и глубоко вдохнул холодный воздух. Из состояния задумчивости его вывел неожиданный вопрос.

- Гражданин, не подскажете, который час? - услышал он рядом с собой хрипловатый, но весьма вежливый голос.

Подняв глаза, Эро увидел стоявшего рядом пожилого человека в сутане.

Уже почти стемнело, и священник его не узнал.

- Семь часов, - ответил Эро.

- Благодарю вас, - отозвался священник.

Эро почему-то подумал, что он - из немногих священников, все еще не присягнувших республике. На это указывала и его сутана, в которой он открыто ходил, и учтивая манера общаться. Некоторые священники так и не присягали единой и неделимой республике, даже ценой своей жизни.

Словно угадав мысли Эро де Сешеля, святой отец медленно проговорил.

- Мне вот уже семьдесят девять... да, стар я, совсем стар... Но никогда раньше не думал, что доживу до этого... до всего этого позора, - он горестно вздохнул.

- О чем вы? - спросил его Эро.

- Да это всё... - священник провел рукой вокруг себя. - Всё, что творится вокруг. Храм, где я служил, на прошлой неделе закрыли. Теперь там очередной патриотический клуб имени Богини Разума. А где их разум-то? Где? Эх, сын мой... - священник горестно махнул рукой. - Ни разума теперь у людей не осталось... ни веры... ни милосердия.

Эро внимательно слушал его.

- А вы не боитесь, что...? - начал он и замолчал, не решаясь продолжать дальше.

Впрочем, все и так было очевидно. Произносить подобные антиреспубликанские вещи, особенно незнакомому человеку, было весьма опасно. Да и знакомому, впрочем, тоже.

- Устал я уже бояться, - честно ответил священник. - Да и чего бояться?

Что вы донесете на меня, гражданин? Я и так живу в ожидании ареста.

- Просто теперь ведь это очень опасно... - заметил Эро. - Такие слова...

- Знаю! - снова махнул рукой старик. - Но все по воле Божьей. А я уже думаю порой, что лучше умереть, чем видеть все это... то, что вокруг делается.

Эро де Сешель неожиданно подумал, что этот старый священник озвучивает и его мысли.

- Да, - ответил он. - Поверьте, я часто тоже так думаю. Что, возможно, лучше умереть...

- Вы, гражданин? - священник всмотрелся в его лицо, но из-за слабого зрения и полумрака так и не узнавал.

- Именно, - Эро кивнул головой. - Я живу ведь, как и вы... ожидая, когда за мной придут.

Он засмеялся, засунув руку в карман.

- Знаете что... - Эро вытащил купюру и протянул старому священнику. - Возьмите пожалуйста... здесь десять ливров. Помолитесь за меня, хорошо? Мне согреет сердце, что это сделает священник, не присягнувший республике.

- Зачем же деньги? - пробормотал старик в замешательстве. - Да еще и так много? Я и так за вас помолюсь, гражданин.

- Нет, возьмите. - Эро разжал его ладонь и вложил купюру. - Считайте, что это оплата за ваши услуги.

- Ну... хорошо, - пробормотал священник, соглашаясь. - Как ваше имя? За кого мне молиться?

- Мари-Жан... Эро де Сешель, - ответил Эро и, повернувшись, быстро пошел прочь.

- Гражданин де Сешель? - воскликнул священник. - Так это были вы?!

Но Эро уже уходил все дальше и дальше. Вскоре он свернул с тропы и оказался на аллее, где уже стоял дорожный экипаж.

***

Дорога от Ливри до Парижа заняла более трех часов, и домой Эро де Сешель вернулся уже за полночь. Адель, дремавшая в большом кресле в гостиной, сразу же проснулась.

- Ну, как все прошло, Эро? - с тревогой спросила молодая женщина, подходя к нему и заглядывая в глаза.

Вопреки опасениям, ее любимый был абсолютно трезвым. Выглядел он, правда, усталым.

- Все хорошо, любимая моя, - ответил Эро. - Но почему же ты еще не ложилась? Я ведь сказал, что вернусь поздно.

- Я ждала тебя, - обиженно надула губки Адель.

- Все прошло хорошо, - Эро обнял ее и поцеловал. - Сначала меня не хотели даже пропускать. Но потом все-таки пропустили, и мы с матушкой помирились.

Все было так трогательно... Она даже настояла, чтобы я у нее пообедал. Знаешь, Адель... - он сделал небольшую паузу, задумчиво глядя на янтарные языки пламени в камине, - на мгновение мне даже показалось, словно все-по прежнему. Как раньше, еще до революции. А этих последних пяти лет словно и не было.

- Господи, Эро... - молодая графиня провела рукой по его щеке, - я так рада за тебя... Так рада.

- Спасибо, Адель. - Эро обнял ее и прижал к себе. - Я люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя, - прошептала Адель. - Очень люблю.