22. Мой голубой друг (Окончание)

Тася на всю жизнь запомнит, с какой нежностью муж впервые взял Дашеньку на руки. Тогда ей исполнилось полгода. Операция прошла успешно и девочка начала набирать вес и немного окрепла.

Один раз, навестив её в клинике, они не смогли уже от неё отказаться, одновременно решив удочерить малышку.

- Таська, а прикольная у нас семья получится! Жена – блаженная, муж – голубой, а доченька – метиска с заштопанным сердцем, - с горечью в голосе шутил Алексей.

Но вскоре, с появлением Дашеньки, он совсем ожил. Невероятно, каким образом, но в Алексее проснулись отцовские чувства настолько сильные, что Тася, умиляясь, как он сюсюкается с дочерью, часто смеялась:

- Леш, а ведь для Дашки ты - мама.

Девочка тоже выделяла его. Пришлось даже перенести её кроватку в комнату отца, потому что она, просыпаясь ночью и не обнаруживая его рядом, начинала плакать.

В соседней комнатке поселилась няня малышки, потому что вставать к дочери Алексей не мог.

Она укладывала плачущую малышку ему на грудь, а, когда та, успокоившись, засыпала, переносила её обратно в кроватку.

А Тасенька не сдавалась. Она досконально изучила диагноз мужа и, в тайне от него прочитала тонны медицинской литературы, выписывая журналы с последними открытиями и наработками учёных со всего мира.

И однажды она наткнулась на статью японского врача, специализирующегося на операциях, связанных с позвоночником. Он подробно описывал точно такой же случай, как и у Алексея. Его пациент не только избавился от болей, но и начал ходить.

Тася, подталкиваемая в спину своей надеждой, связалась с отцом и попросила помочь найти и договорится с этим врачом об операции для мужа.

Но оказалось, что это сделать было легче, чем уговорить самого Алексея:

- Тася, нет! Никаких операций! Иваныч (так он называл опытного немецкого врача, у которого наблюдался) сказал, что соблюдая все предписания, лет до семидесяти я протянуть смогу. Так что не морочь голову ни себе, ни мне. Я уже свыкся с коляской. - пытался пошутить Алексей, а потом серьёзно добавил, - Ты же должна понимать, что операции иногда заканчиваются неудачно. На кого я вас с Дашкой оставлю? Я её ещё замуж отдать хочу.

Как только женщина снова об этом заикалась, он отмахивался и говорил:

- Тася, я уже тебе всё сказал, не хочешь поссориться, не приставай.

Последний раз жена возобновила попытку убедить мужа, когда собиралась в Москву на выставку. "Так и не достучавшись ", она ещё и очень волновалась, что кто-нибудь из знакомых может её узнать в родном городе.

Тася не боялась своего разоблачения, но все эти годы переживала, что Алексея всё-таки ищут, хоть и прошло семь лет.

Она упаковывала работы мужа, когда её взгляд упал на висевшую на стене «Ромашковую нимфу»: «Может, ты и мне принесёшь удачу?» - обратилась она к улыбающейся девочке с полотна.

Ничего не говоря мужу, она уложила в коробку и эту картину тоже.


***

- Маш, - Тася взяла Машу за руку, - постарайся его уговорить на операцию. И, если сначала будет орать, не бери в голову, помни, что это не он кричит и ругается – это его постоянная боль.

- Не переживай, найду способ, как его вразумить, - спокойно ответила Маша.
Но внешняя невозмутимость давалась ей с огромным трудом.

Лёшку она увидела ещё издалека. Казалось, что сидит художник и спокойно пишет картину.

Но, тихо подойдя ближе, Маша почувствовала, что сердце сжалось, а к горлу подступили слёзы.

Друг детства был совсем седой.

Он, неожиданно отложив в сторону палитру и кисти, не оборачиваясь, замер:

- Машка, это ты? – не дождавшись ответа, потому что еле сдерживаемые слёзы прорвались из глаз женщины, раздражённо, дрожащим голосом, сказал, -Так и знал, что Таська не удержится и всё разболтает.

Голос! Его голос! Маша, уже не сдерживая нахлынувших чувств, бросилась к Алёшке:

- Сволочь, какая же ты сволочь! - она прижала к себе его седую голову. – Мне-то можно было всё рассказать!

Тася и Маша стояли под высоким старым клёном.

- Как я тебе благодарна, - неожиданно тихо и проникновенно сказала Маша, наблюдая, как Алексей, поглядывая с улыбкой в их сторону, заканчивает очередную картину, - он, наверное, даже не понимает, как ему с тобой повезло…

- Знаешь, Машунь, а это не самое главное. Сейчас я чувствую себя счастливой. У меня есть всё: любимый муж, доченька, куча денег, дом. А любовь?... – она помолчала, - Тоже есть. Только у всех она разная. Меня моя вполне устраивает. Он ведь никогда меня не обманывал. И пусть любимый мужчина так и останется только моим голубым другом.

Полтора года спустя они собрались на Лёшкин день рождения в большом особняке, который купил и подарил дочери Павел Васильевич.

Дом находился совсем недалеко от Москвы, но посёлок был тихим и спокойным, окружённый лесом. Небольшая, чистая речушка примыкала почти вплотную к участку.

Старшее поколение сидело за большим накрытым столом на застеклённой веранде.

Лидия Михайловна, глазами, полными счастья, следила за Алексеем, ещё до конца не веря в воскрешение сына и в благополучный исход операции.

Маша прогуливались с Тасей в парке. Они неспешно шли по узеньким мощеным дорожкам.

Алексей, ковыляя и опираясь на палочку, играл с девчонками.
Все втроём весело заливались смехом, когда он неуклюже пытался поддеть мячик ногой, а потом хитрил и ударял по нему палкой.

- Так не честно, папа! – кричала, смеясь, Дашенька и бежала за улетевшим в кусты мячом.

- Ты героиня, - Маша нежно, с благодарностью обняла Тасю, а потом строго, нахмурив брови добавила, - Что сама расскажешь, или тебя пытать?

- Ты о чём?

- О том! – рассмеялась Маша, - хорошо, что у меня в вашем скрытном семействе есть засланный казачок. Мне Дашулька вчера уже всё по телефону рассказала. Если честно, то я нечто подобное начала подозревать ещё после Лёшкиной картины «Очарованная», он же точно её с тебя писал?

Вместо ответа Тася рассмеялась. Теперь её смех звучал по-другому, весёлым, звонким колокольчиком.

- Что, девчонки, обсуждаете степень моей голубизны, - улыбался Лёшка, прихрамывая, он подошёл совсем близко.

- Очень нужно! - притворно надув губы, ответила Маша. - Так, ребята, хватит маскироваться! Колитесь уже! Это правда, что мне ваша дочь сказала?
Алексей, обняв жену, и заглянув ей в глаза, весело спросил:

- Тась, ты не знаешь, о чём это Машка?

- Даже не догадываюсь. – подыгрывая ему, ответила женщина, а потом наигранно серьёзным тоном добавила, - А тебе, мой любимый муж, нужно было внушить дочери, что семейные секреты – это святое! – с укоризной она посмотрела на Алексея, - Ну что делать, будем признаваться! Да, Машка, уже двенадцать недель!

Алексей в порыве чувств, схватил и прижал обоих к себе:

- Вот, Машка, кажись, перекрасила меня эта тихушница! – он нежно поцеловал жену в губы, а, потом добавил:

- Знаете, родные мои, мне сейчас очень хочется сказать, как же я вас люблю!

Женщины заметили, что на его глазах выступили слёзы. От искренности слов и нахлынувших чувств они обнялись ещё крепче и разревелись.

Подбежавшие девчушки с удивлением смотрели на рыдающих взрослых. Разве не странно, недавно - все улыбались, а теперь плачут?

Они ещё очень малы и не смышлёны. И им только предстоит узнать, что слёзы льются не только от горя, но и от огромной радости и счастья.

А ещё они обязательно поймут, что любовь бывает разная и приходит она к людям запутанными, одной ей известными тропками. Но обязательно приходит! Только её нужно очень сильно ждать!
Конец.