20. Мой голубой друг

Маша закрыла глаза, когда самолёт, набирая высоту, взвился в воздух. Она волновалась и успокаивала себя.

Тася сидела рядом и полностью разделяла её чувства, потому что и сама не была уверена, как Алексей отреагирует на Машин приезд и их встречу.

***


Полными ужаса глазами Тася смотрела на отца, осмысливая произнесённую им фразу:

- Папа, - почти шёпотом спросила она, - Что значит, немного не успели? Он мёртв.

- Нет, Тасенька, успокойся, я прошу тебя, - взяв её холодную руку почти взмолился Павел Васильевич, - Жив твой Лёшка, только…- мужчина замялся.

- Что только, говори, папа! - уже, чувствуя что-то нехорошее, потребовала Тася.

- Он был ранен. Сейчас в больнице, ему делают операцию. Врач сказал, что всё будет хорошо.

Отец не стал говорить дочери, которая находилась на грани нервного срыва, что Алексея уже прооперировали и сказали, что ходить он не сможет.
«Потом, чуть позже, пусть она сначала придёт в себя», - подумал отец.

Он очень боялся за дочь и переживал, что её чувства первой любви так трагически закончатся: «Я сумею убедить, что жизнь с калекой – это ад. Ничего, она переживёт, Тасенька ещё очень молода и обязательно встретит хорошего достойного, а главное, здорового парня.»

Тася сидела возле Лёшиной постели в отдельной палате.

Его пришлось вывезти в Германию и поместить в частную клинику. Туда же сразу и прилетела девушка.

Лёша уже пришёл в себя в себя после операции, но опять заснул.

Тасенька плакала, глядя на его мертвенно бледное лицо. О неутешительном прогнозе на будущее для своего любимого она уже знала.

Сначала казалось, что жизнь кончилась, на мечтах о будущем можно поставить крест.

Но надежда. Эта желанная гостья всегда приходит неожиданно и в самый тяжёлый момент человеческой жизни. Сколько же жизней она спасла, сколько исковерканных судеб исправила!

- Всё будет хорошо, Лёшенька, - гладила его по голове Тася.

И надежда, сначала робкая и неуверенная, вдруг стала настолько сильной, что девушка, утерев слёзы и подойдя к окну, почти крикнула неизвестно кому:

- Cлышите, всё обязательно будет хорошо!!!

- Таська, ты чего орёшь? – Алексей с трудом открыл глаза и огляделся. - Где я?

Девушка стремительно кинулась к нему, считая это хорошим знаком, и уже спокойно сказала:

- Лёшенька, ты в Германии, в больнице. Тебя ранили, была операция, но всё позади. Скоро ты поправишься!

И Лёшка, почувствовав её уверенность, поверил. Он даже пытался улыбнуться, но неожиданная боль пронзила позвоночник. Он сморщился и застонал.

После укола обезболивающего, когда ему стало лучше, он тихо спросил:

- Тась, а что Николя?

Тут Тася не смогла сдержать ненависти и взорвалась. Она от отца уже знала, чем занимался этот выхоленный, влюблённый в себя тип:

- Сдох твой Николя! И прямая дорога ему в ад! Сволочь он, Лёша, грязная сволочь!

Алексей закрыл глаза и отвернулся.

Тася молчала, она дала ему возможность прийти в себя от этой новости.

- Где его похоронили?

Девушка наклонилась к нему и с ещё большей ненавистью прошептала:

- Нет у него могилы, и не будет. Даже зарыть, как бешенную собаку – много чести…

- Тась, а как ты думаешь, если деньги пойдут на благотворительность, ему там легче будет? – перебив её, опять спросил Алексей.

- Нет! Ничего уже ему не поможет! Гореть ему синим пламенем! Ой! – Тася неожиданно вспомнила, что картина так и осталась стоять возле стены в её парижской квартире.

Широко раскрыв глаза и прикрыв рот ладошкой, она растеряно прошептала:

- Лёшка, я же совсем про твою картину забыла…

Отец настоял на том, чтобы поменять Алексею документы, «на всякий случай». Так и появился на земле Антоний Вуд.

Когда Лёшке стало немного лучше, то Павел Васильевич объяснил ему, что какое-то время нужно будет пожить за границей, подальше от Франции, не имея контактов с родными и близкими. О том, что на Родине его уже оплакивают, Павел Васильевич Алексею пока говорить не стал.

- Тась, если бы не ты… - Лёшка с благодарностью смотрел, как девушка составляет посуду на большой разнос.

Она всё это время кормила его сама, радуясь тому, что с каждым днём аппетит становился лучше.

- Лёш, женись на мне. – неожиданно для себя самой попросила она, глядя ему в глаза. - Мне перед отцом стыдно, я же ему наврала, что мы с тобой любим друг друга и хотим всегда быть вместе.

Тася не знала, как всё это время переживал Павел Васильевич.

Его очень беспокоило, что дочь практически постоянно находится с Алексеем и не собирается отказываться от своих чувств, даже, зная всю правду о его состоянии.

«Наверное, было бы лучше, если бы мы опоздали, Тася через какое-то время смогла бы его забыть… А теперь, даже не знаю, чем это всё закончится», - часто, сидя в удобном кресле, думал отец, а потом сам же и стыдился своих мыслей.
Продолжение следует.