20. Хрустальное счастье

- И что же ты хочешь мне сообщить, Жак? - с легкой усмешкой поинтересовался Эро.

Он взял с каминной полки маленькую фарфоровую статуэтку и стал рассеянно вертеть ее в руках.

- Я не хотел говорить все это при Камилле и Дантоне, - протянул Давид. - Эро... последние месяцы ты стал очень популярен. И ты богат. Популярность и богатство - опасное сочетание, особенно в наше революционное время.

- Я не богаче того же Жоржа, - пожал плечами Эро. - И еще ряда людей в Конвенте. Да, я люблю красивую обстановку и роскошь, у меня есть такая слабость... но, дорогой мой, не все же способны жить по-спартански в небольшой убогой комнатке, довольствуясь самым скромным.

- Я понял, на кого ты намекаешь, - усмехнулся Давид. - Кстати, хочу тебе сообщить и насчет Робеспьера... Так сказать, предупредить.

- Предупредить? - Эро удивленно поднял бровь и поставил статуэтку на прежнее место.

- Именно. - Давид откинулся на спинку кресла и, сощурив глаза, пристально посмотрел на де Сешеля. - Робеспьер весьма недоволен тобой. Он признался мне об этом недавно в личном разговоре. И как видишь, я счел своим долгом сообщить.

- Весьма трогательно с твоей стороны, - усмехнулся Эро. - Чем же он недоволен?

- Назвал тебя беспринципным и безнравственным человеком. И между прочим, упомянул, что безнравственность в наше славное республиканское время приравнивается к преступлению.

- Неужели? - засмеялся Эро. - Он прошелся по комнате и, вернувшись, сел в кресло, напротив художника. - Ну-ка, ну-ка, Жак, расскажи мне об этом поподробнее, мне даже весело стало.

- Эро... - неожиданно мрачно отозвался Давид. - Пойми, что все это может плохо для тебя закончиться. Впрочем, есть еще шанс улучшить положение, если ты отошлешь ее обратно, откуда она приехала, в Шамбери.

- Так ты об Адель?

- Господи, конечно! - Давид сделал отпил вино из бокала и вытерев губы салфеткой, с размаху кинул ее на стол. - Робеспьер недоволен, что ты открыто живешь с этой замужней красоткой. К тому же она жена монархиста и эмигранта. Все-таки ты - председатель Национального Конвента, ну и... сам понимаешь.

- Да-а... - протянул Эро. - А собственно, какое дело Робеспьеру до того, с кем я живу? И неужели только из-за этого он способен отправить меня на гильотину?

Давид молча допил вино и поставил на столик пустой бокал. Его прежняя веселость внезапно сменилась угрюмостью.

- Думай, что хочешь, - буркнул он. - Мое дело было тебя предупредить.

- Ну что же, - беспечно рассмеялся Эро. - В таком случае только одна *Луизетта и сможет разлучить меня с Аделью.

Вошедшая в гостиную молодая женщина услышала его смех.

- Что тебя так развеселило, Эро? - спросила Адель, подойдя к ним и присаживаясь в соседнее кресло.

Эро бросил предупреждающий взгляд на Давида, но тот сидел молча, разглядывая изящный серебристый узор на обоях.

- Просто вспомнили с Жаком нескольких наших общих знакомых, - ответил Эро. - Так... ерунда, ничего важного.

- Понятно, - проговорила Адель.

В комнате повисла пауза, которую прервало появление Розетт. Кухарка принесла горячий шоколад и заварные булочки.

- И всё-таки, Эро, подумай, что я тебе сказал, - тихо проговорил Давид в прихожей, прощаясь с де Сешелем. - Твоя красотка хороша, но твоей головы - скажу тебе честно - она точно не стоит. Отошли её обратно ради собственного блага.

- Да перестань ты, Жак! - перебил его Эро. - Расставаться с Адель я не собираюсь, я люблю ее.

- Любишь? - хмыкнул Давид. - Ну-ну. А гражданин Робеспьер любит нравственность.

- Ладно, Жак. - Эро улыбнулся. - Был рад тебя видеть.

- Я тоже, - ухмыльнулся Давид. - И всё же, подумай над моими словами.

***

Эро вернулся в гостиную, где была Адель.

- Всё-таки, он не очень хороший человек, - задумчиво проговорила молодая женщина.

- Ты о Давиде?

- О нем. - Адель кивнула.

- Жак все-таки что-то тебе сказал? Что-то неприятное? - Эро подошел и взял ее за руку. - Расскажи мне.

Адель мгновение молчала, размышляя, сказать о предложении художника или нет. Слова Давида о том, что ее любимый - абсолютно не ревнивый человек, задели ее за живое. И молодая графиня все-таки решилась. Иначе, как бы она узнала его реакцию?

- Он предложил мне позировать, - тихо ответила она. Длинные ресницы взметнулись вверх, и черные глаза в упор посмотрели на любимого.

- Позировать? - Эро обнял ее за плечи. - Не удивительно, милая. У тебя такая яркая внешность.

- Да, но... полуобнаженной, с открытой грудью. Для какой-то картины из жизни древнего Рима, - отчеканила Адель и внимательно посмотрела на Эро, наблюдая за выражением его лица.

- Ну, если ты хочешь этого, Адель... я не могу тебе запретить, - проговорил он.

По лицу молодой графини пробежала тень. Нервным движением она накрутила на пальчик локон своих темных волос, чувствуя, поднимающуюся изнутри досаду.

"Неужели этот тип был прав?" - промелькнула обидная мысль.

- Но мне это было бы неприятно, - закончил Эро. - И даже очень неприятно. Не хочу делить тебя ни с кем.

Адель передохнула и обняла его за шею.

- Что ты, любимый, - горячо прошептала она. - Я и не собиралась ему позировать. Просто сказала тебе.

- А на Жака не обращай внимание, - усмехнулся де Сешель. - Он не в состоянии пропустить ни одну красивую женщину.

- О... - засмеялась молодая графиня.

Эро обнял ее и поцеловал в шею долгим страстным поцелуем. А его руки стали развязывать шнуровку на корсете платья Адель.

- Да и я сам раньше был не лучше... - прошептал ей Эро. - Но сейчас мне нужна только ты.

* Луизетта - народное прозвище гильотины.