17. Мой голубой друг

После этого стало только хуже. Тася пыталась понять и осознать то, в чём признался ей Лёша. И не могла. Она тенью бродила по большому особняку и не находила себе места.

Любовь не желала отступать перед горькой реальностью разочарования.

Пережив бурю из всевозможных чувств, которые угрожали разбить все мечты Тасеньки о счастье, она неожиданно для себя самой осознала, что ей станет лучше только от того, что Алёшка будет рядом. Без него она уже пробовала жить, не получилось…

Возможность видеть его, разговаривать, наблюдать за работой – это и есть составляющие её мечты…

И неважно, что любимый человек не разделяет чувств. Её любви вполне хватит на двоих.

Ах, юность! Как же часто ты бываешь слепа, глуха и неразумна. Даже, если рядом есть взрослая солидность, очень рассудительная и повидавшая всё в жизни, готовая поделиться своим опытом и дать совет, как стоит поступать, а как не следует…

Сколько судеб разбилось об уверенность, что «моей любви хватит». Сколько пролилось слёз над развеянным прахом надежд.

Тася росла замкнутой и зажатой. Отцу никак не удавалось расположить её к откровенности. Она самостоятельно приняла решение принести себя в жертву своей первой любви.

Ни к чему хорошему это не привело.

После того, как Алексей решил обосноваться в Париже и снял там квартиру, Тася попросила отца отправить её туда же на учёбу по озвученной ему официальной версии – учиться живописи у современных французских художников.

Как же обрадовался Павел Васильевич этому желанию дочери! Он всё это время в душе лелеял надежду, что Тася «возьмётся за ум» и возобновит свои занятия живописью.

Отец не мог не заметить её приподнятого настроения, которое обрадовало его ещё больше.

На следующий же день он связался с молодым и талантливым французом Маттиу Сюркуфом и договорился с ним о частных уроках для дочери.

Окрылённый и ничего не подозревающий об истинных причинах решения Тасеньки перебраться в Париж, Павел Васильевич снял для неё прекрасную квартиру, недалеко от мастерской художника, у которого ей предстояло учиться.

Лёша принимал её внимание и заботу, но не более того. И только потому, что это его не тяготило. Наоборот, были даже свои плюсы в виде жилетки, в которую можно поплакаться. Это случалось периодически, когда у него заканчивался очередной роман.

Маши рядом не было. Молодой художник отдавал себе отчёт, что его лучшая подруга детства теперь замужем и не может уделять много времени телефонным разговорам.

С Тасей Алексей всегда был откровенным. Ничего пообещать ей он не мог.

А она, юная, наивная лелеяла надежду, что в скором времени всё перемениться и Алексей посмотрит на неё другими глазами.

Но он только смеялся:

- Тась, ты блаженная. Тебе место не за мольбертом, а в монастыре. Как можно любить такого, как я?

А она могла. Любила, очень любила и не смотря ни на что надеялась…

Сомнения в столь удачном исходе её одинокого романа начали приходить, когда Алексей влюбился в Николя.

Не прошло и месяца со дня начала их бурных встреч, как Тасенька заметила насколько изменился её, как она всё это время считала, Лёша.

Он стал раздражителен и нетерпим к любой критике, относящейся к нему лично и к его работам.

Светом в окошке стал Николя. Единственное, что в тот период было важным для Алексея – это мнение его любимого.

А вот для Таси это время стало самым тяжёлым.


***

Рядом с оградкой стояла Асия.

- Вы меня напугали, - прислушиваясь к ударам своего сердца сказала Маша.

- Простите, я не хотела…

- Так вы русская! – у Маши не осталось никаких сомнений – в речи Асии не чувствовалось ни малейшего акцента.

- Да, Я Тася, - утвердительно ответила та и добавила, - Тася Лескова. Мы с вами уже встречались на занятиях в художественной студии.

Маша с удивлением всмотрелась в приятные черты молодой худенькой женщины, но вспомнить её так и не удалось.

- Я занималась вместе с Лёшей, - попыталась помочь Тася…
Маша не выдержала:

- Тогда тем более, как вы могли…

Но та остановила её жестом:

- Не спешите с обвинениями. Я и пришла для того, чтобы всё рассказать.

- А как вы… ты (Маша решила не церемониться с авантюристкой) узнала, что я буду здесь?

Странно, но, глядя в бездонность голубых глаз своей собеседницы, Маша неожиданно поняла, что не испытывает по отношению к ней никаких негативных чувств. Даже презрения.

В её глазах было столько боли, что непроизвольно она передалась и Маше. Её сердце сжалось.

- Я не первый раз здесь, вчера тоже была. А сегодня ждала возле твоего подъезда, а, когда ты вышла, решила поехать за тобой.

- Ладно, - тихо сказала она, - я готова выслушать твою историю. Только, пообещай, что никому, кроме меня ты Лёшины работы не продашь. Особенно «Ромашковую нимфу». Она мне очень дорога.

- Да, знаю. Алексей рисовал её с тебя, я это прекрасно помню, - Тася тоже решила перейти на «ты». Разговор предстоял непростой, а такое обращение сближает. – «Нимфу» он не продаст.

- Кто?- Маша с недоумением посмотрела на собеседницу.

- Он, - Тася кивнула в сторону улыбающегося на портрете Алексея.
Маша опешила: «Боже, да она сумасшедшая! Как я раньше этого не поняла… Эта странная записка…»

- Я не сумасшедшая, - словно услышав её мысли, тихо сказала Тася. – Маша, он жив.

- Кто??? – почти выкрикнула вопрос Мария, испытывая только одно желание поскорее отсюда убежать. И, как можно дальше. А все переговоры по поводу покупки картин вести только через посредника.
Продолжение следует.