14. Мой голубой друг

Минутное оцепенение, в котором находилась Асия, длилось до тех пор, пока Маша решительно не встала и не направилась к висевшим картинам.

Тогда худенькая женщина метнулась к своей сумочке и лихорадочно начала в ней что-то искать. Ручки или карандаша не было. Вырвав из блокнота лист, она губной помадой быстро что-то написала.

Асия внимательно следила за реакцией Маши и молча молилась, чтобы вторая, видимо приятельница или подруга, хоть на минуту куда-нибудь исчезла.

Неожиданно Маша замерла на месте. В глазах помутнело. Она почувствовала себя так плохо, что покачнулась и начала оседать. Упасть ей опять не дала Наташа. Она снова схватила безвольное тело подруги и усадила на тот же стул.
- Всё, Машка, хватит! – решительно сказала она, - Экскурсия закончилась! Сейчас я принесу тебе воды, и мы поедем домой!

Она начала быстро спускаться по лестнице к столикам, где стояло угощение для посетителей, шампанское, всевозможные соки и вода.

Как только Наташа отошла, Асия стремительно направилась к Маше. От волнения она не могла произнести ни слова, поэтому только молча, умоляюще глядя на неё, быстро сунула ей в руку записку.

Потом, сбежав по лестнице, решительно направилась к Наташе, в надежде задержать её хоть на несколько минут, чтобы Маша успела прочитать послание.

Маша, с удивлением проводив взглядом тоненькую фигурку в чёрном, не понимающим взглядом посмотрела на клочок бумаги. Потом, она, медленно развернув, прочитала: «Умоляю, молчите! Нам нужно поговорить. Я всё о Вас знаю. Найду».

Маша несколько раз взглядом пробежалась по написанным красным строчкам и беспомощно оглянулась. Она ещё очень плохо соображала.
Но у неё не осталось никаких сомнений, что представленные картины - это Лёшкины работы, потому что недалеко висела «Ромашковая нимфа».

Если, чуть раньше, ещё теплилась надежда, что она всё-таки могла ошибиться, то сейчас Маша могла с уверенностью сказать, что Асия Вуд - авантюристка, выдающая чужие работы за свои.

Её взгляд снова упал на картину: «Ну, как такое возможно? Ведь мы с Костей с ног сбились, разыскивая «Нимфу» и другие полотна Алексея, оставшиеся после его смерти. Но, они, как в воду канули, а теперь всплыли на выставке, но под другим авторством. Интересно, что толкает людей на подобные поступки? Желание славы?»…


- Ну, что, Маш, тебе лучше? – Наташа участливо вглядывалась в лицо подруги, - Пошли, дорогая, доставлю тебя домой в лучшем виде.

Погода испортилась. Ветер усилился и своими сильными порывами даже пугал:
- Батюшки! Что творится! – воскликнула Наташа, - Как мы вовремя сматываемся.

Оказавшись внутри машины и защитившись закрытой дверцей, Маша могла спокойно обдумать ситуацию: «Так, картины Лёшкины, ясно, как белый день. Какая-то авантюристка захотела на них нажиться. Но, в принципе, мне до этого нет никакого дела. Это пусть останется на её совести. Для меня главное, чтобы эти работы попали к нам с Костей в коллекцию. Когда же Лёша успел их нарисовать?»

Маше вдруг вспомнился их последний разговор и ссора.


***


Сразу, как только Лёшка встретил её в аэропорту, Маша заметила какие-то перемены. Он был задумчив и не весел, не балагурил, как обычно и всё время прятал глаза.
- Лёш, что-то случилось? – Маша уже и так поняла – что-то происходит с её другом, только по одному его виду это было заметно.
- Нет, Машунь, всё нормально, - не захотел откровенничать он.

Это немного задело, но не настолько, чтобы обижаться на близкого человека. «Потом расскажет», - решила подождать она с расспросами.

Но, когда Маша, переступив порог мастерской, увидела его последние картины, то просто потеряла дар речи. Придя в себя, она, кивком головы указывая на работы спросила:
- Лёш, а это что?
- Спокойно, Маш. Я экспериментирую. Должен же я попробовать другие стили. Николя в восторге от моих работ.
- Да он просто извращенец, твой Николя, прости за выражение! Ты же сам видишь, что больше они никому понравится не могут…- не выдержала Маша.
- Знаешь, что, подруга, не лезь! – Лёшка впервые позволил говорить с ней подобным образом, - Что ты – в каждой бочке затычка? Лёша, так не поступай, так не пиши. Я сам могу решить, что мне нужно делать, а что - нет! – он смотрел на неё почти с ненавистью.
- Да, на здоровье… - Маша, резко повернувшись, глотая слёзы обиды, быстро вышла из его мастерской.

Это была их последняя встреча.

Через месяц Лёши не станет. И Маша все эти годы будет корить себя, что так с ним рассталась…

Это первая безвозвратная потеря, которую Маша переживёт с большим трудом. Ни поддержка Кости, ни мамы, ни отца, не смогут заставить её забыть ту боль, которую она перенесла во время похорон.

«Не вернуть», - с этими словами она ещё долго будет просыпаться ночами со слезами на глазах…
Продолжение следует.