10. Рыжая. Непрочитанное письмо

«Ivan, il mio preferito… прости… я никогда не думала, что время так fugace… Вернее думала, но как-то… отстраненно. Если бы всерьёз – никогда бы не рассталась с тобой di nuovo. Прости меня, я испугалась, испугалась той боли, которую, как я думала, мы непременно причинили бы друг другу снова. Там a Piacenza… Это казалось правильным решением.

Этот писк приборов так умиротворяет, а с другой стороны – хуже китайской пытки. Ждать, будет ли следующий сигнал таким же коротким или длинным, непоправимым…

Мне так нравилось, что ты понравился Нике, хоть она и никогда не называла тебя папой. Вам было интересно вместе, она взахлеб рассказывала, когда они с Димкой возвращаясь от тебя. Показывала ваши фото, где вы дурачитесь. Я даже ревновала немного. Мне кажется, что она все равно обо всем догадалась, просто не спрашивала никогда. Она такая умничка.

Любимый… Никогда тебя так не называла… А пишется так легко, как-будто произносила это слово всю жизнь. А ты? Любил ли меня всерьез? Или?.. А я любила тебя каждый миг, и даже когда сбегала через окно больничной палаты, чтобы уберечь от тебя нашу дочь. Ты помнишь нашу встречу в музее? Семь лет прошло, а сердце скакнуло, будто и не было их. Как в первый раз. Помнишь испуганную первокурсницу? Что ты в ней нашел? А я нашла в тебе целый мир. Без которого, как казалось – могу жить. Я могу, но не хочу. Caro, живи, пожалуйста… sporca Madonna… живи, чтоб я могла тебе все это сказать!.. Ради Димки живи, он же не простит себе, что увлёк тебя на эти раскопки! Ради Ники, она еще столько должна узнать от тебя. Diavolo, да ради меня тоже! Хоть я и не заслуживаю… не уберегла, не захотела, испугалась… Второй инфаркт, второй… а первый был из-за меня… Но милый, узнав Нику, разве не подумал ты хоть раз, что это того стоило. О чем я думаю… Прости, я вторые сутки без сна, здесь, рядом с тобой…»

Мою руку накрыла горячая ладонь. Я вздрогнула, выныривая из сна, смахнула телефон с больничной койки. Остатки смартфона разлетелись по палате. Я проводила их испуганным взглядом и обернулась к тому, кто лежал, опутанный проводами. В уголках его глаз дрожали слезы. Он не мог говорить, но прямо в сердце донеслось «Лиечка».