08. Солнышко. Глава 8

Глава 8 (Записки Максима Довгаля)
За два дня до начала войны родители мои отправились посетить родные места на Украину. Отец Степан Николаевич по-прежнему работал кузнецом на автозаводе. Мама Мария Михайловна, после того, как семья немецкого инженера Уве Штрайхера отбыла в Германию, устроилась на тот же завод, где работал ее муж, рабочей в механический цех. В 1938-ом году наша семья получила небольшую двухкомнатную квартиру в новом шлакоблочном доме.
- Ты мать теперь у нас как королевна в своих апартаментах обитаешь, шутил над женой папа.
- Бери выше Стёпа, как царевна, потому как кухня отдельная, туалет, горячая и холодная вода, да еще «слуги», которые каждый день мусор выносят.
Родители каждый год строили планы, как они поедут на родину, обустроят могилы моих бабушек и дедушек. Близких моей мамы я никогда не видел, так как умерли они незадолго до моего рождения. Долго не удавалось выбрать удачное время для поездки на Родину. То я не мог, потому что школьные каникулы не совпадали с отпуском родителей, окончание школы, поступление в институт… Одно время отец опасался, что органы узнают, что кузница где он работал, была частным семейным владением, вопреки тому, что папа писал в анкетах «выходец из семьи рабочих». Вот и в этот год сессия в институт заканчивалась в середине июля, а отпуск родителей в первых числах этого же месяца, откладывать посещение родных пенатов они больше не могли.
- Ты сынок на сухомятку не налегай, а то знаю я тебя, чаще ходи в гости к Саше Алимову, я с его мамой Аннушкой договорилась.
Давала наставления, перед отъездом, мне мама.
- Максим следи за языком давал наставление папа имея в виду, что знание немецкого языка может навредить моему будущему.
Помахав рукой вслед уходящем поезду, я представить себе не мог, что вижу папу и маму последний раз в жизни.
После войны я пытался узнать, что случилось с пассажирами поезда Горький-Харьков, но ответа на свои вопросы так и не получил. Вероятней всего поезд, на котором ехали мои родители, попал под бомбежку и выжить в кровавой мясорубке вряд ли кому удалось.
Когда В.М.Молотов, комиссар иностранных дел, по радио объявил о начале войны я в это время находился в институтской библиотеке, готовился к очередному экзамену. Буквально через десять минут актовый зал стал заполняться студентами и преподавателями, началось стихийное собрание, после которого все присутствующие приняли решение пойти в военкомат записываться в Красную армию добровольцами. Там нам сказали прийти на следующий день. Друзья мои уже находились в действующей армии. Сергей Бочканов служил матросом на тихоокеанском флоте, младший брат его Анатолий и Саша Алимов после окончания авиатехникума служили в авиации техниками обслуживания самолетов. Из переписки с друзьями я уже понимал, что война может начаться в любой момент.
На следующий день в военкомате меня и многих моих сокурсников направили на трехмесячные курсы младших командиров «матушки» пехоты. Мы возмущались, через три месяца наши будут уже в Берлине, на что военком ответил.
- Вы теперь бойцы Красной армии и должны подчиняться приказам. Вот вам первый. Завтра в восемь ноль-ноль прибыть на сборный пункт с вещами, чтобы последовать к месту дислокации частей куда вас направила служить Родина.
Вечером этого дня ко мне пришли родители моих друзей, чтобы проводить по-человечески, как полагается, друга их сыновей на войну. При расставании решили, что на сборный пункт меня провожать придет тетя Аня Алимова там я ей передам ключи от квартиры. Все мы надеялись, что папа и мама не сегодня завтра вернутся домой. У нас и в мыслях не было через чего пройдет народ до дня победы в мае сорок пятого.
Курсы младших командиров, где мне предстояло служить, находилась в Мордовии близ города Саранска. Через две недели приняли присягу. Обстановка на фронтах с каждым днем все ухудшалась, были оставлены много городов и населенных пунктов на западе страны. Через три месяца нам присвоили звание сержантов и отправили на фронт. Я был направлен в Нижегородскую пехотную дивизию в третий полк в одну из рот командиром отделения.
Участие в первом бою принял в родных местах моего рождения, когда 30 сентября началась Сумско-Харьковская оборонительная операция Юго-Западного фронта против войск группы армий «Юг».
Целый месяц наши войска отражали натиск немецких полчищ, но силы были не равные, после тридцати дней тяжелых боев наш сильно поредевший полк был отведен в тыл. Так я не смог защитить свою малую родину, но покидал я её с твёрдой уверенностью вернуться и выгнать захватчиков с земли моих предков.
За этот месяц я стал совершенно другим человеком. Во время первого артиллерийского обстрела, поведение моё было подобно страусу, который от страха зарыл голову в песок. Мне казалось, что шестеро из четырнадцати, оставшихся в живых после боя бойцов из моего отделения смотрят на меня с осуждением. Ко мне подошёл один из рядовых, мужчина лет сорока по внешности которого можно было сразу определить уроженца кавказа.
- Не переживай сынок, только дураки говорят, что на войне не страшно.
Звали его Рауф Салимов нефтяник из Баку. За месяц тяжелых боев он стал для меня этаким дядькой, который опекал меня в дальнейшем в плоть до конца сорок второго года. После контузии он был отправлен в полевой госпиталь, а далее после выздоровления в другую часть. Нельзя сказать, что после окончания первого для меня месяца войны, я стал опытным солдатом, но чувство паники в экстренных ситуаций у меня пропала. Научил меня Рауф, как ценить человеческую жизнь не только свою, но и боевых товарищей.
Уходя на войну я конечно понимал, что придется столкнуться со многими трудностями, порой даже трагическими: гибелью моих товарищей по оружию да и самого могли ранить или убить. Боевые потери были огромные, ситуация на фронте менялась с каждым днем. С большинством солдат из нашего отделения я даже не был знаком по фамилиям, ввиду скоротечности событий. Когда командир роты капитан Немов после каждого боя приказывал составлять списки погибших и раненых я обратился за помощью к Рауфу Салимову. Тот отыскивал в одежде погибших, красноармейские книжки, а если таких не оказывалось то с убитых снимал нагрудные медальоны. Не редко бывало, что у убитого и этих документов нельзя было извлечь, разорвало снарядом. В таких случаях командир роты в списках напротив данных погибших писал - неизвестный.
Наш полк принимал участие в битве за Москву, по окончании которой я был представлен к медали «За отвагу», самой ценной для меня из всех немногочисленных медалей и ордена «Красной звезды» из наград за все время войны.
Из писем, приходивших мне от матерей братьев Бочкановых и Саши Алимова я знал что родители домой пока не вернулись. «Ты верь Максим, когда освободите Украину, тогда и родители найдутся» писала мне тетя Мария, мама братьев. Из их писем ко мне сообщалось, что Анатолий и Александр воюют в одном авиационном полку, а Сергей был переведен на Балтийский флот и принимал участие в защите Ленинграда. Эта была единственная нить связывающая меня с довоенной жизнью и друзьями моего детства.
Летом сорок второго мне присвоили звание младшего лейтенанта и назначили командиром взвода. Также меня часто вызывали в штаб полка в качестве переводчика во время допросов военнопленных. Я несколько раз подавал раппорт командиру полковой разведки майору Трифонову о переводе меня в его «епархию». На что он отвечал.
- Тебя с твоим ростом за версту видать, а для разведчика это не очень хорошо, сам понимать должен.