Жизнь колесо 08

- Ну ты даёшь! Малый! А где Кастрюля? Хотя ладно. Это ваши дела. Главное, чтобы мы успевали туда, куда мне надо. Думаю, ты знаешь, что делаешь. Мать меня предупреждала, но я вижу, что изменить ничего уже нельзя. Зима на носу. Будь аккуратнее.
И ушёл! Вот это да! Я-то думал, что потребует объяснений. Будут разные бла-бла. А тут тишина. Ура! Живу.
Навел в кабине порядок. Выкинул кучи гнилого тряпья. Оставил только одеяло и подушку и вот ещё. Чёрный женский чулок! Полный денег! Так вот, где держал деньги Кастрюля. Тут и мои есть, те, что у меня отнимал и воровал. Теперь это всё моё! Моё! Я могу купить своей любимой любой подарок. А может заплатить Голбину и выкупить ее из его рабства. И будет она сидеть рядом. И мы будем вдвоём колесить по дорогам страны. И мы вместе. Всегда и везде. Познакомлю своих братьев и сестёр с ней. Они, конечно же, подружатся. И с мамой тоже.
Кстати! Как давно я не думал о своих! Как они там? Скучаю. Вот бы заехать. Может быть Голбин разрешит заскочить хоть на минутку. Надо будет переговорить на эту тему, когда всё устаканится.
Однажды, находясь в городе, пока все торговали, отогнал наш фургон на мойку. Во-первых, ахнул сам, а потом удивил и Голбина с его свитой. Такой чистой, сверкающей машины не видели никогда. Раньше она выглядела по бомжатски. Смахивая своей корявостью на сморщенного Кастрюлю. Теперь окна сияли. Бока из чёрно-зелёного приобрели голубовато-зеленый цвет. Такой, как рисуют на картине море.
В честь такой чистоты снаружи, женщины, после торговли, прибрали фургон внутри. Три ведра мусора и грязи. Осевшую на потолке сажу срезали ножом. Голбин тоже хотел раскошелиться и дать денег на краску. Покрасить внутри. Но потом передумал. Вонять ему будет. Ночью.
Вот и окончен мой первый, самостоятельный вояж. Всё продано. Возвращаемся.
Быстро едем по знакомым дорогам. Навигатор милым женским голосом подсказывает дорогу. Вот и Александровка. Останавливаться не буду. Рано ещё. Проехали быстро и всё бы ничего, только мне померещилось, что из окна придорожного трактира на меня в упор, с укором, смотрел наш Кастрюля. Показалось. Откуда ему здесь взяться? Я бросил его намного севернее. Это, наверное, из-за погоды. Серые тучи нависли над дорогой. Похолодало. И не пришлось долго ждать. Повалил чистый и лапатый снег. Я снизил скорость. Не хватало ещё в аварию попасть. Тогда Голбин точно меня выгонит.
Снег всё усиливается. Дошло до того, что не стало видно дороги. Зеркала залепило снегом. Не видно ни зги. Остановился. Тишина. Аж жутко. Прислушался. Ага. Вот. Ещё. Точно. Это трещат дрова в буржуйке в будке. Моих жильцов совсем не слышно. Оно и немудрено. В такую погоду хорошо дома. Сидеть среди родных и близких. Пить чай с сухарями и мечтать о будущем. О новых брюках, конфетах и Новом году или ещё о более вкусном – кусочке холодца или сальтисона. Маме как-то в гараже водители подарили свиную голову. Вы не представляете себе сколько вкусностей можно приготовить из одной головы. Холодец, сальтисон, котлеты из одной щеки, суп с фрикадельками из другой, холодный отварной язык, ушки с чесноком и уксусом, мозги в муке на сковородке. Так вкусно, что аж в животе заурчало. Или это не в животе? Что-то, где-то шкребётся. В этом снегу ничего не видно.
Дверь машины распахнулась. Наверное, Голбин пришёл узнать, чего стоим. Да нет. Чужой мужик. Я его не знаю. Стоит, смотрит на меня. И тут, как резко схватит. Дернул и бросил.
Я вылетел из кабины, перекатился через дорогу и оказался в сугробе на обочине.
Машина взревела и рванула с места, почти моментально скрывшись в этом снегопаде. За ней проехал военный УАЗик. В своей радости вождения и в этом снегу я совсем не заметил, что за нами ехала эта машина. Те, кто за нами следили давно, нашли подходящий момент и сделали своё дело. Угнали наш «боливар». Мне осталось только сидеть на обочине в мокром снегу и плакать.
Все мои страшные сны, все опасения и ужасы проснулись в этом видении. По щекам текли слезы, а в голове мелькали картинки событий последнего времени.
Пока вспомнилась работа, мимолетные встречи с понравившейся девушкой, новые города и деревни. Всё было тихо. Горькое тихо на душе, мокро и тихо на дороге. И тут мелькнуло лицо. Сморщенное, страшненькое, но ставшее таким родным за последнее время. Кастрюля. Обидное прозвище, но я ведь так и не узнал, как на самом деле звали этого человека. Того, что когда-то взял меня, из такого вот сугроба, в свою машину. Взял, обогрел, накормил и дал возможность жить, работать и зарабатывать. Ставшего для меня настоящим отцом. Которого у меня никогда не было. Строгим, ворчливым, но справедливым.
Вот тут я навзрыд разрыдался. Я даже не плакал. Не рыдал. Я орал во всё горло и бил себя кулаками по голове.
- Сволочь. Скотина. Вот так вот ты отплатил человеку, приютившему и обогревшему тебя! Падаль недостойная жизни. Тебе нет места на этой Земле. Это точно. Иди в лес, иди так, что не сможешь вернуться и сдохни там, как последняя собака.
Решение пришло, само собой. Я как-то сразу успокоился и открыл глаза. На обочине стоял и тарахтел Запорожец. Из-за своего крика я ничего не видел и не слышал.
- Кастрюля!
Заорал я. Это точно. В машине сидел мой спаситель. Вот и опять он рядом. Спасает меня. Ну как? Каким чудом он здесь? Я кинулся к машине. Распахнул двери и, упав на колени, уткнулся головой в бок мужчине. Заплакал. Вновь заплакал, но уже легко. Слезами спасенного от смерти мученика.