За Родину!

Сашка приподнял голову и шагнул к окну. Такая привычная секция младших классов школы потихоньку стала тесноватой. Разумеется, дети всё время бегали куда-то ещё, не говоря уже о столовой и спортзале, где иногда случалась головокружительная физкультура. И всё же все остальные уроки проходили здесь, пока очередной кусочек школьных будней не пройдёт через тебя и ты не заковыляешь домой. Всяко-разно: и с трудом выписываемые элегантные буквы в прописях, и цифры на доске с примерами в столбик, и задачки на печатной странице, и даже краски и кисточка для рисования - всё извлекалось из ранца и жило здесь, сменяясь одно другим. Один и тот же класс, ставшие родными стены со стендами, которые прижились настолько, что легко вспоминались с закрытыми глазами. И твоё постоянное место за партой. Лишь однажды Сашка сместился в сторону, когда в класс пришёл новый ученик с плохим зрением и пришлось пересесть на соседний ряд чуть подальше. И опять, день за днём... не скука, нет! - школа.

А перемены проходили здесь, рядом с классом. Этот коридор и широкая рекреация... Почему пустое пространство, похожее на сильно растолстевший тупик, взрослые называют именно так? Ну, висела парочка плакатов (да и те потом сняли), ну разрисован пол под незамысловатые детские игры. Почему рекреация? Сашка не задумывался. Само слово было необычное и если долго повторять эту непонятку, то казалось, что позвякивает цепь, на которой ты, школяр, прогуливаешься на переменке, а уходить куда-то без надобности не хочется. И нет в этом никакой обиды.

Вот и новый учебный год. Миновало первое сентября и впервые предстояло идти на уроки в другой корпус. Конечно, дети там уже побывали и из любопытства сунулись разок-другой в приоткрытую дверь. Но одно дело - праздный интерес, а другое, когда тебя посадят за те, совсем иного вида парты. Где наушники и микрофон включаются сбоку, а на стене неведомые дебри чуждой грамматики и совсем непривычные картинки с пояснениями. Да, предстояло изучать иностранный язык. Это был рубеж. Где-то на заднем плане беззаботной детской жизни, что-то не столь уж важное, но тем не менее неизбежное и даже таинственное. И Сашка, шаловливый задира, но в душе добрый мальчуган, не мог не говорить про это с одноклассниками, и не только с ними. Иностранный.. Это граница, которая где-то далеко, и вот ты её незримо коснулся.

Сашкин класс, как и другие, разделили на две группы. Впервые за все школьные деньки уроки будут не для всех. Часть детей отправится учить английский, а кому-то выпало постигать французскую речь. Как уж там распределяли, кого куда - ему было невдомёк, да и неинтересно. Слышал только, что родители Витальки и Антона спорили, куда идти ребятам. Ну да это их дело. У них, у родителей, своя жизнь. В отличие от Витальки с Антошкой, будь они неладны! Лишний раз упомянув приятелей этой вздорной мыслью, Сашка взбудоражился. Английский... В этом что-то есть. Даже как-то звучит! И он вздёрнул носик у большого окна матери-рекреации.

Перемена только началась, дети высыпали из нескольких параллельных классов, и казалось, трель звонка ещё не утихла в ушах. Тут Сашка заметил в другом конце приятеля-неприятеля по играм Алёшку, который что-то показывал собравшейся возле него парочке детей из соседнего класса. Ребята собрались кучкой и чем-то увлеклись. Сашка даже предполагал, чем. Но это сейчас не главное. Захотелось подойти и обратиться к Алёшке, не уронив вздёрнутого носа. Тем более Алексей был низковатым, даже приземистым, упитанным толстячком. Тьфу! - подумалось Сашке в то мгновение. То ли дело - английский джентльмен! И он представил, как на макушке возник цилиндр, который почему-то не съехал назад от снова поднятого на несколько секунд взгляда с долей презрения ко всему окружающему, даже к разорванной сбоку собственной рубашке, которую впопыхах умудрился обо что-то разодрать.

Сашка подошёл к приятелю, который волею судьбы был в другой группе "иностранцев".

- Лёшка! - подтолкнул он товарища сбоку, отвлекая от всяких штучек. - Ну что, был в кабинете французского? Что там, клёво, али как?

Алёша хотел было поведать о наушниках на партах, приподнятой части пола, чем-то напоминавшей сцену, и подсвечиваемой доске с алфавитом и прочими прописными премудростями, да оба они и так это видели. Особенно Лёшка, который уже посидел за диковиной для младшеклассника партой. Французский изучать - это хухры-мухры, как говорил отец. Это обещало быть чем-то. Может быть...

Но тут Сашка обратился к приятелю, оседлав "иностранную волну":

- Слышишь, ты! А что это ты на Россию в 1812 году напал? - в мальчугане играл задор и проснулось презрение к мелким ростом, пусть даже друзьям-приятелям. - А ну, отвечай! - И задира стал пихать Лёшку всё сильнее. В памяти всплыло слово и даже образ, который раззадорил Сашку ещё больше и он громко, на всю мать-рекреацию крикнул с презрением:

- Наполеон! - и замахнулся кулаком, который тут же обрушился на низкую головушку, где не было неведомой треуголки.

Тумаки посыпались на Лёшку и тот уворачивался, пытаясь дать отпор. Но силы были не равны. Шум не оставил равнодушным тех, кто оказался поблизости. Среди них сразу нашлись приятели да друзья, которые в шутку и всерьёз готовы были постоять за товарища. Услышав оскорбительно прогремевшее словечко (они чувствовали!), двое ребят из группы "французов" подбежали с разных сторон к месту событий и один из них с криком "Наших бьют!" принялся защищать Лёшку. Другой тоже не остался в долгу и на ходу выпалил в лицо разошедшемуся Сашке:

- А ты зачем немцам во время войны помогал?!

Дело пошло на встречных курсах. Ребята схватились за грудки и принялись мутузить друг друга почём зря. Что за шум, а драки нет? Как же нет - есть! И к зачинщикам сбежались ещё несколько одноклассников, тут же вставших на подходящую в драчке сторону. У одного сандалии расстегнулись на бегу и промелькнули пятки, а через мгновение пацанёнок был вовлечён в настоящую схватку, похлеще испробованной однажды игры в войнушку. Ещё бы - есть настоящий повод, не то что на улице! И с криком "За Родину!" юный патриот навалился на негодяя из другой языковой группы, норовя стянуть с него пиджачок.

Коридор гудел. Драчка затихала и возобновлялась. Снова и снова детские кулачки лупили по ненавистным лицам сотоварищей, таскали вчерашних друзей за взъерошенную шевелюру и втискивались в их недавно выстиранную родителями одежду. Рекреация на той перемена стала свидетелем лёгкого побоища местного масштаба.

Наконец утихомирились. Не без помощи учителей и каких-то ещё двоих взрослых, проходивших мимо, чтобы спуститься к выходу. Ненароком досталось и им. Кто знает, из какого там кабинета они посмели выйти - вдруг оттуда, где изучают враждебный язык?

И никто из ребят не подумал, что на самом-то деле Великобритания была в антигитлеровской коалиции и помогала СССР. В горячем порыве было не до исторических нюансов. Одно радует: в школе не преподавали немецкий. А то новоявленным "фрицам" точно бы не поздоровилось.