Вишня

Вот и наступил закат моей блистательной, головокружительной карьеры. Мою деятельность признали незаконной, и вот я сижу в сыром каменном мешке вместе с тремя товарищами по несчастью. Они осуждены за те же преступления, что и я.

Огромный толстяк по кличке Пузан в нелепом жёлто-синем костюме. Похож на вульгарного циркового клоуна. Работал на улице и даже без помощницы. Слабый, трусливый, глупый. Меня он частенько выводит из себя. Скромный зануда в тёмно-серой одежде по кличке Студент. Дали ему это прозвище, потому что он проворачивал свои делишки в университете. Глупый и нервный Вокзал. О нём мне вообще нечего рассказать. Поле его деятельности ограничивалось вокзалом, как видно из его прозвища.

Наверное, это нехорошо, но мне кажется, что я гораздо выше их и по уму и по развитию. Начнём с того, что я работал в магазине, а не на улице и не на вокзале. А в университете я бы со скуки помер. Смотреть каждый день на сынков богатых и не очень родителей, просаживающих отцовские, материнские или бабушкины деньги… Скучно, скучно, скучно! А мне на своём веку довелось повидать массу самых разных людей.

Помню одну молодую семейную пару. Девушка лет двадцати двух с короткой стрижкой. Брюнетка. Чем-то похожая на Деми Мур. Она чуть ли не на коленях умоляла своего мужа не давать мне денег. Твердила, что всё равно у него ничего не выгорит. Но он шёл ко мне, словно лунатик. Она заплакала и схватила мужа за рукав. А он её толкнул так, что она чуть не упала. Окружающие смотрели на эту сцену с любопытством, и никто не вступился. Вот они - люди. Им ничего не нужно, кроме денег. Потому и моя профессия оказалась такой востребованной. Как бы там ни было, тот парень, всё-таки подошел ко мне и отдал все деньги. А эта тоненькая брюнетка смотрела на него с таким отчаянием… Мне даже стало её жаль на какой-то момент. Но я быстро подавил в себе это чувство. Главное бизнес, а всякие сантименты могут ему помешать.

Однажды ко мне подошла крошечная девчушка не старше двенадцати лет. Темноволосая, в белой курточке с капюшоном. Ангелина, моя ассистентка, спросила для проформы, сколько лет нашей новой клиентке. А девчушка, глазом не моргнув, солгала, что ей уже девятнадцать. Ангелина сделала вид, что поверила. Девочка стала часто нас навещать.

Помню компанию шумных азербайджанцев с большой клетчатой, неуклюжей сумкой. Они всё время ругались на незнакомом мне языке, подбадривали друг друга, давали какие-то подсказки. Мы с Ангелиной неплохо на них нажились. Гости из далёкой республики оказались довольно богатыми.

Одного парня лет двадцати друзья оттаскивали от нас с Ангелиной чуть ли не за руки. А один из них сказал безнадёжно:" Его уже не остановить".

И они его отпустили. Людям, в сущности, плевать друг на друга. Он был одержим, этот парень. Как и многие наши клиенты.

Я часто вспоминаю Ангелину. Довольно высокая блондинка со стрижкой каре. Не то чтобы полноватая, но какая-то широкая. Грубоватое и туповатое лицо. Серые, рыбьи глаза. Летом она всегда приходила на работу в светло-серых брюках и белом топике, а зимой, осенью и ранней весной надевала чёрные джинсы и светло-голубой свитер. Мне Ангелина казалась довольно некрасивой. А вот её парень в ней души не чаял. Часто встречал после работы и подвозил до дома на машине. Кстати, Ангелину почему-то в тюрьму не посадили, когда наши с ней действия признали незаконными. В чём причина такой несправедливости, сказать не могу.

Меня здесь, в моём новом скорбном пристанище, называет Вишней из-за моего дорогого тёмно-вишнёвого костюма. Слава богу, нас здесь не заставляют носить тюремную робу. Мы ходим в той же одежде, в которой нас арестовали. Но страданий и физических и моральных тут хоть отбавляй. Шмыгающие повсюду крысы, холод, сырость. Давящие со всех сторон заплесневелые стены. Мне тяжелее, чем всем остальным. Пузану, например, или Вокзалу и в лучшие времена приходилось несладко. Работать на улице в дождь, сорокаградусный мороз или буран – не намного лучше нашей тюремной доли. А Студенту всё равно. Он – инертная и слабая личность, которая раз и навсегда со всем смирилась и ни на что не жалуется.

Да, что и говорить, я выше и умнее своих сокамерников. Отчасти и потому что у меня есть паранормальные способности. Я знал всю подноготную своих клиентов. Например, та двенадцатилетняя девчушка для того, чтобы пойти ко мне, частенько таскала деньги из сумочки своей бабушки. А тот парень, который толкнул свою симпатичную жену, после того, как она ушла от него, все друзья отвернулись, а долги выросли до небес, не выдержал и повесился. Чувствую ли я вину перед всеми этими людьми? Нет. Они сами во всём виноваты. Никто же их силком не тащил к нам с Ангелиной в лапы.

Мы часто рассказываем друг другу занимательные истории из прошлого. Самые интересные рассказы получаются у меня. А самые скучные – у Студента. Пузан как-то рассказал о трёх мальчишках лет тринадцати-четырнадцати, которые довольно сильно избили своего одноклассника и отняли у него деньги, чтобы воспользоваться услугами моего визави. Он своими глазами наблюдал эту сцену. А Вокзал поведал нам, как парень лет девятнадцати отдал ему все деньги. Бедняге не на что было купить обратный билет, и он бросился под поезд. Вокзалу часто снится эта сцена. Они со Студентом чувствуют вину за свои преступления. А вот нам с Пузаном на это наплевать.

Я - единственный из своих сокамерников, у кого была ассистентка. Все остальные работали в одиночку. Да, что и говорить, я выше и умнее их всех...

***

В нашей жизни произошла метаморфоза. Да такая, о которой никто из нас и не мечтал. Мы всё ещё обитаем в подвале, но кругом мягкие тёмно-красные ковры, приятный запах дорогого спиртного и хороших сигарет, обшитые дубовыми панелями стены, и нет никаких крыс. Здесь тепло и сухо. И, что самое главное, мы опять можем работать. Наши клиенты очень отличаются от тех прежних бедолаг. Они прекрасно понимают, что мы - мошенники, что никаких денег на общении с нами не заработаешь. Но при этом с удовольствием пользуются нашими услугами. Для них это просто отдых, развлечение, игра. Они дорого одеты, в их глазах нет ни отчаяния, ни безумного блеска. Те обречённые мечтали выиграть. А этим на деньги плевать. Ведь этого добра у них и так навалом.