Вехи судьбы. 19. Семидесятые-восьмидесятые годы
Детей, как правило, на летние каникулы отвозили в деревню, в Щегловку. Мои родители к тому времени пенсионеры, имели корову, поросёнка, кучу разной живности: куры, утки, гуси, индюшки, а также участок огорода в 12 соток и пай под покос сена. Отец продолжал работать сторожем в совхозном саду, а мать целыми днями крутилась по хозяйству. Всех надо накормить, напоить, загнать на ночь в катухи, встретить из стада вечером корову. Во всех этих делах Андрей и Вова помогали старикам.
Родители теперь жили в комнате финского дома, построенного совхозом вне усадьбы, на участке дороги к ж. д. переезду, так называемой « новой Москве». С избой и русской печью расстались навсегда.
В доме имелись 4 комнаты по 15кв.м. Одна комната, смежная с нами и имевшая общий входной тамбур, числилась комнатой для приезжаюших в совхоз всевозможных проверяющих уполномоченных, в двух других поселились семьи Муковниных и Купряхиных. Со временем совхоз построил целую улицу таких домов и двухэтажную кирпичную начальную школу.
Когда приезжали родственники из Москвы, то приходилось ставить раскладушки в тамбуре и даже занимать комнату приезжих.
Ребятам здесь жилось вольготно. Вова рано-рано убегал рыбачить на пруд. Дедушка доставал карасей из вершей, вместе с Вовкиной добычей, это составляло полведра рыбы.
Однажды к обеду ребята прибежали запыхавшиеся из сада. Уткнулись в миски и глаз не подымают. Смотрю на Андрея и вижу, как кожа на его лице начинает краснеть, трескаться и разъезжаться. У Вовки опалёны брови и ресницы. Это ж, что-то натворили? Начинаем разбор полётов. Оказывается, они у дедушки спёрли пороха, соорудили типа бумажной ракеты и пошли запускать в заросли осоки. Подожгли, а порох не взрывается. Решили посмотреть, в чём дело. Только наклонились, тут она и рванула. Глаза Андрея спасли очки, а Вовке просто повезло.
Сестра Витьки Купряхина вышла замуж за прораба совхоза, молодого специалиста, только что окончившего техникум, и получившего кличку «Крючек», чему вполне соответствовал. Он по должности от совхоза имел небольшой мотоцикл для посещения объектов. Мотоцикл в одно время забарахлил, и Анатолий ( мой брат ) взялся его починить. Возился с ним полдня. Все ему помогали всякими советами. Наконец сделал, и для испытаний поехал к переезду, только пыль столбом. Но вот и пыль осела и прошел час-другой, а испытатель не возвращался. Стало всем ясно, Толька поехал на станцию, в буфет, и там загулял. Наступала ночь, но никто не расходился. Кто-то разглядел огонёк, появившийся вдали на дороге. Отлегло от сердца, порядок, едет. Мотоцикл, стрекоча и хлопая, стремительно приближался. Поворот к дому, съезд с дороги, бух-трах, гаснет свет - и тишина!? Брат вместе с мотоциклом влетел в траншею, вырытую накануне для водопровода. Слава богу, живой. Крючек негодует, предстоит внеочередной нешуточный ремонт техники.
Младшая сестра Илюхи Тарасова Нина, уже к 15 годам, грудастая и зрелая дама, вышла замуж за появившегося невесть откуда белокурого красавца, водителя ЗИЛа, лет на 15 старше её. К 18 годам она имеет двух детей. Живут хорошо, но случилась драма, погибает муж. Убийц, как правило, не находят, а вдову с детьми совхоз поселяет в комнату приезжих. Для этого делают отдельный вход и перегораживают наш тамбур пополам.
По совхозу пошли слухи, что к молодой вдове стал похаживать главный инженер. Жена инженера решила следить за мужем и застала его, когда он пришел к любовнице. Застопорив дверь тамбура, стала звать соседей в свидетели мужнина позора. На призывы жены, выйти и поговорить, муж не реагировал и от Нинки не выходил. Стал собираться бабский совет, любителей поглазеть становилось всё больше.
Анатолий пришел к родителям пообедать, когда услышал за перегородкой шепот: «Толян, помоги!». Не долго думая, взял топор и отогнул пару досок в перегородке. Инженер протиснулся в дыру, потом незаметно вышел, обошел дом, зашел сзади толпившегося народа и спросил: «А что это, бабоньки, вы тут делаете в рабочее время????».
Отец всегда мечтал заиметь собственный дом. И тут представился такой случай. По весне, в поле, в стоге сена, был обнаружен растерзанный труп жены Николая Митина, местного хулигана и дебошира, недавно вышедшего из очередного тюремного срока. Митина арестовали, судили публичным судом и за все его художества приговорили к стенке. Митин по молодости слыл охотником, имел ружьё, работать в совхозе не хотел, промышлял охотой, стрелял голубей, грачей, галок. За убитого волка даже получил премию от колхоза. Завёл семью, наделал кучу детей, стал пьянствовать, ни одна драка без него не обходилась, поэтому без конца коротал время в отсидках. Выходя из тюрьмы, издевался над женой и детьми, доходило до стрельбы из ружья прямо в избе. При одном таком случае изба загорелась и сгорела наполовину.
Дети остались сиротами и их отправили в детские дома.
Пётр Семёнович решил купить дом погорельцев у колхоза за 200 руб., восстановить его и жить там. Поняв в скорости, что ему не осилить такую задачу одному, а на Тольку надежды мало, избавился от этой обузы к общему удовлетворению.
К тому времени школу на «Москве» закрыли, так как построили новую на станции Политово, и Толька с семьёй вселился туда, заняв 3 комнаты, а родители перешли в дом, где до этого жил Анатолий, Прямо шахматная рокировка.
Приезжая в отпуск в Щегловку, кроме походов за грибами, мы ездили за покупками в Данков, в универмаг. Там можно было купить свободно дефицитный хрусталь. Там же мы купили родителям телевизор «Березку», а в следущее лето, небольшой холодильник. Лучшего сливочного пломбира, чем в Данкове, нигде не встречали.
Купались в широком Дону, протекавшем тихо среди садов и огородов.
Из деревни делали вылазки в Москву к родственникам и так просто прогуляться. Одна поездка оказалась неудачной, В Подмосковье горели торфяники, вся Москва в дыму и смоге. Проехались на речном трамвайчике, посетили Александровский сад, где нас застала гроза и вымочила до нитки.
Потом, в метро, на нас, мокрых, смотрели с удивлением, как на пришельцев.
Я с Андреем отправился в Лужники, посмотрели матч «Торпедо» - «Локомотив» ( 2:0 ). Мы так бурно болели, что размахивая руками, я случайно дал по затылку ниже сидящему зрителю и только мои чистосердечные извинения предотвратили конфликт.
Посетили ВДНХ, где зашли в павильон мясо-молочной промыщленности пообедать. Там нас недорого и очень вкусно покормили. Затем отправились в Тимирязевский парк, Отдохнули на природе, покатались на лодке.
Толькина жена, как-то в разговоре, обмолвилась о своей сестре Анне Романовой, жившей в Ейске, посоветовав съездить туда, отдохнуть. Это, в общем, недалеко от Макеевки, да и море Азовское рядом.
В Ейск поехали всей семьёй. До Жданова автобусом, потом морем два часа на «Ракете» - и мы у Романовых. Тесновато, одна комната и их самих шестеро. Два сына и беременная невестка селятся в палатку во дворе, остальные - в комнате. Второе неудобство, в городе нет нормальной воды. Водопроводная вода, опреснённая, солоноватая и сильно хлорированная. Единственное её достоинство, холодная как лёд. Я сразу стал пить воду из колонки, а наши – ни в какую. Пришлось воду им привозить в бидончике из колодца или покупать молоко. Лимонад и пиво на солоноватой воде отвратительные на вкус. Питались в столовой. Вечера коротали за телевизором, смотря польский сериал «Ставка больше, чем жизнь»
Море мелкое и желтоватое, на пляже полно народу. Многие ходят, вымазанные в синей глине, считающуюся целебной. Прекрасный парк с огромным количеством аттракционов, потому что здесь, в Ейске, их изготавливают. В парке могила с памятником русскому богатырю Ивану Поддубному. Со стадиона слышны охи зрителей. Сенсация!! Приехавшему из столицы «Спартаку», местная команда наваляла 7:0.
На пирсе, можно половить бычков или креветок. При сильном волнении моря, креветки жмутся к пирсу. Их бывает так много, что при небольшом шторме, мы с ребятами нагребли решетом целое ведро буквально за полчаса. Сварили и до полуночи щёлкали креветок, как семечки.
Обратно до Жданова ( Мариуполя ) плыли часов 5 на теплоходике, нырявший в небольшие волны, создавая качку, которой мы не боялись.
Со школой особых проблем не было. Андрей учился хорошо, Вова так себе.
Вот у меня перед глазами Вовкин дневник за первый класс. Каждая страница исписана учительницей ( ничего не меняю ) красными чернилами: Октябрь. « Нету задания. Плохое поведение. Не умеет решать примеры. Не принёс работу ». Ноябрь. « Не пишет на уроке. Поведение - 2. Разговаривает. Не слушает. Не следит ». Декабрь. « Поведение в группе – 2. Поведение – 1. Нету линейки. Занимается на уроке посторонними делами. Прошу родителей зайти в школу. Не ложит руки на парту. Поведение – 1 ». Январь. « Долг за обеды 34коп. Не следит за чтением – 2. Не слепил игрушку из пластилина. Нету словарика. Родители, где ваш сын взял 9 руб? Деньги у меня. После звонка выглядывает из класса ».
И т. д. и т. п.
Вовку пришлось оформить на « продлёнку » до 17.00, чтобы он не болтался дома один, когда мы на работе. Прихожу с работы в 18.00, Вовки дома нет. Иду искать. Нахожу на перекрёстке, где он с приятелями съезжает со снеговой горки на портфелях прямо под колёса проезжающих мимо автомобилей.
Учитель на продлёнке жалуется, что он смывается иногда и почти не готовит домашние задания. Дома даю ему катушечный магнитофон « Ноту » с целью, чтобы он надиктовывал на него то, что прочитает в учебниках, а я, придя с работы, проверю. Так он стал приглашать к себе приятеля слушать кассеты на другом, только что купленном магнитофоне. Узнав это, я спрятал шнур включения на 220 В. Они включили магнитофон автомобильным шнуром на 12 В, спалив при этом предохранитель и блок питания. Что-то сами бесплодно пытались припаять, и от меня это скрыли.
Я, ничего не подозревая, принёс маг на работу, чтобы покрутить сотрудникам песни Высоцкого. Включил его, а он не фурычит. Облом! Вскрыл его, а вся плата черная. Стало ясно, чьих рук дело. Нести в мастерскую, несмотря на гарантию, не было смысла. Ребята из лаборатории МЗША заменили пару транзисторов, маг заработал, но не так качественно, как прежде.
В зимние каникулы 1977 г, купив 2 пары лыж и взяв фотоаппарат, мы с Вовой отправились отдыхать в Щегловку. Погода нам благоприятствовала: почти все дни сияло солнце, морозец минус 10 с утра. Позавтракав, мы отправлялись до обеда на лыжную прогулку. Облазили близлежащие и дальние овраги, где катались с горок. Снег своей белизной резал глаза и лежал ровным слоем, укрывая землю. Иногда шумной стайкой из - под снега вылетали куропатки и быстро уносились вдаль. В посадках кормились снегири, поедая многочисленные ягоды рябины и калины. Один раз встретилась лиса. Она держалась на расстоянии и тявкала на нас, как собачонка, когда мы подходили к ней ближе. Я хотел её сфотографировать, но никак не удавалось приблизиться. Шествуя за ней, мы забрели на поле, где проводилось ранее снегозадержание волокушами, и снег лежал валками через каждые 3м. Вскоре я заметил на небе низко летящее небольшое облачко, что предвещало смену погоды. Буквально через 10мин солнце скрылось, потемнело, посыпал снег и закрутила вьюга. К дому надо добираться, судя по ориентирам, идя поперёк валков, что крайне неудобно. Боялись поломать лыжи на этих кручах. Через час мучений вышли к дальнему концу щегловского пруда. До дома, где нас ждало тепло, тарелка горячих наваристых щей, жареная картошечка, яйца всмятку и молоко, было рукой подать.
*
В январе 1980г отец попал в Данковскую больницу с переломом шейки бедра левой ноги. Мать к тому времени перенесла второй инсульт и еле двигалась по дому. Анатолий пил и бузил с женой. Все работали, отца навещали редко, а ему требовался постоянный уход. Когда состояние отца ухудшилось, мне сообщили телеграммой. Я выехал в деревню. При беседе с врачом понял, что шансов выжить при советской медицине у отца нет. Организм ослаблен, 77 лет, питание никудышное, пролежни и т.д.
Отец понимал своё положение, попросил купить ему бутылку хорошего коньяка и дать денег на курево и прочее. С тем и распрощались.
Через две недели пришла телеграмма о смерти. На похороны приехали я и москвичи: Артёмовы, Филипповы, д. Саша. Мы с Машкой мотнулись в Данков за венками и музыкой. Венки без проблем, а музыки не оказалось, В этот день хоронили двух убитых председателей колхозов и всех оркестрантов отправили на те похороны. Из Данкова проехали в Берёзовку, там тоже при клубе был оркестр, которым руководил школьный учитель. На дворе метель, снег по пояс да ещё и мороз. Зашли в школу, а там никого. Только из дальнего класса доносится тихая музыка. Вышел учитель, шея замотана шарфом, ангина. Сказал, что он болен и по такой погоде оркестра не соберёт. Так и вернулись ни с чем. Похоронили Петра Семёновича на кладбище села Покровское.
*
Лето 1980. В Москве ожидается Олимпиада. Хотелось бы на неё попасть, но иногородним на время игр въезд в Москву запретили. Поэтому отдыхать поехали в Щегловку. Остановились жить в пустом доме родителей, так как мать забрал к себе Анатолий. В комнатах полное запустение, везде празднуют бал мыши, потому что племянницы отмечали здесь с ребятами что-то и не убрали за собой остатки еды. Мыши даже прогрызли постель насквозь через матрас и одеяла, чтобы добраться до еды. Посмотрев на это безобразие, решили поехать в Москву. Но в кассе ст. Политово нам отказали в билетах на Москву из-за отсутствия московской прописки. Взяли билеты до Волово, чтобы оттуда вернутся в Макеевку. На пересадке во время ожидания донецкого поезда, попробовал взять билеты в Москву, опять отказали. В сторону Москвы шел местный поезд до Узловой, билеты на него мне продали, доехали до Узловой. Посидели на вокзале. Стал изучать расписание поездов. Обнаружил, что на Москву идёт местный до Ожерелья, до которого ходит уже Московская электричка. Едем до Ожерелья, подъезжаем, в окно видно, как по перрону расхаживает милиция. Ну, думаю, сейчас нас и завернут в Макеевку. С опаской выходим на перрон, милиция не реагирует. Молчаливая толпа приехавших выстраивается очередью в кассу. Никто ничего не спрашивает. Подаю деньги кассиру и получаю три билета до Москвы. Ес!!!
Остаются сомнения до самого перрона Павелецкого вокзала, но и тут всё тихо. Утро. Удивляют пустынные улицы Москвы и полное отсутствие детей. Едем в Текстильщики к Филипповым. Заходим в гастроном за выпивкой и тортом. У кассира лежат несколько билетов на Олимпиаду по смешной цене ( правда, куда-то в Крылатское, на лодочные соревнования ).
Сваливаемся, как снег на голову, к родственникам. Они в удивлении, как нам удалось появиться в столице. Уже за столом, спрашиваю, где купить билеты на футбол в Лужники? Вопрос вызывает у всех смех. Никто не верит, что я видел билеты в продаже. Бегу в гастроном, кассирша поясняет, что билеты были, им их выделил бесплатно профсоюз, но они решили их продать, покупатели нашлись сразу.
В Москве стояла жара. Прогуливаясь по улицам, без конца пьём газировку из автоматов, благо их понаставили на каждом углу. Посетили Художественный музей им. Пушкина, ВДНХ. С Вовкой съездили в Лужники, только милиция не пустила нас даже на территорию стадиона.
Пора возвращаться в Макеевку, взял билеты на донецкий поезд на 25 июля. Утром пришел из магазина Василий Иванович Филиппов с неожиданной вестью о смерти В, Высоцкого. Я решил проверить, не врёт ли « Чапаев », потому что он принял с утра и еле языком ворочал, и помчался на Таганку. Театр глядит стеклянными витринами прямо на выходящих из метро. За стеклом портрет Высоцкого с траурной лентой. Значит правда. Народу немного. Подхожу ближе, на стекле приклеен десяток записочек с соболезнованиями и стихами. Некоторые стараются что-то переписать, но молодые люди в одинаковых костюмах вежливо этому препятствуют, предлагая проходить. Потолкавшись минут 15 с молчаливым народом, возвращаюсь в Текстильщики. Наш поезд вечерний, но надо ещё собраться к отъезду.