Блог портала New Author

Вехи судьбы. 09. Щегловка. Школа. Берёзовка

Аватар пользователя Владимир Меркулов
Рейтинг:
1

 018.jpg Ант.1954г..jpg1951г..jpg10кл.1954г..jpg9 класс.jpgВ 1951г я закончил семилетку в Малинках и поступил в 8кл Берёзовской средней школы. Школа в Берёзовке мне очень понравилась, особенно цветники и клумбы. Таких цветов (хотя это самые обыкновенные), как золотые шары, барыня, мальвины и бархатцы разных расцветок, я ещё не видел. Рядом, в бывшем храме, воздвигнутом в 1896г. в честь великомученика Дмитрия Солунского, помещался клуб с большим фойе и библиотекой. Школа же занимала бывшие здания служителей этого храма. Это кирпичные дома с высокими потолками и большими овальными окнами. Учебный корпус двухэтажный, остальные – интернат и дома учителей, одноэтажные. Всё располагалось рядом, компактно. При школе громадный участок земли, в несколько га, с плодовым садом и огородами учителей.
Учёба в старших классах до 1955г платная, 100 руб за каждое полугодие, плюс 30 руб за квартиру в месяц, плюс расходы на питание. Тем не менее, родители мои пошли на эти расходы, за что им большая моя благодарность.
От оплаты освобождались дети-сироты и потерявшие отцов в войну, они жили в интернате за государственный счёт.
Были набраны два 8-х класса по 40 учеников. В один класс со мной попал мой племянник Юрка Вахрамеев (1936-2000г), сын Татьяны «Шило».
Плату за обучение многие не могли осилить, а часть не могла справиться с программой, в том числе и мой племянник. Его с полугодия мать забрала и куда-то переустроила. В дальнейшем она его ухитрилась пристроить в институт механизации и электрификации сельского хозяйства в Москве, где он впоследствии стал кандидатом сельхознаук. Страдал диабетом и ожирением, от чего и умер рано.
К концу учебного года из двух 8-х классов осталось столько учеников, что едва хватило на один 9-й.
* * *
Учебный год в старших классах начинался с того, что учеников посылали в ближайший колхоз на уборку хлеба. Девчат на ток, ребят - вывозить зерно на элеватор. Справившись с хлебозаготовкой, переходили на уборку картошки. Эта работа похуже, погода холодней и дождливей, грязь непролазная. Одна радость – поесть печёной картошки в конце рабочего дня!
Зимой – снегозадержание. Нужно 2-3 дня отработать или в Берёзовке, или дома на заснеженных полях. В совхозе снегозадержание выполняла специальная техника, поэтому шли в щегловский колхоз «Новая жизнь» или в соседний колхоз « Имени Горького» села Покровское. Кстати, когда в 1953г эти колхозы объединили, то родился анекдот – к/х « Горькая жизнь». Выходили на поле с лопатами, вырубали блоки из наста и ставили их вертикально. Поле становилось похожим на большое кладбище со стоящими памятными плитами.
Весной тоже нет покоя. Воскресники по уборке территории, работы по благоустройству стадиона и посадка деревьев. Шло выполнение «великого сталинского плана преобразования природы», рассчитанного на 15 лет. Многие посадки вдоль дорог, появились благодаря выполнению этого грандиозного плана.
Однажды всех отправили на элеватор ст. Политово убирать территорию от гор зерна, пропавшего при хранении прямо на земле, потому что все склады оказались уже заполненными. Зерно так слежалось, что его лом не брал. Полно мышиных гнёзд. Когда лом попадал в такое гнездо, летели кровавые брызги во все стороны. Брр-р! Ужас.
Каждый год очередного начальника « Заготзерно» сажали на 10 лет за «бесхозяйственность».
Раза два, мы компанией умыкнули с воскресников – ушли с девчатами в соседний лесок играть в волейбол. Боялись разборки, но никто не заложил.
Послали раз привезти дрова для школы со ст. Политово. Машина-«газон», грузчиков трое. Загрузились. Едем. Вдвоём сидим на дровах. Высоко, боязно. Проехали злосчастный ж.д. переезд, дорога пошла под горку к с. Покровское. Но, что это? Машину заносит влево и она наклоняется так, что мы чуть не падаем с верха. Шофер успевает затормозить, и мы видим, катящаяся по дороге переднее колесо машины. Оно докатилось до поворота и скрылось в огородах. Вот это номер?
Колесо нашлось, но нет гаек, что б его закрепить. Решили поискать на дороге. Одну гайку нашли на переезде, еще две, пройдя полкилометра назад. Установили колесо и потихоньку добрались до Берёзовки.
У Щегловского ж.д. переезда, хотя через него проходило в сутки мало составов, недобрая слава. Происходили самые невероятные случаи. Полуторка везла людей в кузове и застряла на переезде. Поезд приближался. Одна девушка решила спрыгнуть с заднего борта. В этот момент машина стронулась с места и успела убраться с переезда. А девушка погибла.
В другой раз несколько пьяных механизаторов во главе с совхозным механиком Горбуновым ехали на газоне и орали матерные частушки, ничего не видя перед собой. Паровоз так двинул машину, что она взлетела и уселась на рельсах ограждения. Главное: из автомобиля получился металлолом, а у выпивох, кроме ушибов, ничего.
Зимой заведующий РайФО ехал на совещание в г.Данков. Мела небольшая метель. Въезжая на переезд, лошадь, от неожиданного гудка паровоза, прыгнула влево и побежала по ж.д. пути впереди паровоза, начальник выпал из санок, причем вожжи захлестнули ему руки. Лошадь неслась, как угорелая, санки и начальник колотились о шпалы. От второго гудка конь сиганул с насыпи прямо в сугроб и увяз в снегу по самое брюхо. Это их и спасло.
* * *
Сначала отец меня определил жить к своему племяннику Дмитрию Новичкову, который работал в Берёзовке в райкоме партии. У них был маленький ребёнок, в помещении пахло описками. Чувствовалось, что мне здесь не очень рады. Буквально через день, квартиру мне поменяли, поселили к одной бабке, звали её Федосья. Неделю я прожил спокойно, а потом ко мне подселили 4-х девчонок, троих щегловских и одну из Ярослав. Дружбы с ними не получилось. Их злило, что, несмотря на их зубрёжку, отметки у них хуже, чем у меня, хотя я мало занимаюсь и весь в общественных делах. Ещё бесила моя козлятина (мясо, которое я приносил из дома), ведь Федосья варила суп для всех в одном чугунке. Козёл по их понятиям, это - вонючий и т.п. Так и прожили полтора учебных года. Бабуля была с причудами, голосовать не ходила, так как обижена на советскую власть, которая платила ей пенсию в 12 руб за погибших в войну сыновей. Муж её погиб ещё в первую мировую, поэтому несколько лет побиралась с детьми. Ей за 70, всё хозяйство-коза и поросёнок, да мы - пять гавриков. От всех хвороб, лечилась керосином. Как занедужит или почувствует простуду, то тяпнет шкальчик, и порядок. Нас это, естественно, веселило. Мы ей по договоренности помогали. Я носил воду, колол дрова, девчата убирали в избе.
Так и жили. Я 8-ой класс окончил на отлично, с похвальной грамотой.
В январе 1952г (в зимние каникулы) родители мне предложили съездить в Москву в гости к родственникам и отвезти им подарки: мясо, птицу, яйца. Это моя первая самостоятельная поездка в столицу ж.д. Одна сложность, пересадка во Льве Толстом. Мне навьючили два чемодана кг по 20 и отправили с Политово. Билеты во Льве я закомпостировал без проблем, началась посадка. Мой общий вагон оказался далеко от вокзала. Я еле-еле до него доплёлся, а проводница меня не пустила в вагон, мол, много вещей, надо оплатить багаж в кассе. Что делать? С вещами идти в кассу, сил нет, а оставить, упрут же. А время идёт, скоро отправление. Будь, что будет! Бросил чемоданы около вагона и помчался в вокзал. У кассы, толпа. Решительно протиснулся к окошку, заплатил один рубль. Бегу назад. Слава богу, стоят мои чемоданы. Сунул билеты проводнице, залез в вагон. Все места заняты, приткнуться некуда. Забрался на 3-ю полку, сейчас там только постели хранят, затащил туда свои чемоданы. Улёгся, по удобнее. Утром, уже в Москве, на Павелецком. Недалеко от вокзала, на Дербеневке, жила т. Наташа. Выбрал самый короткий путь к ней. Прошел в конец платформы, спустился, пересёк несколько ж.д. путей и вышел к забору, где имелся проём. Миновав проём, вышел прямо к дому тёти.
Потом развозил подарки родственникам: в Текстильщики, в Лосиноостровское, в Павлов Посад и по Москве. Жил в основном в Текстильщиках у Артёмовых, ещё в старом доме. У них одна комната и их пятеро, но умещались. По радио доносилось,

Друзья, люблю я Ленинские горы,
Там хорошо встречать рассвет вдвоем,
Видны Москвы чудесные просторы,
С крутых высот на много вёрст кругом.

Поехал туда, на Воробьёвы горы, посмотрел свысока на вечернюю Москву. Зрелище впечатляющее!
Друзей посещать не стал из-за неподходящего вида: деревенская одежда плюс валенки. Пошлялся по городу, попробовал мороженое, грецкие орехи и плавленые сырки «Дружба».
* * *
После 8кл работал грузчиком на току, возил зерно на элеватор ст. Политово. Работа не хитрая. Зерно нужно загрузить в мешки, взвесить на весах, потом загрузить в кузов (3тн). 10 мин езды и мы - на элеваторе. Теперь всё проделать в обратном порядке, только мешки нужно отнести в огромный склад, подняться по шатающемуся трапу и высыпать зерно наверху. 10 мин езды и мы снова – на току. Время отдыха мало, поэтому вечером еле ноги волочишь. Скидок на мой возраст никто не давал, мне шел тогда 17 год, а питание было, не ахти какое. Ездим на «газоне» с Иваном Ефимовым, пожилым и лучшим шофером совхоза. Он часто под хмельком, но машину водит хорошо. Бывало, едем, я гляжу на него: глаза закрыты, рука на руле и едет точно по колее.
Отца в уборочную каждый год назначают ответственным по току. Это и борьба с хищениями зерна и организация работ по его сушке. С поля, из под комбайна, зерно привозят иногда влажным. Его нужно сушить, иначе в буртах оно «загорится» и придет в негодность. Для этой цели совхоз приобрёл дорогую механизированную сушилку, работавшую на мазуте, и отец управлял работой этой махины.
Но вот удача! Нас с Ефимовым отправляют в ответственную командировку в г.Лебедянь, привезти спиртное для ОРСа и станционного буфета. Выезжаем рано, до Лебедяни км 150. Дороги плохие, большей частью грунтовые. Приезжаем. Пока нашли базу, пока загрузились, оформили документы, даже перекусить нет времени. Зав. складом отблагодарил нас - налил по стакану портвейна таврического. С голодухи в голове сразу зашумело, но надо ехать, путь не близкий, да и товар стеклянный, особенно не разгонишься. Начинает темнеть. Я только успеваю прикуривать Ивану сигареты. Проехали г.Данков, въезжаем в Малинки. Ефимов останавливает машину около чайной и достаёт поллитровку водки - это премия за недобой, и мы заходим в чайную. Тут же находится третий, какой-то знакомый Ивана. Для меня это хорошо, меньше достанется. Хлопнули по стакану. Из закуски только ржавая килька, даже хлеба нет. В голове зашумело ещё больше. Уже темно, прибываем на конечный пункт - буфет-столовую на ст.Политово.. До дома остаётся 1,5км, но надо разгрузить машину. Разгружаемся. Нас приглашают за стол, где стоит очередная бутылка и долгожданная горячая закуска: картошечка с котлетами, винегрет и традиционный компот. Меня Иван нахваливает, как хорошего работягу и смелого в выпивке. Я же чувствую, что моё сознание вот-вот куда-то сбежит. Тянет на рвоту. Успеваю выйти, чтобы опорожниться около забора. Дальше всё как в тумане, куда-то едем, куда-то иду ватными ногами, одна мысль, только б не упасть. Дверь дома, на моё счастье, не заперта. Вхожу и валюсь на пол, на постланную постель, мама позаботилась, и проваливаюсь в тартарары.
Теперь меня приглашают съездить в Рязань с механиком совхоза Горбуновым за запчастями. Это уже командировка на несколько дней. Едем на полуторке. В кузове настелено много соломы. Мягко. Хорошо. Смотрю по сторонам. Идёт уборка хлебов. Комбайнов почти не видно. Где косят жатками, где даже косами. Картины, как в сказке «Кот в сапогах». Так и хочется крикнуть: «А чьи это поля?» «Это поля синьора Карабаса Барабаса» - чудится ответ.
Вечереет. Нужно переехать овраг, но там блестит вода. Местные предлагают ехать 15км в объезд. Горбунов решает - овраг переедем здесь. Полуторка спускается к воде. Едем. На середине вдруг, из под капота вырывается фонтан воды, это ремень задел зеркало воды. Машина глохнет, так как залило свечи. Сидим посреди водной глади , до каждого берега метров по 15. Нас атакуют комары, но приходиться терпеть. Так беспокойно проходит ночь. Рано утром, нас вытаскивает маленький огородный трактор. Едем в объезд, дальше без приключений.
* * *
Одно время послали работать на стройку на Южное отделение (Жуковский лес). Делали саманный кирпич, из которого тогда строили и жильё, и хозяйственные постройки. Для этого выбирали место на лугу с хорошим дёрном, вскапывали круг диаметром метров 8, наливали туда немного воды. Я садился верхом на мерина и долго ездил по этому кругу, чтобы всё хорошо перемешать. Бабы в это время подкидывали под ноги лошади солому. Потом из этого месива, закладываемого в формы, получался сырой саман, а после высыхания - саманный кирпич.
Меня заприметил местный кузнец и уговорил пойти к нему в помощники, молотобойцем. Получал 60% от заработка кузнеца, это 220-250 руб. Иногда в обеденный перерыв удавалось набрать грибов. Подосиновики росли прямо за кузней.
Работы хватало: ковали лошадей, делали болты и гайки, ремонтировали телеги, обжимали колёса железными обручами и т. п. Меха у горна ручные, приходилось их качать, а потом кувалдой махать.
* * *

В зимние каникулы 1953г, когда мы ушли из Берёзовки по домам, мы даже не предполагали, что возвращаться нам будет некуда. Федосья полезла на чердак за сеном и упала оттуда, встать не смогла, так и лежала на холоде целые сутки, пока соседи, случайно, не услышали её стоны. Выжить она выжила, но потеряла память и потом ходила по селу, как дурочка, никого не узнавая.
Квартиру пришлось сменить. Теперь меня поселили к хозяйке Ксении Рыжковой, 40 лет, имевшей дочь Люсю 12 лет и сына Виктора 16 лет. Виктор подрабатывал помощником киномеханика в клубе, что мне было на руку, потому что в кино Витя пропускал иногда в зал без билета.
До меня, у Ксюшки квартировался, вечно пьяный сапожник. Если был в стельку, то плакал, жаловался на судьбу и целовал все свои колодки, причитая: «Вы, мои кормилицы». Спутался с глуповатой няней детского сада, которая разродилась от него прямо среди детворы. Дело запахло уголовщиной, сапожник тут же слинял.
Рано утром, часа в 4, всех будил, подъезжавший верхом председатель колхоза, стучавший кнутовищем в окно по стеклу и оравший: «Ксюшка! Твою мать, хватит дрыхнуть, пора на работу!».
Хозяйка работала в колхозе, как тогда говорили, за «палочки». Осенью привезли весь её заработок за год, уместившийся на телеге: мешок зерна, несколько кульков с крупой, горохом, семечками. Деньгами не платили. Овощи и картошку давал свой огород в 30 соток.
* * *
Иван Григорьевич Кирпичёв, наш директор школы, разрешил нам - старшеклассникам, танцевальные занятия в помещении школы. Музыканты свои, баян, гармонь. Учились вальсировать, а также другим танцам: польке, краковяку, фокстроту, танго. На танцы в клуб нам ходить не разрешали, поэтому мы навёрстывали навыки сами. А уж в такие праздники, как Новый год, 1 Мая, когда вход свободный, мы показывали «класс», Даже учителя нами гордились, что мы такие воспитанные, не в пример местным, берёзовским.
Однажды, в разгар наших занятий, в селе случился пожар, в стороне, где находилось моё жильё. В окно школы виднелось только зарево, всей гурьбой кинулись бежать туда. Казалось, горит наша изба, языки пламени лизали небо, снопы искр разлетались красочным салютом. Но горели два дома за рядом наших изб. Сразу отлегло от сердца. Помочь уже нечем, ловили кур, которые как мотыльки, старались броситься в огонь.

Степан Михайлович Степашкин, учитель черчения, каждый год организовывал кружок рисования. Сам он был художником, заочно учившимся в Ленинградской художественной академии. Начинали с энтузиазмом, а после Нового года, кружок разваливался. Но кое-чему, я все- таки, научился, в частности, делать карнавальные маски, писать плакаты, работать маслом по холсту, что позволило мне написал копию картины Маковского «Дети, бегущие от грозы», которая долго висела на стене у родителей. Даже на этом немного зарабатывал.
Тогда в советские праздники и выборы, партия обязывала каждую районную организацию вывешивать лозунги КПСС. Районных организаций много, а художник один, все обращались к нему. Чтобы разгрузиться, Степан Михайлович, привлекал нас, кто пошустрее. Рублей 15 - 25 мне удавалось зашибить в такие дни.
Школа славилась своей самодеятельностью. Ставились спектакли и концерты, приуроченные к праздникам. Я везде поспевал. Танцевал «молдованеску», (раз во время танца, пояс мой развязался), вот уж зал повеселился. Пел дуэтом «Рос на опушке рощи клён» и в хоре, партийно - патриотические песни. Играл помещика в некрасовской «Осенней скуке». Младшие школьники с нами уважительно здоровались, как же - артисты!
Меня избрали членом комитета комсомола, пришлось участвовать в заседаниях комитета, воспитывать отстающих или провинившихся в чем-то. Попал на комитет не безызвестный Костя Забродин (он учился на класс старше меня), большой любитель худ. самодеятельности (амплуа- герой любовник) в районном клубе. Он так заигрался, что имел в первой четверти двойки по 3 предметам, а во второй – по 5. Его бы исключили, да военкомат помог, призвал в армию, но до призыва он сумел отмочить такой номер. Зашел в наш класс. Урок вела молодая учительница. Дошел до её стола. Стал на колени и: «Я без Вас жить не могу, я Вас так люблю, так люблю ,,, » и далее в том же духе ( перед этим он играл Хлестакова в «Ревизоре»). Учительница зарделась, мы остолбенели. Потом она выбежала из класса. Костя поднялся и гордо удалился. Мы-то поняли, что это розыгрыш, так как у Забродина была возлюбленная из 8кл, с которой он везде появлялся и в конце концов оставил беременной.
Я случайно встретил её через 4 года в Москве, на Павелецком вокзале, когда возвращался из армии. По перрону шла моложавая сильно располневшая мамаша с детским лицом, ведшая за руку ангелочка в красивых бантах. Узнав, мы кивнули друг другу. Времени для разговоров не было, и я сел в отходивший поезд.
* * *

В 9 классе я сидел за партой с Борисом Буяновым в первом ряду. В школе появились две новые учительницы, выпускницы Рязанского пединститута, физик и историк. Мы их в упор разглядывали и стали придумывать им прозвища. Потом перешли на сочинение сатиры в стихах вообще на преподавателей. Трудились целый день, получилось солидное произведение.
Похихикали втихомолку и отдали девчатам на рецензию. Посмеялись и забыли.
В классе имелись два «чудика» - Петя Московцев и Коля Маркин, два не разлей вода. Откуда – то занесло моду на придурков, зажимавших себе сонную артерию и впадавших в транс. Наши герои, в первых рядах. Начинают заговариваться и нести всякую чушь. Потом увлеклись мушкетёрами, сражались на «шпагах», пока Маркин чуть не выколол палкой глаз Петьке, которого срочно увезли в Рязань самолётиком ПО-2 на операцию.
Раз Петя попросился выйти с урока у молодой училки. Та не разрешила. Тогда он кивнул на открытое окно, мол, а в окно можно? И недолго думая, взобрался на подоконник и исчез в проёме. Раздался визг и крики, это всполошились первоклашки на первом этаже, увидев болтающиеся ноги в окне и падающее тело. Учительница ещё не пришла в себя, как Пётр уже стоял в дверях.
Прошло время. Шел 1952г.
Приходит в класс, вся в слезах, комсорг школы (она училась в нашем классе) и говорит, что её обвиняют в написании пасквиля на учителей и грозят исключить из комсомола и школы. Пришлось нам с Буяновым идти к директору с повинной – мы же не могли допустить, чтобы пострадал невинный человек! Иван Григорьевич Кирпичёв, наш директор школы, нас выслушал, достал лист со стихами, почитал вслух стихи завучу, комментируя их при этом. Мы с Борисом томились в ожидании наказания, но сценарий окончился непредсказуемо. Закончив чтение, директор, на нашу просьбу, отдать нам наше произведение, сказал улыбаясь: «Как же, сейчас!?». И на наших глазах бросил лист в печку, а нас отпустил с миром.
Прошло ещё время, месяц или два. Меня прямо с урока вызвали в РОНО. Я думал, что по общественным делам, так как состоял в комитете комсомола школы, но зав РОНО, к которому меня привели, начал издалека вкрадчивым голосом. Мол, как учишься, как дела, вот говорят, стихи пишешь, может почитаешь? Я говорю: «Не помню». Он: «Не обязательно наизусть, можешь просто своими словами, суть, так сказать». Я опять: «Забыл». Знаю, что главная улика сгорела. «Подумай ? » - говорит, и даёт мне лист бумаги и ручку. «Посиди, вот что вспомнишь, напиши» - и удалился из кабинета. Приходит через полчаса, посмотрел с неудовольствием на чистый лист. Сразу голос изменился, грохнул кулаком по столу и зашипел: «Да, я тебя…» и куда-то позвонил по телефону. Через время приходит работник КГБ и меня под конвоем в отдел, к их начальнику старлею Шумскому. Привели, усадили за стол, начался допрос. Кто родители, где живёшь, что за стихи? Надо вспомнить! Опять лист бумаги и ручка. Мне уже и небо в овчинку. Думаю, вот влип, но улик - то нет, а сам писать ничего не буду.
Тут, случайно, глянув в окно, вижу, в нашу сторону ковыляет с палкой Иван Григорьевич, он был инвалид. Шумский вышел навстречу. За дверью слышался разговор, но о чём, разобрать нельзя. Меня позвали и вернули в школу на уроки. Потом я узнал, что из-за интриг завРОНО Новикова к нашему директору, я чуть не угодил в сталинскую молотилку. Директора школы он обвинил в том, что тот развёл всякую демократию, что даже ученики стали критиковать учителей. Иван Григорьевич был умней и образованней Новикова, хотя бы потому, что Новиков преподавал нам только историю, а директор: логику, психологию, физиологию человека, астрономию и немецкий язык. Мог наизусть декламировать Гёте на немецком.
Тогда в Рязанской области КГБ разоблачила молодежную группу «настоящих ленинцев», выступавших за послабление коммунистического режима, за что получили вышку по суду. А доморощенные начетчики, вроде нашего Новикова, хотели и у нас найти антисоветчиков, чтобы отличиться.
* * *
В классе мне нравилась Люда Кузнецова из Воскресеновки, но подступиться к ней я стеснялся. Решил написать ей записку, где назначил свидание в библиотеке клуба, и отправил по партам. Какая-то зараза прочитала записку, я думаю эта та, что до этого передала наш опус с Буяновым в учительскую. Начались шушуканья, остракизмы и Людка на свидание, не явилась.

Летом в отпуск со службы на Чукотке (Бухта Провидения) приехал Анатолий. На флоте в звании старшего матроса он был начальником метеорологической станции с окладом 500 руб. Парень оказался денежным, тут же завёлся вагон друзей. Вино лилось рекой. Мне он подарил матроску, две тельняшки и брюки – клёш, что оказалось очень кстати, и 100руб в придачу. За 64руб я купил детекторный радиоприёмник, работающий без питания на наушники только от антенны. До этого я почти собрал такой приёмник по схеме в газете « Пионерская правда». Только не хватало магнитного сердечника и кристаллического диода. Деревня, где возьмёшь? Медный тросик на антенну мне привёз из Москвы д. Вася Филиппов. Отец не расставался по вечерам с наушниками, слушая всё подряд.

Когда начинались морозы, то пруд в Берёзовке, похожий на речку шириной 15-20метров и длиной более 2км с несколькими рукавами и плотинами, замерзал. Вот уж раздолье для катания на коньках! Можно носиться из конца в конец по всему селу. Что я и делал, привязав коньки к валенкам верёвками, что было в порядке вещей.

На Новый 1953г в клубе для учеников устроили бал-маскарад, где обязательно проводился конкурс на лучший маскарадный костюм. Обычно выигрывали не красивые или дорогие костюмы детей местных чинуш, а политически выдержанные, например, костюм из колосьев, символизировавший большой урожай и т.п. После бала, мы с другом Борисом Буяновым, пошли провожать одноклассниц по домам. Ночь звёздная, морозная. Я щеголял в ботиночках, ну и пока всех развели по Берёзовке, конечно, простудился. Пришел на другой день домой в Щегловку на каникулы, а тут, как поднялась температура! Лицо всё загорелось, сначала покраснело, потом покрылось волдырями, которые полопались, засохли, и корка коросты закрыло лицо. Фельдшер из Покровского принесла белую пасту Лассара и наштукатурила меня. Вот с таким гримом я пролежал почти все каникулы за занавеской. Однажды, когда никого не было дома, пришла соседка к матери. Прямо с порога спрашивает: «Маня, ты дома?». Я высунулся из-за занавески, чтобы сказать, что её нет. Она увидела меня и как заверещит: «Чур, окаянный, Господи спаси!». Её как ветром сдуло.
* * *
Весной умер Сталин. Обстановка того времени хорошо чувствуется в простом стихотворении Пети Московцева «На смерть Сталина».

5-е марта…Рассвет
Товарищи!...(голос сорвался)
Сталина нет…
Сталин скончался…
Светоч угас…
Нет его больше у нас.
*
Страшная весть появилась и в Туле,
В горы взошла и спустилась в аулы.
Всюду ей слышен печальный ответ
«Сталин наш умер. Сталина нет. »
*
Заплакала мать, зарыдала старушка,
Дочь покачнулась, уткнулась в подушку.
Отец приподнялся и сразу присел,
И, кажется мне, он чуть-чуть поседел.
*
Плакал армянин, плакал грузин,
Плакал татарин, русский и финн.
Плакала наша родная страна,
С другом, вождём ведь прощалась она.
*

Раздался откуда-то голос могучий.
«Мы победим к коммунизму все кручи.
Клянёмся тебе мы, учитель, отец,
Что миру врагов наступит конец!»

*
«Мы не свернём ни на пядь от пути,
Вёл по которому ты.
Мир победит и свобода. »
Это был голос простого народа.

* * *

Отслужив 4 года на флоте, вернулся брат Анатолий. Ехал через Москву, пообщался с родственниками, со своим другом по Дорогомиловке – Вовкой Власкиным, который предлагал ему остаться в Москве, но брат не захотел. Партбилет позволил ему стать зав. мельницей на станции Политово. Это хорошее, хлебное место, которым надо дорожить. Да не тут-то было. Пьянки, загулы. Угодил под суд, как бы за недостачу, но суд его оправдал, я думаю, партийность помогла.
Ему выделили для жилья комнату. Купил велосипед, чтобы не ходить на мельницу пешком.
Ночь, гроза, дождь как из ведра. Кто-то стучит к нам в дверь. Выхожу. Толька пьяный, еле шевелит языком. Весь в грязи. Одна штанина флотских брюк оторвана, другая мотается между ног. Что-то бормочет про велосипед. Наконец, понимаю, ехал на велике, брючина попала в цепь, упал, еле выпутался, теперь велосипед валяется в овраге, надо его забрать. Делать нечего, надеваю резиновые сапоги и иду в ночь.
Коль появился велосипед, эту возможность надо использовать. Решил навестить Борьку Буянова в Воскресеновке. 30км – ерунда. Может встречу Кузнецову.
Доехал туда без приключений, правда, в самой Воскресеновке спустило колесо. Никогда там не был, никого не знаю. Буянова нет, встретил его младшего брата. У меня две проблемы: спущенное колесо и разыгравшийся аппетит. Разорвавшийся ниппель заменил резиновой трубочкой от медного провода. Кружку молока и кусок хлеба принёс пацан. С тем и уехал назад.

Заходил в клуб, на бугровку, где молодёжь отплясывало «матаню» под уже надоевшие частушки.

У Матани двери сняли
И корову увели.
А Матани приказали,
Никому не говори!
*
По деревне шла и пела
Баба здоровенная.
О забор попой задела,
Заревела бедная.
*

Как человека грамотного, меня назначили учётчиком. Основное орудие работы – сажень. Я должен вести учёт работы бригады трактористов по вспашке зяби на Западном отделении. 5км от дома, ни построек, ни конторы. Целый день в поле. Трактористы постоянно просили приписать им выработку. Сначала я соглашался, а потом понял пагубность этого дела, и перестал химичить. Но на этой должности я даже месяца не отработал. Или из-за саженя или по другой причине, у меня на правой ладони под безымянном пальцем, образовался огромный нарыв фиолетового цвета ( в простонародье называемым «волосень», ужасно, болючая, сволочь). Несколько дней я промучился без сна и покоя и пошел к фельдшеру в Покровское. Эхтиолка, которую он мне привязал, оказалась бесполезной. От отчаяния, я полоснул по нарыву бритвой, хлынула кровь… Отец отвёз меня в районную больницу. В Берёзовке хотели резать, но не оказалось пенициллина, чтобы сделать обезболивающий укол. Вернулись домой и, на следующий день, отправились в г.Данков, где мне сделали операцию, и неделю я провёл в больнице. После выздоровления, пару месяцев тренировал палец, чтобы держать ручку с пером при письме. На время пришлось забыть про игру в волёйбол.

В сентябре (это уже 10кл) хозяйка добавила в жильцы щегловских ребят: Витьку Купряхина, нашего соседа по дому, и Тольку Грязнова с бугровки, и своего сожителя, мужика с огромным животом лет 60-ти. Все умещались в одной комнате. Люся и два Виктора спали на русской печи, Грязнов за печкой. Только у меня и хозяев имелись кровати.

Как-то раз в субботу решили втроём на ночь сходить на рыбалку на пруд леса Вывершки. Пришли в Щегловку пораньше, собрались и отправились в лес. Вечерний клёв никакой. Начался дождь, мелкий, противный и холодный. Одеты легко, плащей никаких нет. Стали сооружать навес, но он не помог. Продрогли до утра, тут уж не до сна. Дождь шел до 9 утра. Хоть бы одна поклёвка! Так и вернулись ни с чем. Хорошо хоть не заболели.

Купряхин притащил из дома трофейную немецкую гармошку, и я даже выучился играть на ней какой-то незатейливый мотивчик. Отец Витьки работал бригадиром тракторной бригады. Фронтовой алкоголик, впадавший в запои. Терроризировал всю семью. Мог Витьку ночью послать на станцию за водкой. Получив получку, закупал на все деньги водку, выгонял всех из дома, чтобы не беспокоили, ставил чайник и садился читать романы.

С Грязновым была одна морока. Его отец, известный в Щегловке скандальный мужичишка и писака доносов, приехал однажды и застал нас за игрой в дурака. Обвинив нас, что мы играем на деньги и отнимаем их у его любимого дитяти, он, несмотря на наши возражения, пошел в щколу к директору и наговорил на нас, бог знает что. Меня с Купряхиным чуть не исключили. Спасибо Кирпичёву, он разобрался, что к чему.

В избе имелась небольшая кухонька, отгороженная от комнаты дощатой перегородкой, оклеенной несколькими слоями обоев, отставших от основы, где помещалось жилище тараканов. Их сотня, черные, большие, усатые. Уроки я делал на кухне, как правило, поздно. Тускло горит керосиновая лампа. Тихо, все спят. Только за шпалерами шуршат тараканы, они терпеливо ждут, когда я потушу свет, чтобы выйти на охоту.

Вовка Архипов, мой приятель (сын завуча школы) предложил мне перейти из класса иногородних в класс местных, берёзовских, на что я с удовольствием согласился, чтобы избавиться от щегловских завистниц.
Все люди в классе мне уже знакомы, кроме одной ученицы, Лиды Антоновой, прибывшей из Ленинграда и проживавшей у своей тётки, бывшей учительницы младших классов. Тётка помогала своей племяннице-сироте, закончить учёбу в средней школе. Мне она понравилась сразу, скромная, симпатичная. Так случилось, что мы подружились, нас объединял союз Москвы и Ленинграда.
Учитель истории В. И. Малофеев любил отвечать на всякие вопросы. Порой так увлекался, что не оставалось времени вызвать кого-то к доске, Так случилось и в этот раз. Он отвечал, время шло. К доске попасть особого желания ни у кого не было. Слышался шопот: «Зинка, спроси, давай!» Зинка, святая простота, отличница, встала и спросила: « А что такое онанизм?» Сзади захихикали. Иван Васильевич не подал виду, а Зине пообещал разъяснить это после уроков.
В учительской потом был переполох.

Мы с Вовкой Архиповым загорелись идеей поступить в военное училище. Это решение возникло после того, как на побывку приехал наш общий знакомый, курсант военного училища. Всё на нём сияло и блестело, форма просто завораживала. Учёба на всём государственном.
Написали заявления в военкомат. Нас послали в Лебедянь на предварительную медкомиссию. Архипова забраковали по слуху, его даже потом в армию не взяли, а у меня нашли болезнь сердца – недостаточность митрального клапана, что не помешало потом, забрить меня в армию по первой категории. Так что из Лебедяни мы вернулись не солоно хлебавши.

Наступивший 1954г ознаменовался тем, что Берёзовка потеряла статус районного центра и перешла в подчинение г. Данкова. Одновременно сменилась и область, вместо Рязанской стала Липецкой. Районное начальство быстро испарилось, Берёзовка медленно стала превращаться в захолустье.
В мае объявили праздник – 300-летие воссоединения Украины с Россией. Организовали большое гулянье около Дона. Приехало издалека много народа . Концерты, спортивные соревнования, сплошное веселье, пьянки, драки.
Когда стали разъезжаться, случился казус. Люди сели в кузов самосвала, а пьяный водитель отказался везти. Его уговаривали: «Ну, ты же привёз нас сюда? Отвези назад.» Он сдуру включил кузов на подъём! Что тут началось!
Многие травмировались. Водителя вытащили из кабины и чуть не убили.

Перед самыми выпускными экзаменами, я сильно чем-то отравился. Мне было так плохо, качало от слабости. В больницу боялся идти, вдруг, дизентерия, уложат в изолятор, тогда прощай экзамены и аттестат. На моё счастье, пришла навестить Лида, принесла поесть и сходила за лекарством.

Несмотря на неважное состояние, экзамены я сдал. Представили на серебряную медаль. Медалистов в классе набралось 5 человек, трое на золото, двое на серебро.
Всем выдали аттестаты зрелости, а нам – претендентам на медали, сказали ждать, потому что наши документы отослали в область на проверку и утверждение.
Отпраздновали выпускной вечер ( у матери еле выпросил 25руб на взнос), сфотографировались.
Некоторые выпускники, после, выпитого, осмелели и стали приглашать на танцы учителей.
Мы с Лидой смылись после танцев и долго, всю ночь, гуляли по Берёзовке.

Будущее пугало своей неизвестностью. В ожидании решения из области я подрядился писать плакаты и лозунги на обоях и кумаче для совхоза.

Наведывался в Берёзовку, но ответ из области ещё не пришел. Архипов устроился на работу в райком комсомола и пригласил меня проехать с ним по району с проверкой работы комсомольских ячеек в колхозах. Ездили на райкомовской бричке, запряженной шустрой кобылкой. Два дня мы мотались по колхозам. Комсомольскую работу, как правило, никто не вёл. Всё сводилось к формальным собраниям да копеечным взносам. Главное, нет роста комсомольцев. Для некоторых секретарей проверка стала шоком, на них жалко смотреть. Видя такие дела, а это грозило проверяемым секретарям исключением, мы просто помогали им сочинять липовые протоколы, и Вовка рапортовал в райком, что всё окей…
В конце июля пришел ответ из области: только двоим вместо золотых медалей дали серебряные, остальным ничего. Это означало, что в вуз, придётся сдавать экзамены.
Я поехал в Москву поступать в институт. Ехали в одном вагоне с Лидой. В Москве распрощались на вокзале, обещали писать друг другу. Она возвращалась в Ленинград. Больше увидеться нам не пришлось.

Рейтинг:
1
Тульский в сб, 25/01/2020 - 22:07
Аватар пользователя Тульский

Интересные воспоминания. Плюс. Длинновато однако.

__________________________________

Искатель

https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij

Тут все мои творения.
Да с аннотацией.

git55 в вс, 26/01/2020 - 12:14
Аватар пользователя git55

1951г.,8кл. Так нельзя! слова слиплись. Предпочтительно цифры писать словами. "восьмой класс". Ваша задача пока учиться писать литературное произведение. Здесь важно не пересказ события, а описание эмоций, переживаний, создание образов. Пишите пока короткие тексты, 0,5-1,0 стр. Будут рассказы эмоциональные, тогда вас будут читать.
+ Плач 2
С уважением

__________________________________

Глебов Иван Тихонович

git55 в вс, 26/01/2020 - 12:16
Аватар пользователя git55

Посмотрите мой отзыв на работу 9.
С уважением

__________________________________

Глебов Иван Тихонович

Владимир Меркулов в вс, 16/02/2020 - 13:18
Аватар пользователя Владимир Меркулов

Интересные воспоминания. Плюс. Длинновато однако.

Что поделать,не догадался разделить текст на части.Спасибо.

__________________________________

Владимир Меркулов