Вехи судьбы. 05. Б. Садовая, 6. Школа. Война

Поселились в отдельной квартире № 42 на первом этаже старинного дома со стеклянным куполом на крыше. Дом хорошо виден от памятника Маяковскому, если смотреть в сторону площади Восстания. Квартира прежде была шорной мастерской, которую куда-то перевели, и после ремонта отдали отцу (коменданту-домоуправу), как служебную жилую площадь. Квартира состояла из комнаты более 20 кв.м., кухни с дровяной печью и газовой плитой, туалета и небольшой прихожей. Была ещё одна комната, но дверь туда намертво заколочена, там временно находился продовольственный склад взвода солдат, казарма которых находилась во дворе дома. Вход в квартиру, прямо с улицы, из туннеля-проезда под домом во двор. Двор закрыт со всех сторон строениями и высокой кирпичной стеной. Проход только через подъезд дома с парадной лестницей, мимо постоянного дежурного с телефоном. Лифт, « черные» лестницы, квартиры коммунальные. Дом заселен семьями офицеров, среди которых два генерала: Кошевой (на втором этаже) и Фельдман (на 5-ом). Военные почти все на фронте.
Заниматься со мной некому. Всему учился сам. В другую школу меня не перевели. Так все пять лет до переезда в деревню, пришлось ездить в Дорогомилово на метро с Маяковской до Киевской с пересадкой на пл. Революции.
Почему сейчас так часто встречаем раскопанные теплотрассы? Почему в тяжелое военное время этого не наблюдалось? А ответ простой – тогда не было теплотрасс, каждый дом имел свою котельную. Отец, как домоуправ, отвечал за обеспечение жильцов комуслугами и бывало мобилизовывал жен офицеров для заготовки дров для котельной. Дрова возили с базы, нарезанными по 2 м. брёвнами. Однажды, при разгрузке, бревно, выскользнув из чьих-то рук, упало торчком отцу на ногу и через сапог раздавило ему всмятку большой палец. Лечился стрептоцидом, обошлось без осложнений.
Как-то заболел или запьянствовал истопник и отец поручил нам с Толькой работу в котельной. Мы пилили и раскалывали чурбаки до изнеможения, обвиняя друг друга сачками, поругались, чуть не подрались. Но задание выполнили.
* * *
Мать продукты запирала в деревянный сундук на замок. Иначе нельзя, хранить продукты в открытую невозможно, с голодухи мы с братом могли съесть месячный паёк. Мы долго думали, как забраться в заветный сундук, и придумали. Навесы у крышки наружные, достаточно вывернуть шурупы, можно поднять крышку, не трогая замка. Раза два вторгались, брали только немного сахара. Мать сокрушалась – куда девается сахар?, но тайна так и не была раскрыта.
Чтобы как-то пополнить запасы еды, стали ездить за грибами, в основном с матерью, она в них хорошо разбиралась, иногда с Толькой. Уезжали рано с Ярославского или Казанского вокзала электричками км. за 30… 40. Бродили по лесам целый день, даже в дождь. В лесу и на опушках встречались вырытые окопы или щели. Бывало, заглянешь в окоп, а на дне скелеты… лягушек, съеденные муравьями. Почва – сплошная глина, если дождь, то по дороге идти невозможно, скользко. Для нас несъедобных грибов не было, всё подбирали. Скрипицы и подорешницы, грузди и валуи, сыроежки всех цветов, лисички, осенью опята, если попадался белый, подосиновик или подберёзовик, то это праздник для души. Воду и хлеб брали с собой, единственный наш обед. Попадались и ягоды, голубика, черника, костяника. Боялись опоздать на электричку, время вычисляли по солнцу. Нам везло, ни разу не заблудились. Возвращались поздно и тут же, несмотря на усталость, начинали жарить грибы, а поевши, замочив остальные, довольные ложились спать.
* * *
Чтобы купить тетрадки, карандаши и перья нужно идти на Тишинский рынок, это недалеко, достаточно пройти мимо карандашной ф-ки им. Красина метров 500. На рынке продавалось всё, даже счастье в бумажке, которую доставал учёный попугай, не говоря уже о тетрадях с жирно напечатанными клетками или линейками производства частников. Там же по дешевке скупались всякими прохиндеями облигации займов. Брат иногда втихаря наши облигации продавал, я раз попробовал, но никто у меня не купил. Рынок наводнён инвалидами, шулерами, ворами и простаками, кои кормят шулерскую братию. Часто возникают драки, поножовщина, но милиция всегда начеку.
Рядом с рынком работал кинотеатр, где шли старые картины и билеты были недорогие. Несколько раз смотрел там «Волгу-Волгу».
Шли с ребятами в кино по ул. Красина мимо дома с цокольным этажом и подвалом, прямо так, как на Малых Кочках. Подвальные окна закрыты решётками, одна решётка приподнята. Из любопытства решили спуститься в приямок, потом в окно, которое оказалось разбитым. Ноги не доставали пола. В помещении темно. Спрыгнув вниз, попали на кучу чего-то, в чём ноги с шуршанием разъезжались. Приглядевшись, увидели, что это женские пуговицы из оргстекла, очень красивые, а также всякие отходы листового плексигласа. Набив карманы «ценностями» и захватив полосы, похожие на сабли, мы выбрались из подвала другим путём – через люк в потолке подъезда. Мы, подсадив друг друга, дали возможность одному вылезть наверх, А потом, подавая руки, вытащили остальных. Всё лето бегали по двору с саблями, А пуговицы оказались бракованными, без дырочек.
* * *
Друзья детства не забываются. Я их помню всех: Толька Майоров, Борька Жабин, Юрка Кошевой, Валька Фельдман.
Толька Майоров и Борька Жабин мои ровесники, остальные моложе года на 2…3. Меня они звали по кличке Беги (сокращенное от бегемот). История клички такая: в игре нужно назваться каким-то животным. Кто стал волком, кто медведем, а я бегемотом. И это ко мне прилипло, но не нравилось. Я сопротивлялся, как мог, даже на этой основе подрался с Борькой и разбил ему нос, что только укрепило мою кличку, которая сократилась до Беги.
У Юрки и Вальки отцы – генералы. Кошевой воевал на фронте, стал генерал-лейтенантом. В дальнейшем, при Хрущеве, маршалом и командовал Киевским военным округом. Когда в 1964г, Хрущёв поинтересовался у него о военной поддержке, он ответил: »Только дай команду, я Москву разнесу….». Фельдман, по-моему, занимался логистикой.
Меня принимали в генеральских семьях видно из-за положения моего отца, бывшего комендантом дома.
Генералы жили в коммунальных квартирах с другими жильцами, но имели по 3 комнаты. Особым богатством не блистали, хотя имели по пианино. А у Фельдманов имелась прислуга, девочка-школьница, видно из бедных еврейских родичей. Бывая в генеральских семьях, мы развлекались игрой в шахматы и карты. Мать Вальки сама с нами играла в «тысячу» допоздна. Когда я задерживался у Фельдманов, мои родители мне выговаривали недовольство этим. У Фельдманов было просто, я даже приносил им книги из школьной библиотеки: «Слепой музыкант», « Мифы Древней Греции», арабские сказки из «Тысячи и одной ночи», нас угощали даже мацой на пасху, которую генеральша тайком пекла ночью на общей кухне. У Кошевых - строже, дальше первой комнаты нас не пускали.
В сорок пятом на 9 Мая, чтобы увековечить нашу дружбу, мы на кафельной стене казармы, что стояла у нас во дворе, выбили свои инициалы: ВМ+ЮК+ВФ – 1945. Как жаль, эту казарму позднее снесли.
С ними, где только мы не побывали: это и пруды в Измайлово, и планетарий с зоосадом, и свалку в районе «Клейтука» и Александровский сад, где гонялись за стайками девчонок, чтобы познакомиться.
* * *
После того, как мы разбили несколько стёкол во дворе, играя в футбол, нам запретили играть и отобрали мячик. Мы перешли в слепой переулок сбоку дома. Играли тряпичным мячом и консервными банками. Но вот Юрке Кошевому (сыну генерала) подарили надувной футбольный мяч, который оказался грозой для всех окрестных окон. Тут нас вторично выдворили в переулок. В переулке просторно, но мостовая булыжная, да и одни ворота стоят прямо перед Б. Садовой улицей. При одном из ударов, вратарь мяч не удержал, и он выкатился на проезжую часть, где машины проезжали и тогда часто. Мяч попал под задние колёса пятитонки, раздался оглушительный бабах и от мяча остались одни лохмотья.
* * *
Денег мне на карманные расходы никто не давал. А тут, как на грех, все «заболели» марками. У ребят появились кляссеры и они хвалились друг перед другом коллекциями. Я быстро из тетрадки склеил альбом с кармашками, дело оставалось за малым, достать марки для обмена. Попросил отца, потому что видел у него в конторе письма с марками, чтобы он приносил мне марки с конвертов. Сколько-то он мне дал, но это были простые марки, не то, что у Юрки Кошевого, у которого мать служила в дипломатическом ведомстве. Мои марки никого не заинтересовали, и я забросил это дело.
Возобновились футбольные первенства СССР и мы стали болельщиками, в основном, за ЦДКА. Динамо (это милиция), Спартак (торгаши), у тогдашних пацанов авторитета не имели. Вот ЦДКА и ВВС - это да!! Игры проходили на стадионе «Динамо», куда ходили пешком две остановки метро. Задача одна, попасть на стадион без билета. Требовалось пройти двойной контроль: у наружной ограды, где постоянно курсировала конная милиция, а ограда высотой 3 м., и сам вход на трибуны. У наружной ограды проверяли наличие билетов, а при входе на трибуны, отрывали контроль. Наружная решетка имела изъяны: дыры и выломанные звенья, что давало нам редкую возможность пролезть незаметно от милиции. Если попал к стадиону, и удалось уговорить какого-нибудь дядю, чтобы он провёл тебя на свой билет, то порядок, ты на трибуне.Но такое счастье мне ни разу не улыбнулось. Так и бегал вокруг стадиона весь матч. Только по гулу трибун догадывались о забитом мяче. Минут за десять до конца, когда народ начинал уходить, ворота открывались, и можно было протиснуться на трибуны и посмотреть окончание матча.
У одного парня я увидел значок любимой команды, сделанный из проволоки. Придя домой, нашел медную проволоку и стал делать себе значок »ЦДКА», но ничего не получалось, перешел на «Динамо», тоже самое. Значок должен был получаться из одного куска проволоки и с булавкой. Потом перешел только на буквы: Ц, Д, С. В. И стало получаться. Показал во дворе, ребятам понравились поделки. Один даже купил копеек за 30 «Д», но на этом бизнес и заглох.
* * *
Каждое лето, после школы я получал полную свободу и предоставлен сам себе. Меня ни разу не оформили в пионерский лагерь или лагерь при школе. Мотался, как хотел и куда хотел. Родители и брат работали, до меня ли им было! Тогда работали по 10…12 часов, без выходных и отпусков.
Во дворе я не один такой, поэтому занимались, чем могли. Раз достали патроны от винтовки, обоймы 2 или 3, решили их взорвать. В каменном заборе на высоте полутора метра имелась ниша в размере кирпича. Разожгли в ней небольшой костерок и положили туда патроны, которые начали взрываться и обстреливать из ниши единственную дорожку, по которой ходил народ. Сказать людям об опасности мы боялись из-за того, что попадёт от родителей. Молча наблюдали из укрытия, но пронесло. Пока шла стрельба, никто не появился.
Другой раз, подожгли, разлитое на асфальте машинное масло, а рядом, целый склад пустых бочек из под бензина, керосина, солярки, принадлежавший воинской части. Огонь перекинулся на бочки. Они как вспыхнули, как начали кататься по всему двору и взрываться! Поднялся такой переполох! Солдаты выбежали и дружными усилиями справились с огнём, у них нашлась и вода и песок.
Частым занятием были поездки на купание к Москве-реке, в Сокольники, даже в Химки. Ездили трамваями, за 10 коп, но ухитрялись проехать и зайцами. Плавать я не умел. Меня оставляли стеречь одежду, а мне так хотелось поплавать! Но после того, как я однажды чуть не утонул, боялся лезть в воду на глубину. А случилось это так. С отцом поехали за город по Киевской дороге на электричке, на свой участок, где росла картошка. Прополов и окучив картошку, пошли отдохнуть у близлежащей речушки, около пионерского лагеря. Стали купаться и загорать вместе с пионерами. Речка в этом месте круто изгибалась. Я зашел в воду, было мелко, пошел дальше и вдруг провалился в глубину. Оттолкнувшись от дна, выскочил над водой. глотнул воздуха и опять на дно. Времени крикнуть некогда! Заметили ,что я как поплавок при поклёвке, выныриваю и погружаюсь, но подумали, что балуюсь. Воздуха не хватало, уже хлебанул воды и,…почувствовав под ногами твёрдое, я встал, воды оказалось по грудь. Течением меня вынесло на мелководье. Шатаясь, дошел до берега, упал. Отец, перепуганный, бежал мне навстречу. Как очухался, плохо помню. Быстро оделись и уехали домой. Дома о случившемся промолчали.
Возвращаясь с купания в Сокольниках, нашу компанию встретила ватага пацанов повзрослей. Стали требовать деньги. Денег не оказалось, Хотели бить, но тут, у одного из наших, в кармане нашарили продуктовые карточки. Отобрали, хотя зря. По ним в другом районе всё равно ничего не получишь. Пацан плакал, просил отдать. Бесполезно. Смеясь, ватага довольная, удалилась. Мы, как оплёванные, двинулись к остановке трамвая.
* * *
В ненастные дни и зимой мы играли на лестничных площадках. В доме работал лифт, и вокруг шахты шла огромная парадная лестница, а между этажами были натянуты сетки из пенькового каната. На спор мы прыгали на эти сетки, они нас выдерживали, но при этом поднимались столбы пыли и испытатели вылезали чумазыми , как кочегары. Площадки большие, 3 на 10 м., на них прекрасно игралось в жмурки. К квартирам подходили с другой стороны «черные» лестницы для прислуги бывших богатых хозяев. Там на подоконниках, мы играли в фантики. Задача такая, надо выиграть фантики дорогих шоколадных конфет типа «Мишек в лесу», которых мало, при помощи простых фантиков от карамелек.
* * *
В школе, прямо в классе, нам показывали за небольшую плату диафильмы сказок Пушкина, Перро и братьев Гримм. Сопроводительный текст читал сам механик. А после уроков на дополнительных занятиях наша учительница Миля Григорьевна читала вслух желающим интересные книжки вроде «Приключения Нильса с дикими гусями» или «Приключения Буратино». Водила всем классом в детский музыкальный театр, что расположен около Большого театра, смотреть «Терем-теремок» Маршака. Очень понравилось!
«Если дружно мы навалимся втроём,
Мы дубовые ворота отопрём.
Слышь, Лиса, как досточки трещат».
«То не досточки, а косточки хрустят.
Раздавил меня бессовестный Медведь,
Без обеда мне придется помереть».
В ТЮЗ, что рядом с Музеем революции, ходили сами. Смотрели «Аленький цветочек» и потом «Сын полка». В «Аленьком цветочке» такие сцены со звуком и светом, что от страха дрожь пронимала. В «Сыне полка» замечали, что ребят играют девчонки.
Но самым любимым, после кино, был старый театр кукол на Маяковской. Билеты туда дешевые и всегда есть. Так что я часто его посещал, но попадал всё время на один спектакль – «Кот в сапогах». Зрительный зал маленький, мест 50…70. В фойе размещался музей кукол, поэтому приходили пораньше, чтобы походить и посмотреть музейные экспонаты.
* * *
Во 2-ом классе принимали в пионеры. Я готовился как все, купил галстук и зажим к нему. Но на построение для торжественного приёма меня почему-то не вызвали, чем очень расстроили и огорчили (забыли, что ли в суматохе). Учился неплохо, поведение нормальное, поэтому решил сам себя принять в пионеры. Повязал галстук и, когда выходили из актового зала новоиспеченные пионеры, влился в их число. И опять это никто не заметил.
Но я не унывал.
Легко на сердце от каши перловой,
Она скучать не даёт никогда,
И любит кашу директор столовой,
И любят кашу обжоры – повара.