Ухожу в политику

Николай Зотов, и это, прямо-таки, всем бросалось в глаза, гордился своим непреклонным и решительным характером.
Он работал в соседнем бюро, но иногда мы пересекались с ним по работе.
Не очень-то по душе была мне его прямолинейная категоричность и я, насколько это, конечно, позволяли обстоятельства, старался избегать общения с ним. Особенно после того, как однажды он остановил меня в длинном коридоре управления главного конструктора и спросил, где ему найти Диева, ведущего технолога по оснастке.
- В отделе главного механика, - сказал я.
В ответ он недоуменно наморщил лоб:
- А этот отдел где?
- В заводоуправлении на пятом этаже.
- Хорошо, а Диев на каком этаже находится?
На миг я оторопел, а потом, чтобы окончить этот откровенно абсурдный разговор, сказал:
- Не знаю.
Тогда Зотов покачал головой и раздраженно заключил:
- Ты без хохм никуда.
Этот диалог я передал со стенографической точностью. Однако на этом наш разговор не окончился. Примерно через час он появился вдруг в нашем бюро и, подойдя ко мне, с победоносным видом насмешливо проронил:
- Эх ты, Диев-то на пятом этаже работает.
Я не знал, что и подумать, и, чтобы не продолжать эту явно несуразную, с моей точки зрения, беседу пожал плечами и развел руками, мол, и на старуху бывает проруха.
К моему немалому удивлению, после этого случая он проникся ко мне, похоже, некоторой симпатией. Во всяком случае, ничем другим я не могу объяснить, что в один прекрасный день он вдруг решил поделиться со мной сокровенными мыслями, а как иначе истолковать эти его слова:
- Знаешь, - сказал он, встретив меня как-то в курилке, и глаза его мечтательно затуманились, - когда я мою под краном руки, на меня так действует струя воды, что мне нужно срочно бежать в туалет, - тут он сделал паузу и как-то уж очень торжественно заключил. – Женщинам этого никогда не понять.
Своим, вроде как, задушевным разговором он меня настолько сбил с толку, что я, может быть, впервые жизни совершенно не представлял, что и как отвечать своему собеседнику, и, чтобы другой раз не попасть в просак, я решил обходить его впредь десятой дорогой. Однако, если говорить начистоту, я совершенно не отдавал себе отчета, как это мне удастся сделать, работая с ним на одном этаже в соседних комнатах. Впрочем, вскоре все разрешилось само собой и самым неожиданным для меня образом.
Утром, торопясь на работу, я вдруг на выходе из метро оказался рядом с ним.
- Увольняюсь я на днях с завода, - объявил он, едва поздоровавшись со мной.
- Что так? – скорее из вежливости, чем искренне поинтересовался я.
- Ухожу в политику, - проговорил он, как всегда, веско роняя каждое слово, и, сделав паузу не иначе с тем, чтобы я проникся важностью его поступка, прибавил. – Там для энергичного человека непочатый край возможностей - есть где развернуться.
Тут он смерил меня взглядом, точно увидел впервые, и прибавил многозначительно:
- Если мне понадобится помощник, я буду иметь тебя в виду – мне нужны умные люди.
Он еще раз помолчал, а потом покровительственно посулил:
- Не бойся, жалеть тебе не придется – в обиде не останешься.
В ответ я уклончиво промычал, в том смысле, что не уверен, получится ли у меня что-то путное на предлагаемом мне новом поприще.
- Не боги горшки обжигают, - поощрительно потрепав мое плечо, приободрил он меня, и по его виду было видно, что ответ мой пришелся ему по душе.
С тех пор я никогда не встречался с ним. Но теперь, как только доводится столкнуться с какой-нибудь нелепостью несуразных деяний чиновников или других, как они величаются, слуг народа, на ум, хочешь не хочешь, лезет: неужто пробился-таки на вершину власти Зотов, потому как, похоже, этот абсурд его рук дело.