Так мир погрузился во мрак

(на тренинг миниатюр)

Ослабевший ветер шелестел в тростниковой кровле. Вечернее море неторопливо накатывало волны. Краски вечного лета сгущались, теснили друг друга, превращались в тени и постепенно терялись в первозданности космоса. Небо меркло, и звёзды обыденно замерцали над мачтой, сохнущей на берегу лодки. Короткий надрывный вопль разрезал пространство и растворился.

Длинные, в узловатых наростах, пальцы старика перебирали сеть. Он вскинул взгляд на ускользающий горизонт, проводил чайку. Начало сезона обещало рыбное изобилие. Лодка не подводила уже которое поколение, а теперь, подлатанная и заново осмолённая, казалось, рвалась в бескрайность родной стихии.

Старик уложил снасти и, опираясь о борт, присел на шершавый, изъеденный солью брус-противовес. Непослушные колени щёлкнули-скрипнули. Лодка скрипнула в ответ. Мир всё больше утрачивал объём и цветность, но наполнялся силуэтностью в бархатистой густоте запахов моря, цветов и пряностей доносимых из деревни через непроглядную завесу сумерек.

Всё это было знакомо старику с детства. Он вспомнил деда. Глядя на заходящее солнце, дед говорил, что придёт время, устанет держать небосвод и солнце уже никогда не взойдёт, а это значит, что кто-то другой должен занять его место. Потом, то же самое о себе говорил и отец.

Когда прощальный луч скользнул по мачте, старик посмотрел на руки, на вздыбленные вены и вдруг остро почувствовал, что смертельно устал от одиночества. Вздохнул, обмяк и, мерно покачиваясь, будто в лодке, стал погружаться в тёмную глубину мыслей о потерянной семье. О том, что его место занять уже некому.