Среда обитания

Московские мальчишки 60-х прекрасно помнят, что в те годы все жили только «дворами». Двор был той малой родиной, где происходило всё самое главное, та территория, на которой проходила бОльшая часть жизни и которую, следуя неписанным законам, надлежало беречь и всячески охранять. Наверное каждый, кто в те годы был подростком, смог бы очень подробно рассказать о своём дворе, но хочется остановиться только на некоторых нюансах жизни нашего двора, которые, в последствии, возможно, сыграли свою роль в судьбах пацанов, населявших его.
В домах, окружавших двор, жили примерно двадцать-двадцать пять мальчиков и всего несколько девочек, которые гулять выходили редко и практически не влияли на «дворовый микроклимат».
Мальчишки же, если не были в школе, то постоянно «торчали» во дворе. Сейчас это, очевидно, вызвало бы удивление, но наряду с десятками подвижных (и не всегда безобидных) игр, в которые были приняты у нас во дворе, часто мы также играли в шахматы. Причем, дворовые шахматные чемпионы были уважаемы всеми, наравне с чемпионами картёжными или «королями» настольного тенниса.
Откуда ЭТО «пошло», сказать трудно, но время от времени, на лавочки выставлялось несколько досок и в шахматы до глубокого вечера «резались» и сыновья дворника-татарина, и местные хулиганы, и все остальные обитатели двора. Иногда, спор о правильности того или иного хода приводил к потасовке, в которой, впрочем, всегда отношения выясняли только двое.
Таков был дворовый порядок.
Такие микроконфликты возникали и угасали почти мгновенно. В наше время ещё большее удивление, возможно, вызовет тот факт, что практически все обитатели нашего двора были записаны и два, а то и три раза в неделю занимались в какой-нибудь спортивной секции.
Занятие в этих секциях было таким же необходимым и будничным атрибутом дворовой жизни, как, например, посещение школы.
Трудно даже представить, как бы отнеслись остальные ребята к тринадцатилетнему парню, вздумай он заявить, что не ходит ни в какую спортивную секцию. Наверное, как к инвалиду…
Впрочем, это только догадки. Подростков-инвалидов у нас во дворе не было. Мы тогда и представить себе не могли, что именно это бесконечное «гоняние шайбы» в самодельной хоккейной коробке и эти занятия в юношеских секциях, лягут в основу того физического здоровья, которое мы - те вчерашние мальчишки, потом будем всю жизнь гробить никотином и алкоголем и которого, несмотря ни на что, хватит нам на долгие десятилетия.
И с ужасом смотрим мы на современных школьников, которые вечера свои неподвижно проводят у телевизоров и компьютеров.
Насколько же здоровый образ жизни в последствии придётся вести им, тем, кому сейчас от десяти до шестнадцати лет, никогда не бегавшим пятикилометровый лыжный кросс, чтобы к сорока годам не стать обрюзгшими импотентами, а к пятидесяти просто не «сыграть в ящик»!
Думаю, что ежедневный прием витаминов в таблетках не заменяет ежедневной дворовой беготни и трёх-четырёх лет занятий легкой атлетикой или плаванием. Одним из обязательных атрибутов московского двора тех лет была гитара.
Парень, умевший правильно брать несколько аккордов, был востребован в любой вечерней компании.
А если он, вдобавок, знал пять-шесть тех уличных песен, которые сейчас принято называть «городским романсом», то даже в сотый раз все слушали его, затаив дыхание.
Тогда начали появляться первые отечественные магнитофоны, огромные и тяжелые, как чемоданы.
Во двор такую штуку не вынесешь, но послушать записи, когда родителей не было дома, в комнату могло набиться человек до пятнадцати.
Молодые Окуджава, Визбор, Высоцкий… Их слушали постоянно. Чуть позже: - «Биттлз», «Роллинг Стоунз», «Манкиз».
Никто из обитателей двора не представлял как выглядят те, чьими песнями они ежедневно заслушивались, переписывая их с одной катушки на другую и потом обмениваясь записями, часто даже не понимая смысла английских слов, но большинство текстов зная наизусть, выучив их «на слух».
Так в ранней юности формировались наши музыкальные пристрастия: из одного открытого во двор окна – Окуджава и Высоцкий, из другого – «Роллинги» и «Битлы».
Невероятная история произошла с книгами, хотя по тем временам, может быть и обычная…
Если помните, то в середине 60-х хорошую художественную литературу было очень трудно достать, а уж за такие произведения как «Роковые яйца» Булгакова могли и из пионеров выгнать.
Спасали, правда, толстые журналы без картинок. Но сейчас не об этом… Почти в каждой семье было какое-то собрание сочинений, а иногда и несколько. Во дворе, среди мальчишек, было принято обмениваться книгами. Обмен всегда происходил только с согласия родителей, с обязательным оборачиванием читаемой книги в суперобложку или просто газетой. Срок возврата книги всегда точно оговаривался.
Автору повезло: дома, среди прочих книг, имелось полное собрание Артура Конан-Дойля в 8-ми томах и книга Луи Буссенара «Капитан Сорви Голова».
Это и был тот «золотой» обменный фонд, благодаря которому ещё до шестнадцати лет удалось прочесть почти полностью и Ж. Верна, и В. Скотта, и Д.Лондона, и Ф.Купера и ещё несколько полных собраний столь же замечательных авторов.

Скорость чтения была потрясающей. Иногда толстенная книга «проглатывалась» за пару дней. Оторваться было невозможно!
Стоит ли говорить, что привычка к чтению, заложенная в подростковом возрасте остается на всю жизнь, но, как это ни печально, а к тем, зачитанным до дыр первым трем томам из собрания Конан-Дойля уже не вернуться никогда. Всему своё время…
И невольную улыбку вызывает зрелище здоровенной тетки или начинающего седеть балбеса, когда видишь их в метро запоем читающими «Записки о Шерлоке Холмсе».
Невольно хочется спросить их: «Граждане, а что же вы читали в четырнадцать лет?».