Совместные роды 04

Пару минут постояла троица врачей в разных халатах, у одного он был белый, у второго – небесно-голубой, а третий щеголял и вовсе в ярко-алом. Они вполголоса переговаривались между собой, изредка указывая на Алю. На смену им гуськом забежала группа интернов в небрежно накинутых халатах. Девчонки там были бомбейские, но в конец деморализованный Леша даже не глянул на них. Все это время он стоял напротив кровати, неловко облокотившись на шведскую стенку.

Прошло уже два часа, но несмотря на все усилия Такшеева и Сонечки, ничего не получалось. Девочка упорно не хотела появляться на белый свет.

- Сергей Николаевич, надо Анфису звать, - Сонечка умоляюще посмотрела на враз осунувшегося Такшеева. Что-то шло не так. Леша мигом оказался возле так пугающей его кровати и вопросительно посмотрел на доктора.

- Плод крупный, - Такшеев устало улыбнулся, и пользуясь небольшой паузой, хлебнул воды из пластиковой бутылки. – Не переживай, все будет хорошо, - и попытался изобразить на лице веселое выражение. Вышло это у него плохо.

Тем временем в родзал вплыла рубенсовских размеров дама в плотно обтянутом атласном костюме немыслимого розового цвета. Прям пеньюар, а не одежда для больницы. На голове у нее топорщился диковинный шиньон, с кокетливой корзиночкой по центру. Наверное, он был призван заменить собой головной убор.

Несмотря на размеры двигалась акушерка стремительно, словно изготовившаяся к прыжку пантера. Она решительно отстранила доктора и ловко ощупала живот Али.

- Кончай курить, Сережка, и бери скальпель - безапелляционно заявила она, - надо надрез делать, иначе ничего не получиться, кесарить ее поздно, плод уже пошел.

Голос у Анфисы был густой, тяжелый с легкой хрипотцой. Такшеев покорно вздохнул и несколько раз сжал-разжал тонкие музыкальные пальцы.

- Леша ты здесь? – Аля с трудом приподняла голову, пытаясь рассмотреть в окруживших ее людях мужа.

Леха слабо кивнул и взял холодную руку жены в свою липкую от пота ладонь. Ему было плохо. Такого страха, да что там страха – ужаса, он не испытывал еще ни разу в жизни. Даже когда его зверски избили урки на Троещине, спальной окраине Киева, и яростно махали прямо перед лицом поверженного подростка опасной бритвой. Немыслимо закололо в боку, предательски задрожали колени. Захотелось закрыть глаза и оказаться за тысячи километров отсюда, от этих косоглазых лунтиков, американской кровати и коренастой акушерки.

Сейчас ее будут резать. Его Алю, тонкую и воздушную, словно спустившуюся из волшебного сна фею. И возможно она умрет, а потом будет долго лежать на этой проклятой американской кровати.

- Ты бы шляпу снял, мужчинка, - мощная Анфиса в упор посмотрела на шатающегося Алексея и тихонько толкнула его плечом.

-А? – беспомощно протянул Леша и бессмысленно уставился на акушерку.

- Шляпу, говорю, сними, - Анфиса неожиданно улыбнулась, показав ровный ряд ослепительно белых зубов, и от этого сразу стала очень симпатичной. – Родится сейчас ребенок, кто у тебя, мальчик, девочка?

- Д-девочка, - хрипло выдавил медленно оживающий Леша, - Вроде…

- Вот, вот, - одобрительно кивнула преобразившаяся Анфиса. – Родится сейчас девочка, такая же красивая, как мама, - женщина указала на Алю, - которая справлялась с очередной схваткой. – И смелая, как… - Анфиса скептически оглядела трясущегося, как осиновый лист, Лешу, - Папа, а ты этот ушлепский балахон натянул. Сними… испугается еще.

- Так по правилам… - начал было Леха.

- Плюнь, - доверительно сообщила акушерка, - И того… выйди покури малехо в коридоре.

- Бросил, - решительно выдохнул Леша, - Я тут у окошка постою, можно?

- Ну постой, постой, - милостиво разрешила властная Анфиса. – Только не мешай, и того… в обморок не шмякнись.

- Не шмякнусь, - пообещал Леша и с наслаждением снял до смерти надоевшую «ермолку». Он медленно отошел к окну и мысленно застонал: - «Зачем я только на это согласился»?

В голову тотчас полезли черные думы, но Леша не углублялся в них, больше всего в эту минуту его раздражало собственное бессилие, невозможность хоть чем-нибудь помочь жене. В окно смотреть не хотелось. Там ходили счастливые, и не очень, люди, и им не было никакого дела до страданий Али. Про ребенка он не думал, его как-бы не существовало, все мысли были только о жене.

На глаза попалась криво приколотая английской булавкой маленькая, размером с календарик, иконка. Такие часто раздают на приходах в дни престольных праздников. На ней Богородица кротко прижимала к себе Младенца и сочувственно смотрела на вконец отчаявшегося Лешу.

Теплая волна благодарности накрыла его с головой. Колени подкосились, он почувствовал ужасную слабость и едва не рухнул на пол, хотя только что обещал не делать этого.

- «Матерь Божья. Помоги Але, пожалуйста. Ты сама рожала, и знаешь, как это тяжело, а моя жена такая хрупкая.» - Леша крепко зажмурился и до боли сжал кулаки.

Когда он открыл глаза, то ничего не изменилось. Также стонала жена, врач и акушерки негромко переговаривались, но в тоже время страх полностью отступил...