Слива на память

Каждый раз, приезжая на дачу, Валентина Петровна первым делом бросала взгляд через забор - на соседский дом. Он стоял покосившийся, постаревший и выглядел печальным, как человек, коротающий век в одиночестве. Впрочем, так оно и было: дом опустел много лет назад. Вот и этой весной ничего не изменилось…

Выйдя в сад, Валентина Петровна подошла почти вплотную к забору: все вокруг цвело и пело, только старый дом не радовался солнцу и обилию свежей зелени. Тусклые запыленные оконца грустно смотрели на белый свет. Губы Валентины Петровны тронула лирическая улыбка. Память живо унесла ее на двадцать лет назад, когда соседская изба не была покинутой.

В ту пору Валентина Петровна еще не отметила свой пятидесятый день рождения. Они с мужем купили дом в небольшой деревеньке под Смоленском и приспособили его под дачу. С соседом повезло: Николай Артемьевич, токарь на пенсии и по совместительству садовод-любитель, был хоть в летах, но свеж и бодр, сыпал шутками при каждом удобном случае и сразу же пообещал новоселам посильную помощь в любом деле. Возможно, такое рвение объяснялось не столько добротой душевной, сколько симпатией к новой соседке: Валентина Петровна отличалась статью, задорным нравом и смешливостью. Муж Андрей Ильич любовно именовал ее «своим электровеником», а Николай Артемьевич с ходу окрестил Валюшей и иначе не называл, ну, разве что Валюшенькой.

Валентина Петровна от души веселилась, когда сосед изображал ухаживания, а супруг лишь добродушно посмеивался в усы. В общем, жили мирно и дружно.

Однажды работавшая в саду Валентина Петровна услышала, как сосед ее окликает. Женщина, сдвинув на затылок цветастую косынку, отерла рукой лоб и подошла к калитке. Николай Артемьевич по привычке для начала побалагурил, а потом объявил:
- Ну что, Валюша золоторукая, хвалю! Славно трудишься, всем твой садик хорош, только кой-чего ему все ж не хватает.
- Да ну? - Иронически хмыкнула соседка. - Поделись-ка мудростью!
- Сливу бы посадить неплохо. По такому случаю я тебе ее и дарю. Учти, любезная, от сердца отрываю! - С такими словами Николай Артемьевич протянул молодой саженец.
- Ну, ежели от сердца, то спасибо! - Обрадовалась Валентина Петровна: она и сама давно уж задумала сливу посадить.
Приняла саженец, полюбовалась и вдруг невзначай обронила:
- Будет мне память о тебе, сливовая!
Николай посмурнел:
- Эй, Петровна, ты чего это? Похоронила меня, поминки не справивши? - Он впервые назвал он соседку по батюшке.

Валентина осеклась, прикусила язык: и впрямь неловко вышло! Да ведь без умысла, случайно вырвалось! Однако оба они были не такие люди, чтоб надолго в голову ерунду всякую забирать, и полчаса спустя вовсю чаевничали на террасе, обмениваясь шутками.

Чуть позже рядом с подаренным саженцем Валентина посадила свою сливу, и надо ж такому случиться: оба дерева, когда выросли, так тесно переплелись ветками, что и не разобрать, где чья крона!

А потом приключилась беда: прихватил Николая Артемьевича сердечный приступ. «Скорая» увезла его в город, да назад он уже не вернулся…

Дом его оказался никому не нужным - родня покойного так и не пожаловала. Зато сливы цвели каждую весну, а по осени исправно снабжали урожаем Валентину Петровну и ее семейство, оставаясь живым напоминанием о славных днях и добром соседстве…

Десяток лет промелькнул незаметно, как одно мгновение. Сливы разрослись и стали мешать: заслоняли свет растениям. Да и время их вроде как вышло - состарились деревья, плодов уже почти не давали. «К чему их беречь?» - подумала Валентина Петровна и попросила мужа спилить старые сливы.
- Давно пора, - буркнул Андрей Ильич, вооружаясь пилой, - это уже не деревья, а сухостой натуральный!

Взялся он за дело - а не тут-то было! То есть слива, посажанная Валентиной Петровной, сдалась сразу и быстро превратилась в дрова, а вот соседская… Не пилится - и все тут… Что за мистика? Андрей Ильич поплевал на руки и снова схватился за пилу: не пилится! Зазубрины скородят по стволу, да без толку! Чертыхнулся Валентинин супруг - в третий раз пошел с пилой на непокорное дерево… Двор огласил вопль. Перепуганная жена, выскочив из дома, увидела перекошенное лицо супруга и траву, усеянную алыми каплями. А дерево-то целехонько!
- Что случилось, Андрюша?! - Воскликнула ошарашенная Валентина Петровна.
- Шут его знает! - Зло ругнулся Андрей Ильич. - Пила отскочила от этой проклятой сливы и прямо по ноге!
- Да как же так вышло-то, а? - Суетилась вокруг «половина».
- Сам не пойму, - признался супруг, обеими руками зажимая порез. - Валь, ну, что ты как маленькая мечешься? Крови не видела? Бинты неси!

Ну, рана-то, конечно, со временем зажила, а деревце оставили в покое. Правду сказать, подступаться к нему снова Андрею Ильичу не очень хотелось, поэтому слива гордо и одиноко стояла в саду еще годков десять.

Только прошлым летом Валентине Петровне удалось убедить супруга все-таки срубить старое дерево. Дело двигалось туго. На сей раз женщина помогала мужу, поддерживая ветви, пока он орудовал топором. И слива не устояла под двойным напором - рухнула. Однако на прощанье пребольно хлестнула Валентину Петровну ветками по плечу, прочертив на коже несколько красных полос. Заживали они не один месяц… А на месте соседского подарка остался лишь малозаметный пенек…

Валентина Петровна вздохнула и вернулась из прошлого. Прогуляться по тропкам памяти приятно, однако надобно и поработать… Она бросила еще один взгляд на соседский дом и скрылась в глубине сада. «Пень бы выкорчевать, - подумала женщина, - в том году так и не довелось, хоть нынче бы сподобиться». Но подаренная некогда слива определенно не желала уходить в небытие: прямо из пенька, развернув листики к солнцу, рос побег молодой сливы! Пораженная до глубины души Валентина Петровна замерла:
- Чудны дела твои, Господи! - Пробормотала она, присела, коснулась пальцами юных листочков, улыбнулась. - Ну что, Николаша, сильной память оказалась, а жизнь-то еще сильней… Будем жить!
<

/div>