Родня по юности

Был у меня такой друг Саша, а может, и не Саша вовсе, а, к примеру, Миша или Коля. Не важно. Пусть будет Саша.

Ну друг – не друг, а как пелось в песне – «Он мне родня по юности». Лучше и не скажешь. Юность у нас была общая, пропитанная арбатскими дворами, тусовками на творческих квартирах художников и музыкантов, песнями Битлз и Роллингов , протестными и смелыми 90-ми. У нас было общее взросление, общее прохождение через, не побоюсь этого слова, жернова шального времени, продирание во взрослую жизнь через все колючки, ссадины и травмы нашей безбашенной, опасной и прекрасной молодости, с которой мы никак не желали расстаться.

Знакомство наше тоже было вполне в духе времени. Мы с подружкой и двумя тогдашними ухажерами решили поужинать в «Лире» (это на Тверской, где теперь МакДональдс). Мест в Москве для поужинать тогда было по пальцам перечесть, и туда было сложно попасть. На втором этаже Лиры располагалось вполне себе респектабельное кафе с белыми скатертями, цветами на столах и летящими шторами; чтобы туда пройти, нужно было отстоять в очереди, как и во все московские заведения того времени. А вот на первом этаже был всегда битком набитый бар, здесь можно было за умеренную цену взять коктейлей, орешков, встретить друзей и приятелей и неплохо провести вечер. Атмосфера в баре была демократичной, бармены даже прикрывали глаза, если кто-то из своих приносил напитки и потихоньку доливал их в барные стаканы. В тот день наши ухажеры встали в очередь на второй этаж, а мы пошли пересидеть унизительное стояние внизу, заметили почти пустой столик, за которым сидели всего двое ребят против обычных компаний в 10-15 человек, и решили подождать там. Нужно сказать, что общепит в те годы вообще не церемонился, и «подсаживание» на свободные места было абсолютной нормой и никого не удивляло. Мы сразу объяснили, что пережидаем очередь наверх и познакомились. Саша, сказал, что у них спор– кто лучшая гитара этого года, я сразу сказала, что Риччи Блэкмор, и общий язык был найден. Мы болтали о книгах, о Солженицыне, Булгакове, Мандельштаме, о музыке, о кино и новом театре. Нам принесли «фирменный» коктейль «Полет», об ингредиентах которого никому ив голову не приходило задуматься, мы хохотали как безумные, нам все казалось смешным тогда. Постом пришли наши ухажеры ,сказали, что очередь подошла и мы с подружкой убежали наверх. Через минуту «ополетившийся» Саша с приятелем неожиданно подсел за наш стол, налил себе шампанского и сказал тост за самую прекрасную девушку страны, выцыганил мой телефон и раскланялся. Ухажеры вежливо промолчали. Честно говоря, мы тогда их мало различали, все они были достаточно хороши собой, умны, молоды, но не обладали достаточной харизмой или драйвом, чтобы быть кем-то особенным. А Саша – обладал. Ну так показалось.

Когда я пришла домой ровно в девять, мама поведала, что оборвал телефон какой-то Саша, наплел какую-то историю и выпросил адрес. Мама дала. Саша позвонил через минуту и мы еще минут 15 поболтали, поржали, я, сославшись на уроки, попрощалась. Я заканчивала 10 класс, он 2 курс института, где преподавали его родители. Но мажором он не был, как, впрочем, и я.

Утром я вышла из дома, чтобы идти в школу и увидела Сашу с охапкой сирени. Стоял душераздирающий безумный май, я стала прикидывать, куда бы мне деть цветы на занятиях, и Саша робко предложил прогулять первый урок. Мы прогуляли все уроки. Мы гуляли по Арбату, заходили в гости к его знакомым художникам, пили кофе, которого в Москве не было тогда нигде, в общем, за разговорами день пролетел как миг. И следующий. И еще следующий за ним. Всегда были цветы и кофе и много-много разговоров, и еще мы все время хохотали. Саша был человек-оркестр, с ним было весело, легко и прикольно, но я не была влюблена ни секунды. А он уверял, что был и именно с первой секунды. Тогда я поведала о своем какбыромане с неким музыкантом и предложила честную дружбу. Саша был согласен. Между подготовкой к экзаменам мы бегали на полузапрещенные концерты, гуляли до изнеможения по Москве, ходили в разнообразные гости и узнавали друг в друге родственные души.

Однажды я заболела, Саша приехал проведать и привез лекарства и фрукты, и неосмотрительно взял трубку домашнего телефона, думая что это мама и собираясь отчитаться о лечении. А звонил музыкант, отличавшийся диким нравом, с которым я встречалась тогда, Саша отвечал довольно дерзко, несмотря на все знаки, которые я ему подавала в силу пропавшего голоса. Музыкант пообещал приехать и застрелить его из ружья. Саша не поверил. А зря. Полночи безумный от ревности взрослый мужик гонял по району 19 летнего мальчика, и у него действительно было охотничье ружье. Драматизм истории подружил нас с Сашей еще больше, а музыканту было отказано от дома почти на три месяца.

Однажды Саша с приятелем пригласил меня поужинать в одно из немногих доступных тогда ночных кафе. Простояв в неизменной очереди и отужинав стандартным оливье-табака-кофе-цинандали, мне было предложено одеться, выйти и поймать такси, потому что «мужикам все равно никто не остановится». Я вышла и поймала, через минуту запрыгнул Саша с другом, и с криками – шеф , гони, мы помчались по Москве. По дороге друзья поведали, что не заплатили за ужин, и это очень прикольно. Я орала на них всю дорогу до дома.

В другой раз в нашей арбатской компании Саша появился взволнованно-возвышенным и сообщил, что есть маза сходить на подпольный концерт группы «Браво». Мы любили «Браво» и скинулись на билеты. Саша пропал на месяц.

Потом была история с возможностью купить задешево часы у пилотов Аэрофлота, продающих их на Рижском рынке втридорога. Опять все скинулись. Саша опять пропал. Я задумалась, откуда Саша может знать пилотов.

Каждый раз появляясь в общей компании он рассказывал о невероятных обстоятельствах , которые помешали исполнить обещанное. Неловкости он при этом не чувствовал.

Саша ушел в армию, откуда мне регулярно слал трогательные письма, наполненные размышлениями и воспоминаниями о золотом, зыбком и волшебном времени, которое было в нашей юности. Я понимала, что это не мне, а в его прошлое. И отвечала иногда, и мы оба понимали, что мы взрослеем.

На мой 18й день рождения вдруг пришел Саша, в дембельской форме, прямо, что называется, с корабля на бал. Я была очень рада. Мы сбежали от всех гостей в парк, прихватив с собой пару бутылок шампанского. Мы болтали обо всем, лежали на траве и смотрели в звездное небо. Саша сказал – я люблю тебя. Я сказала – да ладно тебе. На том и порешили.

Время шло. Мы то теряли друг друга из виду, то встречались случайно. Я похоронила свой роман с музыкантом и наспех вышла замуж за хорошего парня. Потом разошлась с хорошим парнем и встретила Главную Любовь жизни. На тот момент он был несвободен, и я тоже, и мы всячески скрывали отношения. Мы работали вместе и у нас была столовая с очень демократичным баром, где можно было выпить кофе, чаю, вина и даже коньяку в рабочее время. Я пригласила своего любимого на кофе, но он сказал, что не хотел бы афишировать отношения. Я взвилась, потому что было непонятно, почему со всеми остальными он может пить кофе, а со мной нет.

Я немедленно позвонила Саше, который в этот момент собирался на самолет в Сочи и пригласила его заехать ко мне по дороге выпить кофе, наспех объяснив причину. Саша отнекивался, я настаивала. В результате я его уболтала, он был падок на авантюры.

Любимый сидел в окружении девушек, и тут вошли мы с Сашей, он взял кофе, нежно целовал мне руки, а я злорадно наблюдала за реакцией любимого. Когда он ушел, я легко сказала Саше, что он может ехать в Сочи, но выяснилось, что на самолет он уже опоздал. Предложил отметить его неотъезд ужином в одном из новых ресторанов, который открыл наш общий знакомый. Я взяла подругу, Саша взял приятеля и мы поехали. Мы славно погуляли, но мне нужно было утром на работу, а днем я узнала, что Саша все же улетел в Сочи, ночью. С моей подругой. Я пожала плечами, потому что мне было все равно.

Из Сочи на мой день рождения они по отдельности слали мне нежные телеграммы с наилучшими пожеланиями, а я переживала сложные отношения с любимым, который в отличие от меня никак не мог сделать решительный шаг.

По возвращении подруга пришла ко мне и, рыдая, рассказала, что Саша пообещал ей телевизор по себестоимости и ей пришлось занять деньги у своего шефа, а Саша взял деньги и исчез. «Узнаю брата Колю» - подумала я.

Через неделю Саша позвонил в мою дверь, принес огромный букет белых роз и сделал мне предложение руки и сердца, в связи с чем был немедленно послан, с предварительным обещанием вернуть деньги пострадавшей подруге. Не знаю до сих по, вернул или нет, божился, что да.

Но я не уверена. А спросить уже не у кого.

Время шло. Внезапно мне позвонил Саша и сказал, что болеет мама, нужны деньги. Я бы посмеялась, если бы была озвучена другая причина. Деликатно сказала, что денег нет. Эту историю мы проходили много раз, но никогда она не игралась так грубо. Через день мне позвонил сашин папа, которого я уважала безмерно и повторил просьбу. Папе я отказать не могла. Договорились о сроке на год, я попросила расписку. Ее написал Саша. Я поняла, что денег не будет. Однако деньги вернулись, не через год, конечно, и не в том объеме, но все же.

Между тем были еще неприятные истории, когда Саша возникал как праздник и тащил меня в очередной ресторан, открытый нашим общим другом. И друг говорил, тебе , дорогая, я безумно рад, а ты, Саша, пока не отдашь долг, нежелательный гость в моем ресторане.

И многое, очень многое другое.

Саша переехал в Питер. Думаю, из-за долгов. Задолго до этого женился на славной девушке Наташе и родил с ней двоих чудесных сыновей. Наташа была терпелива как Пенелопа, и создана исключительно для Саши, вот как замочек и ключик, абсолютно. Три раза Саша не приходил в загс, на четвертый раз пришел, быстро раписался (Наташа тогда была изрядно беременна первым сыном) и укатил в Ялту. С другом. Наташа все время ждала. Но, подозреваю, что Сашу манило к другим горизонтам. Причем не важно к каким. Думаю, его все время будет куда-то манить. Беспокойный пассажир.

В то время мы с моим другом решили поехать на майские в Питер, и Саша встретил нас на вокзале. Мы приехали в отель «Санкт-Петербург» с видом на Аврору и Саша сказал, что это безумие тратить такие деньги на гостиницу и позвал нас к себе. Вот это и было настоящим безумием.

В съемной квартире на окраине города в двух комнатах жили Саша, его бедная жена, двое детей (один совсем малыш), собаки и хомяки, и черепаха, по-моему и еще что-то. Мы пошли на шашлыки в тот день, когда нам надо было уезжать, и Саша потерял ключи от квартиры, которые, впрочем, потом нашлись, когда я была уже совсем в истерике.

Жена поведала мне, как всю жизнь не любила и боялась меня, потому что Саша представил меня любовью всей жизни, что ни на секунду не было правдой. А она всю жизнь жила с этим придуманным скелетом в шкафу. Я надеюсь, нам все же удалось подружиться и с нежностью думаю о ней и о ее сынишках. Они замечательные…

Прошло время. Саша снова стал мне звонить. Перерывы между его звонками составляли примерно 6 месяцев плюс минус. Как я не пыталась вычленить последовательность или связь между звонками, мне это не удавалось.

Одно время я занималась дизайном, мы все самозабвенно любили эту работу, но пришло время закрывать фирму. И вот как раз в тот момент, когда помещение было уже перепродано, надо было собирать и паковать вещи и оборудование, возник в очередной раз Саша. Очень кстати. Он приехал, помог все собрать, погрузить и отвезти и потом повел нас с подружкой поужинать. После чего предсказуемо исчез на полгода.

Если я пыталась разобраться в его поведении когда-то, я всегда терпела крах, потому что этот бред не поддавался никакой логике. Его «люблю тебя вечно» было просто смешным. То ли ему хотелось быть неуловимым Джо, то ли реально у него возникали необъяснимые потребности общения, то ли я была ему нужна как некое подтверждение собственной юности, когда он был и молод, и интересен, и умен, и востребован. Может, я была в числе совсем немногих, которые не смотря на все его маргинальные поступки, все равно относилась к нему по-доброму, ну как …как к придурковатому родственнику, что ли… Я не знаю, и уже никогда не узнаю, наверное….

Последнее явление Саши совпало со временем, когда тяжело болел мой муж, и я надрывалась и реально сходила с ума от страха. От бессилия, от отчаяния, от злости, что я ничего не могу исправить, от бешенства, что ничего не вернуть, от усталости, от безысходности, от безденежья, от понимания необратимости, от суицидных желаний, от ужаса неотвратимости конца. От ненависти к себе и окружающим... Моему состоянию на тот момент нет перевода в слова, это был один нескончаемый ужас и пропасть, бездонная пропасть. И тут позвонил Саша. Я схватилась за него как за соломинку, мне нужен был кто-то, кто помнил меня в прежней жизни и сам являлся доказательством этой жизни.

Мы встретились в каком-то армянском ресторане, я вываливала на него все, что со мной происходит, я плакала у него не плече, я обнимала его, как спасательный круг, он был человеком не из моего тогдашнего окружения, которому можно рассказать все. При нем можно было быть слабой. Он заказывал мне коньяк, а коньяк не брал меня; он обещал, что будет со мной до конца, что будет мне помогать во всем, что будет круглосуточно на связи, что поменяет мне долбанную летнюю резину за зимнюю, что будет возить меня в больницу…Я еще долго, долго плакала, наконец я могла себе это позволить. Мне казалось, что плачу на плече у брата, которого у меня никогда не было. Я чувствовала поддержку и уверенность. Я почти верила в себя. Я почти поверила ему.

Саша привез меня домой, мы решили, что завтра утром поменяем эти мерзкие покрышки, чтобы я могла ездить, а потом поедем в больницу. Всегда случается последняя капля, иногда в виде покрышек, когда уже все горе сливается в одно целое, не по пунктам.

А Саша… конечно снова пропал…. Я не была удивлена, нет. Но поняла, что больше – нет. Не надо. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. Я ненавижу слово никогда, но здесь – именно никогда. Потому что – нет слов. Это даже не предательство, это не имеет названия. Через полгода Саша нарисовался как обычно, стал опять что-то вдохновенно врать, я спокойно попросила больше не звонить. Я сказала ему, что он никогда не был мне другом.

Саша, дорогой, ты все время звонишь и пишешь мне. Я не отвечаю. Я не хочу играть в эту придуманную игру о старых друзьях, ты никогда не был мне другом. Ты не знаешь, что я перенесла длительную кому, что я заново училась ходить, разговаривать и жить. Что жизнь моя кардинально отлична от той, что ты видел. А если бы знал, то слился бы в очередной раз на полгода, потом придумывая себе оправдания, которые не могут вызвать ничего, кроме желания выключить звук. Ты никогда не был мне другом, Саша, дружба – это то, о чем ты даже не имеешь представления. Все, что нас связывало – это то, что ты был «родня по юности». Юность прошла, Саша, как ни сложно в это верить. Мы не смогли одновременно и конгруэнтно вписаться во взрослую жизнь, наши пути никак не могли пересечься, увы. К сожалению, ни смотря на то, что ты постоянно вторгался в мою жизнь на всех ее этапах, это ни на что не влияло, ты так и не стал настоящим, пусть не взрослым, но настоящим. А мы могли бы дружить…. Увы, ты – призрак, Саша, ты - ничто и поэтому - никогда…