Прощай, Мари 02

- Что случилось, милый? - Мари встревожено посмотрела на мужа, - Мы падаем?
- Ты веришь мне? – Лоран твердо посмотрел на жену, та едва заметно кивнула. Тогда не шуми и сними туфли. Нет, - он легонько прикрыл ей рот ладонью, - тихонько. Не все такие храбрые, как ты. – майор понизил голос и быстро заговорил: - Я падал на воду три раза, причем однажды под Нарвиком. В Норвегии. А тут теплый океан, не так далеко до берега. Лодка. Будешь потом подругам рассказывать и сыну… - голос Лорана дрогнул. Жена не слушала его. Ни кричала, подобно мадам Бетан, не потеряла сознание, как Жизель, некрасивая дочка генерала. Просто окаменела и выпустила из своих холодных ладоней руку мужа.
- В сорок первом мы дрались с «бобби»(1) в Сирии. Так вот, Кюма, я тебе о нем рассказывал, за один день сбили трижды. И каждый раз его забирали из пустыни автоматчики лейтенанта Дамьена. А в Алжире один «черноногий»(2)…
Мари молчала и неотрывно смотрела на быстро приближающуюся воду. В ее глазах медленно угасал свет жизни.
- «Скорее бы, нет худшего врага, чем последние секунды», - Лоран без остановки рассказывал про чудесные спасения, безбожно перевирая где-то слышанные истории. – «Скорей бы».
И время, наконец, сдалось. Голубые блики Индийского океана в последний раз мелькнули в иллюминаторах, погас свет в бледных плафонах и самолет потряс страшный удар.
Сколько времени он был без сознания, Лоран не знал. Скорее всего считанные секунды. Очнулся он рывком и сразу понял - выбраться им вряд ли удастся. Пилоту не удалось посадить «Дуглас» на воду, в последний момент он зацепил крылом бирюзовую волну, которая и разорвала транспортный самолет на две неравные части. Сейчас нос с пилотами, бригадным генералом и большинством сгрудившимся у люков пассажиров, ушел ко дну.
Лоран дрожащими руками отстегнул ремни и схватив жену в охапку, бросился в рваный пролет, откуда с шумом врывалась вода. По спинам мертвых людей, его сослуживцев и недавних друзей. Мари потеряла сознание, что немного облегчало задачу. Впади она в истерику, начни хвататься за кресло… Майор до боли набрал воздух в легкие и нырнул. Неожиданно холодная вода взбодрила, заставила еще яростней бороться с ней. Она не пускала, била в грудь, крутила на месте, заталкивала внутрь. Но потом отступила, сдалась.
Лоран оттолкнулся ногами от борта и поплыл вверх. Только теперь он позволил себе посмотреть на жену. Мари была мертва. Из небольшого отверстия над ухом чернела рваная дыра. В широко раскрытых голубых глазах навсегда застыл ужас последних секунд жизни. Ей уже не постареть. Вместе с женой был мертв и ребенок. Каким бы он родился? Светловолосым, как сам Лоран, уроженец Нормандии или черноволосым бойким мальчуганом, словно южанка мать? Перед майором замелькали картинки не случившейся жизни. Роддом в Ханое, католическая школа на окраине Дижона, военное училище в Страсбуре. Красавица жена, статный высокий сын и внуки. Его внуки, которые никогда не родятся и не родят своих детей...
Лоран приготовился открыть рот и сильно вздохнуть несколько раз. Так его учили еще в Норвегии. Полминуты страшных мучений и все… сердце остановится. И он навечно останется вместе с Мари. Будет лежать рука об руку, пока безжалостное время не превратит их в тлен. Но вместо этого Лоран разжал руку, позволяя мертвой жене плыть вслед за обломками самолета вниз, в неведомые пучины океана. Невесть кем заложенный страх смерти не позволил открыть рот.
Воздух заканчивался, рвал грудь, стискивал сердце и дробной болью отдавал в мозгу. Вверх, вверх! Еще немного, вот уже мягкий утренний свет пробивает синь океана…
Первый вздох ножом резанул легкие, опьянил… Лоран огляделся, кроме него на поверхности никого не было, лишь вдалеке спасительным пламенем горело оранжевое пятно, его относил в сторону океана сильный ветер. Лодка! Берег оказался за спиной, далекая зеленая спичка Индокитая. До которой никак не доплыть.
Майор быстрыми гребками поплыл прочь от материка, пока еще есть силы, пока ветер окончательно не отогнал лодку от него. Потом долго лежал на дне, слезящимися глазами рассматривая безжалостное солнце, видевшее много небо и дурашливые, будто подростки облака.
Лоран плакал без слез. Проклинал доставшуюся от пещерных предков жажду жизни и звериный страх небытия. Он во второй раз предал тех, кого любил…
К вечеру, когда жажда и голод заглушили все остальные переживания, майор наконец поднялся и принялся изучать лодку. После крушения самолета сработал лишь один спасательный шлюп. Второй, очевидно отправился на дно вместе с носом.
Размером два на два метра оранжевый плотик не предназначался для плавания по морю. Даже весла отсутствовали. Зато имелись сигнальные ракеты, аптечка и неприкосновенный запас. По крайней мере, так гласила инструкция, которую Лоран нашел в одном из карманов кресла. Еще в самолете, когда странное возбуждение и мрачные предчувствия гнали сон.
Майор принялся за поиски и очень скоро нашел брезентовый непромокаемый мешок, аккуратно прихваченный ремнями к дну лодки. Четыре банки говяжьей тушенки он сразу выбросил за борт. Они чудовищно вспухли и от них надо было сразу избавляться, пока судороги голода еще не затуманили разум. Шесть пинтовых(3) фляг с пожелтевшей от времени водой и черные раскрошенные галеты.
Это все. Лоран осторожно открутил крышку фляги и медленно выпил ровно половину. Маленькими глотками, каждый раз подолгу задерживая драгоценную влагу во рту. После сельтерской, которую офицер пил в самолете, пожелтевшая вода вызывала приступы рвоты. Но Лоран знал, уже завтра она покажется ему слаще нектара. Он не врал своей уже покойной жене. Это крушение было уже четвертым. Первые два раза его сбивали в Африке, когда он безусым лейтенантом начинал карьеру в марокканских частях.
Носился на допотопных аэропланах с депешами над территориями враждебных племен. Свирепые берберы палили из старых винтовок почем зря и порой удачно. В первый раз пуля попала аккурат в мотор. Летчик сумел посадить самолет в пустыне и довести Лорана до дальнего гарнизона у границы.
Во второй раз вышло хуже. Аэроплан подбили прямо над кряжистым плато и Винсен, пилот, истекая кровью, пытался дотянуть до аэродрома. Не получилось. И Лоран пролежал под обломками всю ночь, мучаясь от невыносимой боли в поломанных ребрах, в компании мертвого Винсена.
Последний раз оказался самым тяжелым. Стоял конец мая 1940 года, боши взяли Париж, вышли в тыл линии Мажино и гнали остатки разгромленной армии к побережью Средиземного моря. А на севере Норвегии еще находился французский экспедиционный корпус, зажатый немцами между холодных фьордов. Теперь солдаты понадобились на материке. Тогда-то его и сбили в третий и как оказалось не в последний раз.
Лоран выпрыгнул с парашютом и три невыносимо долгих дня провел на крошечном островке на побережье Ледовитого океана. Жуя горькую кору карликовых осин и запивая почерневшим, слежавшимся снегом.
Спасли его британцы. Они заметили замерзшую фигурку и отправили шлюпку. Встретили холодно, Франция готовилась подписать капитуляцию, но все же накормили и обогрели, а главное доставили в Плимут. Оттуда Лоран через нейтральную Испанию вернулся домой.
Родины уже не существовало, алчные победители разорвали ее надвое, а на маленьком семейном кладбище в Дижоне покоились жена и сын… Друзья и сослуживцы массово записывались в отряды формирующейся в Лондоне армии генерала де Голля, но Маши к удивлению многих, наоборот, пошел служить Пэтэну…
Под утро голод огненным обручем сковал желудок. Лоран дрожащими руками рвал пластиковые американские пакеты и яростно запихивал в рот липкие и прогорклые галеты. Остановился он лишь тогда, когда рвотные спазмы стали сотрясать измученное тело…
К вечеру следующего дня он, порывшись в карманах френча выудил смятую пачку с тремя изломанными сигаретами. Долго сушил табак на горячей от яростного солнца резине плотика. А потом осторожно, экономя каждую крупицу, выкурил длинную самокрутку.
Никотин вмиг опьянил, заставил густую от обезвоживания кровь быстрей побежать по венам. Он допил последние капли из открытой фляги и выбросил ее за борт. Все! В быстро сгущающихся сумерках яркими угольями дивно расцветали причудливые созвездия Вселенной. Майор поудобнее улегся и принялся рассматривать звездное небо так, будто видел его впервые.
Он знал, что все эти дни дует устойчивый зюйд-зюйд-ост. И что лодку неумолимо сносит все дальше в океан, в сторону далекой Голландской Индии(4). Что вероятность встретить случайное судно равно нулю и что он майор французской армии Лоран Маши скоро умрет. Знал и как избежать мучительной смерти от обезвоживания. Достаточно вволю напиться соленой океанской воды. Подом быстро придет легкое помутнение рассудка, возможно безумие, кома и скорая смерть.
Смерть не пугала. Наоборот призывно манила засыпанным песком времени голосом Лили и тихим, протяжным шепотком Мари… Но пускай это случится утром, когда жадные до поживы лучи неуемного светила сожмут горячим обручем его тело в тиски. Сейчас же ему было хорошо. Не мучила жажда, навсегда ушел в небытие голод. Лишь звезды холодные и как всегда прекрасные холодно нависали над ним. Последняя ночь…

Бобби, томми - британцы (слэнг).
Черноногие - так арабы называли французских колонистов в Алжире.
Пинта - в данном случае американская жидкая - 0,47литра.
Голландская Индия - сейчас Индонезия.