Прогулка

– Давай потрындим, пока с собаками гуляю, – фраза стала приветствием. Почему бы и не поболтать с сестрёнкой по телефону, пока собаки наслаждаясь свободой носятся по лесу.

Конечно, страшновато: ведь в последние годы волки наведываются в деревни за собачатиной чуть ли не средь бела дня. А тут, можно сказать, еда сама идёт в зубы. Но и выгуливать животных тоже надо.

Бесснежная тёплая зима собакам только в радость: по сугробам особо не побегаешь. Так только, по тропинкам да дорогам. А в этом году благодать!

Трёп с сестрой прерывает истошный вой одной из собак. Замираю, пытаясь осознать, что произошло. Вой, переходящий в скулёж повторяется.

– Гал, похоже, волки собаку задрали! – отключаю телефон.

Слышу лай второй. Вой жертвы повторяется на том же месте. Если б были волки, уже или бы утащили, или бы прикончили добычу. Да и подруга её не лаяла, а убежала бы куда подальше. Несусь на звук. В кустах растянувшись лежит Айка, Дарка бежит ко мне. «Если волк подрал, так хоть бы уже насмерть, чтобы не мучалась,» – проскакивает мысль. Айка с воем начинает кувыркаться по земле. Падаю рядом на колени: на шее несчастной захлопнулся капкан.

В сумерках плохо видно, как устроен механизм. Нахожу пружины и пытаюсь их сжать, чтобы ослабить давление на горло. Собака хрипит, слабо повиливая хвостом. Внезапно с воем кусает меня за руки, пока я пробую справиться с ловушкой.

– Айка, миленькая, терпи! – мозг пытается найти решение.

Рядом оказывается Дарка. Какое счастье, что обе собаки в ошейниках! Оставив хрипящую жертву в покое, трясущимися руками снимаю ошейник с Дары. Не обращая внимания, на боль в искусанных руках с трудом свожу вместе концы одной пружины и фиксирую ошейником. Осторожно снимаю ошейник с зажатой капканом айкиной шеи. До чего же тугие эти пружины! А собака хрипит, периодически пытается вырваться из ловушки и из моих рук.

– Да терпи же!

Наконец, справилась и со второй пружиной. Айка хотя бы не задыхается.

«Чтоб ты сдох, тварь! Чтоб ты выл так как выла моя псинка! Мрази, мало вам убивать животных из ружей, так ещё таким варварским способом охотитесь!» – ярость бьёт в виски.

Сумерки становятся гуще. Понимаю, что если не выйду из зарослей на дорогу, пока ещё что-то видно, есть замечательная перспектива ночевать на природе. Попытки раскрыть капкан ни к чему не приводят. Тем более, что не зная механизма, боюсь захлопнуть его насовсем. Промучившись несколько минут, решаю нести собаку на руках до дома, а там видно будет. Пробую поднять. Где там: больше тридцати килограмм веса. Даже если и подниму, донести не смогу точно. Звоню брату, чтобы приехал – вне зоны.

Что ж, Айка, попробуем хотя бы до дому добраться.

– Пойдём, хорошая моя, – тяну за рамку капкана вверх. Собака в истерике вырывается, снова пытаясь сорвать ловушку. Но теперь, хотя бы, шею уже не зажмёт.

С уговорами, передыхом проходим пару километров до дома. Где-то на полпути дозваниваюсь, наконец, до брата:

– Юрка, приезжай! Айка в капкане, а мне не снять его!

Вот мы и дома. Одновременно подъезжает брат.

Собаки с ним знакомы плохо. Но Дара уже в сарае, а Айку обнимаю, уговаривая не пугаться и потерпеть. Та сначала рычит. Но когда брат начинает обследовать механизм капкана, сидит молча и не дёргаясь. Несколько мгновений, и несчастная свободна. Как она смотрела на своего спасителя! Сколько благодарности было в глазах!

Говорят, что нельзя испытывать негативные эмоции, что ненависть – это плохо. Я ненавижу живодёров! Я их проклинаю! И ничуть не раскаиваюсь в своих чувствах.