Папины рассказы о войне

Когда война началась, отец мой сказал матери, не убивайся так, сыновья наши воевать пойдут, но не убьют ни которого. Так оно и вышло. Бывал я во всяких переплетах, привелось всю войну пройти. Но везло. Везло мне в войну не раз. Как и братовьям моим.

И вот как ранение в руку получил...

Наступление наше, а мы уж месяц как в Финляндии были, остановилось. Приказ поступил: назад вернуться, на старые позиции. Не близко... А у меня противотанковое ружье (ПТР), я-то был стрелком-наводчиком, а мой второй номер – заряжающим. Двадцать три килограмма ружье наше весило да длиной метра два было. Дубина та еще.

Татарина своего, номера второго, не вижу. Он еще во время атаки где-то отстал. Ждать я его тогда не стал, на плечо ружье - и вперед. Не впервой. Нерасторопный он мужик был.... А ружье мы с ним вдвоем таскали. Положено так. Ну, думаю, покажу я тебе, Бакир, на месте как от меня отставать... И побежал к своим окопам. Прикинул, как короче, и напрямик чешу. А тут впереди дорога широкая, перескочить надо. Гляжу, на дороге и около, что-то трупов наших много. Насторожился я, огляделся. Тихо. Никого, вроде, нет. Перехватил свое ружье на правом плече правой рукой покрепче, да и левой тоже прихватил. Бросился через дорогу бежать. Да поскользнулся среди дороги на чем-то, приостановился на секунду. И тут – чик – пуля. Левую руку как кипятком обожгло. Ружье с плеча слетело, я его правой рукой - и всё, уже за дорогой. Снайпер финский. Много их тогда было, и наших много повалили.

Держу руку свою побитую – пуля в локоть вошла, у запястья вышла. Как раз так левой рукой перед собой ружье держал. Целил-то снайпер сбоку, в левый бок, в сердце, видно, метил, рука у меня поднята была. Прошла бы пуля поперек груди, не поскользнись я. И рассказывать бы не пришлось...

Ну, замотал руку, как умел, перевязь повесил на шею, стал дальше попадать. Но кровь-то остановить по-путному не мог. А как? Одной рукой да зубами разве перевяжешь. И рядом никого. Остальные-то мои товарищи кто погиб, а кто по другому месту к окопам пошел. А жара... Кругом ни речки, ни озера, ни бочаги какой, а пить мне хочется – силушки нет.

Бреду еле-еле и руку рвет от каждого шага. И кровь все кап да кап. И ружье-то мое тяжелое, на плечо давит. А поодаль хутор финский. Хутора там друг от друга далеко стоят, не как наши дома в деревнях. Дошел, колочусь, хозяйка выходит. Показываю, пить дай. Вынесла ведро, с ним что-то вроде поварешки и подает мне. Пил я, пил, пока пить мог. А хозяйка показывает, мол, отдохнуть можно. Да, не до того. До своих бы дойти скорей. Побрел дальше. Думаю, эдак могла бы она меня той поварешкой насмерть забить, такой-то я слабый был. Да, и вишь, как получается, может, снайпер тот сын ей был, убивал меня. А она пособила ...

Через час дошатался до своих позиций. Потом санчасть, госпиталь, но это уж другая история.

Во, погляди, какие остались ямины на руке - у локтя, вишь, да еще и тут, под пальцем большим. И после войны с год рука эта плохо работала.

Не раз еще приходилось со снайперами финскими встречаться...

В ту осень позднюю окопались мы хорошо, в рост ходили безопасно, не пригибались. Но знали, где-то рядом снайпер финский, береглись. Уже не одного он из наших на тот свет отправил.

Вот присылают к нам двух снайперов молоденьких, прямо с училища. Подзывает меня командир, приказывает обеспечить одного снайпера всем необходимым. И что снайпер скажет, то и делать. Пошли со снайпером по окопу, видит он, что окоп глубокий, говорит так вежливо:" Принесите, пожалуйста, лестницу, надо осмотреться". Вот выбрал он местечко с кустиками на бруствере, показывает, где лестницу принесенную поставить. Я стараюсь, снайпер-то совсем парнишка, женился бы я пораньше, так он мне и в сыновья бы годился. А сурьезный какой! Каску поправил и полез вверх по лестнице приглядываться. Бинокля-то у него не было. Смотрел в прицел своей новенькой снайперской винтовочки. А я лестницу держу. Прошло, наверно, полминуты, чувствую, лестница вздрогнула. Вижу – снайпер-то мой обмяк. Спускаю его вниз осторожненько, а у него в каске дырочка, как раз где звездочка. Пуля-то и каску пробила, и снайпера моего насмерть. Положил его аккуратно на дно окопа, побежал командиру докладывать, а самого от злости за парня аж корежит.

Второй-то наш снайпер изловчился, положил финна. А через день пошли мы в наступление, и показали мне, где снайпер финский сидел. Лошадь лежала на пригорке убитая, а он за ней себе гнездышко и устроил.

Скольких людей на моих глазах убило в эту войну проклятую, а этого парнишку нет-нет и вспомню.

Да еще случай был...

Поставили меня в штаб на пост. Коридор метров пятнадцать, все двери закрыты. Винтовка за плечом, хожу, мечтаю. Чем не служба. В стене, на уровне головы, окошечко, без стекол, а внизу его камешков накладено. Хотел на улицу выкинуть. Да осколков острых около них полно. Прогуливаюсь мимо окошка этого, а пуля в камешки и рикошетом в потолок. Отскочил. И мимо окошка уж больше не ходил. Да и мечты из головы повынесло. Снайпер финский за штабными охотился. Видно, не зря камешки-то эти были положены, может еще кому-то, как и мне, жизнь спасли.