Ночной звонок 04

— Вставай, хорош спать!

Борис открыл глаза. Вот же незадача, заснул! Сказались, наверное, и усталость, и водка, и задымленность помещения. Вырубился. Вот только разбудил его... милиционер с четырьмя звездами на погонах.

— Рассказывай, что тут произошло? — чуть устало, но уверенно распорядился капитан.

Борис перевел взгляд ему за спину. В коридоре стоял еще один сотрудник. Из глубины квартиры раздавались деловитые голоса, односложно, приглушенно. Промелькнул человек в зеленоватой куртке, такие носят врачи скорой помощи.

За окном еще темно. По ощущениям — раннее утро. Голова гудит, во рту неприятный привкус.

— Не понял, — Борис в недоумении уставился на милиционера. — Что происходит?

— Вот это, гражданин, я и хочу узнать.

— А что? Ну, выпили. Я в гости зашел. Вот мы и...

— Это я вижу. Ты по делу говори, — настаивал капитан.

— По какому?

— Ты за что женщину убил?

— Какую женщину? Я никого... Погодите, что случилось? Почему милиция?

— Пойдем, может, так вспомнишь, — капитан посторонился. — Предупреждаю, не дергайся! Не в твоих интересах.

В сопровождении двух милиционеров Борис прошел в соседнюю комнату. Возле дверей стояли два крепыша в медицинских куртках. У двери, на боку, прижав руки к животу, лежала Маргарита. Под ней растеклось и уже подсыхало пятно крови. Кровь также застыла возле рта и носа. Чуть дальше в комнате на стуле сидела женщина и заполняла какие-то бланки.

— Вспомнил? Теперь будешь говорить?

Борис оцепенел. Он понял — его обвиняют в убийстве. Но он же не видел Маргариту с того момента, как вместе с дядей и Ларисой вышел из квартиры...

— Не знаю, — только и смог он выдавить из себя.

Запах крови и перебор с алкоголем вызывали в желудке позыв освободиться от лишнего.

— Что ж, разберемся. Дело нехитрое, — пожал плечами капитан. — Зря ты так. Отказ от сотрудничества — не в твою пользу.

— Но это не я! Я никак не мог!

— А вот твой отец утверждает обратное.

На кухне Юрий Школьник давал показания под протокол:

— Ко мне брат приехал в гости. Не виделись давно. Ну, решили посидеть, отметить. Поговорили, приняли немного, ясное дело... Все было хорошо. Затем брат на поезд заторопился, и все разошлись. Быстро как-то все получилось, я и сообразить не успел. А у нас же стол накрыт, готовились. Не пропадать же добру, вот я сыну и позвонил. Он приехал. Сидели, выпивали, за жизнь разговаривали... Видимся редко, мы ведь с его матерью в разводе давно. После я уснул. А когда проснулся, Рита на полу хрипит, вся в крови, а он, — Юрий качнул подбородком в сторону кухни, — дрыхнет пьяный. Поссорились, наверное. Рита, она вечером резко о гостях отзывалась. Так-то не против была, готовились вместе... Просто вышло так. Борька тогда еще на нее зыркнул, я заметил... Как только я ее нашел, то сразу скорую и милицию вызвал. А что они с Борькой не поделили и как все случилось — не знаю, не видел... Вот же беда... и как теперь...

Юрий Михайлович говорил в пол, низко наклонив голову, изредка поднимал взгляд — и снова опускал, всем видом показывая, что на него навалилась огромная тяжесть и он не в силах держать голову прямо. Руки безвольными плетьми лежали на коленях, и вся фигура была как обмылок: так и стремилась убрать острые углы, превратиться в бесформенную кучу, без стержня, без костяка. И голос звучал невыразительно, недоумевающе, словно искал объяснение произошедшему.

— Что теперь скажешь? — с прищуром глядя на Бориса, поинтересовался капитан, цепко выискивая на его лице растерянность, неуверенность.

Он уже составил для себя схему преступления и определил фигуранта.

— А как же я ее мог?.. — Борис все не верил, что на него повесили такое обвинение.

— Не хочешь сознаваться, значит? Дурика включил? Здесь же яснее ясного — забил ты ее насмерть! Гражданочка в возрасте, да и выпивши. Ты ее повалил и ногами топтал по животу. Продуман*! Решил, если у тебя на руках следов не будет, мы не сообразим? Не ты первый. А что делили? Квартиру? Из-за наследства сцепились?

— Да какое наследство?! Я знать ничего не знаю. И на кой я сюда пришел...

— Начинаешь соображать. Давай-давай, колись, не тяни!

— Не знаю я ничего! И никого не убивал. Мы с ней даже не разговаривали.

— Короче, парень, смотри. Даю последний шанс. — Увидев, что Борис вспыхнул, милиционер заговорил доверительным тоном. Когда волна эмоций ударяет подозреваемому в голову, самое время сыграть на его растерянности. — Сейчас расскажешь, как вы из-за наследства с гражданкой поспорили, как ты ее толкнул, а она упала, — и получишь максимум два года. А будешь быковать — минимум десятка тебе светит за умышленное... Ну?

По словам милиционера, кроме Бориса, убить Маргариту было некому. Отец? Какая ему выгода — квартира и так его. А просто так жену прикончить... Сколько лет вместе и ни разу на ссорах не засветились, ни одного вызова по их адресу не было. Никаких предпосылок, словом.

Выходило, что сын, обиженный трудным детством и не получавший внимания от отца, приревновал его к посторонней женщине. Пока никто не видит, устроил с Маргаритой ссору и несколько раз сильно ударил ее ногами в живот. Отбил ей жизненно важные органы, отчего началось внутреннее кровотечение, вот Маргарита и скончалась. Целых два мотива присутствуют — ревность и корысть. Логика идеальная.

Бориса Школьника препроводили в камеру до суда. Он опустился на нары и сидел с гудящей головой, уставившись невидящими глазами на закрытую дверь. Пытался собраться с мыслями, но ничего не выходило. Уж очень все ладно против него выстраивалось, а самое обидное, что он действительно ничего не помнил...

Выпустили его через сутки. Помогла Лариса. Она голову не потеряла и потребовала сличить время наступления смерти со временем вызова такси. Как кстати оказался этот вызов! Выяснилось: когда Борис только садился в такси, Маргарита уже была мертва.

Пока отец наливал сыну водку на кухне и разглагольствовал, тело его подруги остывало в соседней комнате. Юрий начал ее бить сразу, как только гости ушли, — за то, что вела себя неподобающе и перед заслуженным братом его унизила своими словами, открыла истинное положение вещей. А когда Маргарита перестала дергаться и у нее изо рта пошла кровь, тут-то он и понял, что перегнул палку. Решение позвать сына возникло спонтанно: его последнего видел, вот и мелькнула идея...

Получил Юрий Михайлович десять лет пребывания в зоне строгого режима на севере Кировской области. Вернулся через восемь.

* * *

И снова в квартире Бориса Школьника появились люди в форме, но теперь уже из полиции:

— Борис Юрьевич, вам нужно проехать с нами.

Поехали по знакомому адресу: Полевая, сорок два, квартира шесть. Дверь была взломана. В квартире, как и несколько лет назад, находились сотрудники ОВД и медработники. В нос шибанул запах затхлости и недавней смерти. Борис не без труда узнал в худом старике, скорчившемся на полу у дивана, своего отца. Тот сильно изменился, почернел весь.

— Подпишите протокол опознания, — равнодушно и буднично произнес сотрудник полиции. — Значит, сейчас мы его увезем на вскрытие, а после сообщим вам, когда можно будет забрать...

— Зачем забрать?

— Как это зачем? Вы ведь сын. Единственный родственник. Похороните как положено... Или вы отказываетесь?

Борис Школьник не отказался. Но в его сердце, кроме досады, ничего не было.