Ночной звонок 03

В ответ длинноносый молча кивнул. Его жена только повела глазами. Высокая дама по-хозяйски сделала приглашающий жест:

— Проходите, ребята, не стесняйтесь! Что вы там в дверях? Присаживайтесь вот сюда.

При знакомстве выяснилось, что пара — это старые товарищи Юрия, Дмитрий Дмитриевич и Татьяна (отчество названо не было), с которыми он много лет назад работал на заводе. Высокая, уверенная в себе хозяйка — Маргарита, в настоящий момент гражданская жена, как теперь принято называть.

— Владимировна, — добавила она, когда старший Школьник назвал только ее имя.

Вскоре обнаружилось, что Юрий Михайлович не был самым старшим Школьником в этой компании. Крупный мужчина, которого звали Павлом Ивановичем, оказался его двоюродным братом. И не просто братом — капитаном первого ранга с Черноморского флота! Он недавно вышел на пенсию и решил проведать родственников, с которыми очень давно не виделся, для чего теперь совершал тур по нескольким городам. Про Павла в семье рассказывали истории, что он командовал крейсером, не раз ходил в кругосветку, удостоен невероятного количества наград. Но случилось так, что он как уехал когда-то давно поступать в морское училище, так больше и не появлялся: видно, служба оказалась такая, что от нее не уедешь в отпуск. Вспоминали его не часто и, скорее, как семейную легенду, чуть ли не мифического героя. Борису интересно было наконец посмотреть на дядю — морского волка — вживую. Старый моряк тоже рассматривал племянника, не спеша задавать вопросы.

И тут стали понятны и неожиданное приглашение в гости, и показная радость Юрия Михайловича от встречи. Ему совсем не хотелось раскрывать перед братом, что он давно живет без полноценной семьи, с сыном не видится и вообще, по сути, неудачник и пустышка. Наоборот, хотелось показать, что жизнь вокруг него кипит, а он в центре, он успешен и чего-то стоит, не ниочемка бесполезная. Для этого и стол, и компания. Вроде и шутить Юрий Михайлович старается, атмосферу праздника создать, но ведь говорить-то не о чем. С братом не виделся лет тридцать — нет общих тем. Друзья из давнего прошлого, Дим Димыч и Татьяна, которых тоже, видимо, как и Бориса, пригласили для массовки, — в основном молчали. Тишина застолья прерывалась короткими фразами и тостами за знакомство, за встречу... Третий тост — «за тех, кто в море», — предложил Павел Иванович.

— Морская традиция, — подчеркнул он и выпил стоя.

Все поддержали. Затем братья недолго повспоминали умерших родственников, выпили за упокой. Поругали власть — умеренно; чтобы не молчать, сравнили цены раньше и сейчас; выдали свои соображения насчет политической обстановки. Выпили под тост «ну, будем!». После каждой рюмки Юрий все больше мрачнел, и ему все тяжелее было сохранять лицо добродушного и хлебосольного хозяина. Он напрягался, выискивая темы для беседы, гримасничал в паузах разговора, постоянно распрямлял насупленные брови и растягивал руками губы — сводило их, наверное. Во взгляде появилось что-то упрямое, зрачки подолгу задерживались на чем-нибудь одном.

Молчаливого Дим Димыча быстро развезло, и Татьяна, потянув его из-за стола и словно извиняясь, сообщила:

— Мы пойдем, наверное.

— Ага, идите! — пьяно одобрила это решение хозяйка, даже не предложив им чаю, чтобы задержать еще ненадолго, — и стало ясно, что их компания ей в тягость.

Похоже, Маргарите эта показуха тоже давалась непросто: гражданская жена отца давно уже отвыкла от ритуалов и приличных манер. Судя по всему, они с Юрием часто выпивали и обходились без лишней мороки со столовыми приборами, которые надо мыть, расставлять...

Боря и Лариса все чаще переглядывались: не пора ли и им отчалить, чего высиживать в неприятной компании? Тем более что в разговоре они почти не участвовали. На дядю посмотрели, себя показали — программа выполнена, можно быть свободными.

Павел Иванович оставался почти трезв — то ли мощная комплекция помогала, то ли природная устойчивость. Если другим водка глаза застила, то ему, похоже, наоборот — открывала. Вскоре он уже смотрел на брата с сожалением. Юрий Михайлович, похоже, почувствовал это. Но не зря же он организовывал застолье! Ему так хотелось услышать от брата похвалу хоть за что-то. Только подкрепить это свое желание было нечем: анекдоты выходили не смешными, ярких событий в его жизни не случалось...

Павел Иванович начал поглядывать на часы.

— Торопишься? — заметила это Маргарита, хотя казалось, что она совсем не смотрит в его сторону. — Такси вызвать?

— Заткнись, дура! — зло бросил ей Юрий. — Напилась, так сиди молча.

— Почему? — повела осоловелыми глазами женщина. — А если человеку на поезд...

— Пасть прикрой, сказал! — повысил голос хозяин дома.

— Юра, все правильно. Не шуми. Я ведь говорил, что сегодня уезжаю. У меня совсем немного времени осталось.

Павел Иванович встал со стула и сделал глазами знак Борису: «Пойдем».

— Хоть чайку на дорожку! — попытался остановить Юрий Михайлович уходящих родственников. — Торт вот стоит... Рит, сообрази чайник.

— Ща, секундочку... — Женщина сделала попытку встать, но ее качнуло, и она чуть не упала.

— Нет-нет, не стоит. Мы пойдем. Да, племяш? Лариса, собирайся! — безапелляционно, командирски басил Павел, продвигаясь к двери.

Когда брат сделал слабую попытку удержать его за руку, пообещал:

— Вот съезжу в Питер, затем в Москву — и на обратном пути постараюсь заехать. Мне правда пора. Такси я уже вызвал. Рад был повидаться.

Провожая родственников, Юрий через порог так и не переступил, задержался в дверях, потому что Маргарита опять что-то сказала, из-за чего он начал ей выговаривать в не самых культурных выражениях.

Гости вышли на улицу вместе. Такси уже ожидало.

— Да, паря, слышал я, конечно, что все не очень хорошо, но чтобы так... — с сожалением сказал моряк. — Ну ничего, ты, как я вижу, молоток, справляешься. Это правильно. Мало ли как оно у родителей... Вот тебе мои контакты, — он протянул визитку. — Будет нужна помощь — звони. Чем смогу, помогу.

Борис принял картонный прямоугольник, на котором был нарисован якорь, указана фамилия дяди и внизу мелко приписано звание и «Военно-морская академия». Вот оно как — дядька-то академик, оказывается! И военный, и ученый — интересный человек. Жаль, что толком пообщаться не удалось.

— Может, к нам заедете, дядя Паша? Чайку организуем. А то неудобно так вот...

— Нет, не нужно, я действительно уже опаздываю. В другой раз. Куда вас подбросить?

Борис взглянул на жену, ища поддержки, но та женской интуицией почувствовала, что зазвать моряка в гости не получится.

— Остановите у «Богатыря», — сказала Лариса водителю и пояснила для Павла Ивановича: — Там всего-то через двор пройти.

Так и расстались дядя с племянником. Увиделись впервые в жизни и интересны друг другу, а не поговорили...

Было это всего час назад.

* * *

— Борь, ты хоть такси вызови. Сейчас ни маршруток, ни троллейбусов уже нет, наверное.

Таксист не особо обрадовался, когда узнал адрес, пришлось пообещать чуть больше обычного тарифа. Когда Борис подъехал к дому отца, стояла глубокая ночь. Фонари заканчивались возле двадцатых номеров. В сорок втором доме светились три окна. На лестничной площадке, закрытая жестяной панелью с несколькими отверстиями, слабо обозначала свое присутствие маломощная лампочка.

— Приехал, молодец, — хмуро встретил сына Юрий. — Пойдем на кухню.

— Что случилось-то? — Борис прошел по темному коридору. — Ты таким тоном говорил — я подумал, что-то страшное произошло.

— А разве не произошло?

— В смысле?

— Я разве так хотел? Пашка — он вон какой! А мне и рассказать нечего... Сердце защемило, хоть вешайся.

— Ну а я зачем?

— Понимаешь... Давай выпьем, тянет здесь, — Юрий смял рубаху на груди, словно хотел ее рывком сорвать.

И Борис, раз уж приехал, решил узнать, что может заставить взрослого мужчину чуть ли не плакать в телефонную трубку:

— Давай.

Отец налил в стаканы. Рассказывать, зачем позвал сына вернуться, он не торопился. Выпили.

— Куришь?

— Не. Пробовал, не понравилось. — У Бориса запершило в горле от большой дозы крепкого спиртного.

— На, загрызи, — Юрий подвинул ему тарелку с остатками колбасной нарезки. — А я курну.

И тут же задымил, даже не открывая окно.

— Ритка, сука, весь вечер испоганила. Вякает не по делу. Помолчать не могла, падла! Что теперь Пашка подумает?.. Что он тебе сказал?

— Да мы как-то не успели поговорить. Тут же ехать всего ничего. И он на поезд торопился.

— Видел я, как он на меня смотрел. Как на пса шелудивого.

Борис ничего не ответил. Отец снова налил ему и себе. Отказаться было неудобно. Потом еще раз выпили, и еще...

(продолжение следует)