Ночью, через старый погост...

У страха глаза велики – в этой старой мудрой истине мне довелось убедиться лично. История, что приключилась со мною, произошла в декабре далекого теперь 1995-го года. К тому времени я закончил высшее военное училище, и уже полгода проходил службу в республике Бурятия. И, при том, в ее столице, городе Улан-Удэ. Хотя толку от столицы во всех смыслах было немного – из всех воинских частей наша находилась на самой окраине. Дальше уже простиралась бесконечная кедровая тайга.

И вот, заступив на суточное дежурство помощником дежурного по части, я отправился на КАМАЗе в эту самую тайгу – в полутора километрах от части располагалась водонасосная станция, на которой постоянно дежурили два солдата. Дорога к ней была расчищена бульдозером, снега в тот год выпало много. Время уже близилось к полуночи, когда я убедился, что солдаты на месте и все без происшествий. Уже собрался выезжать обратно, когда водитель слишком резко сдал назад и, вылетев с расчищенного пространства, автомобиль намертво «сел» в сугробе. Все попытки выбраться ни к чему не привели – глубина снега была больше метра.

Обругав горе-водителя отборным матом, я приказал ему не глушить мотор и пешком отправился в часть. Мороз стоял сильный, далеко за тридцать градусов, что в тех местах обычное дело. В воздухе разлилась звенящая тишина – ни ветерка. Темный купол неба, исколотый звездным серебром. Огромный диск луны заливал все вокруг неживым, мертвенным светом. Хруст снега под ногами казался удивительно громким.

Совсем рядом от дороги, буквально в двадцати шагах, располагалось старое, заброшенное кладбище. Предание, которое рассказывали мне старожилы, говорило, что сотню лет назад здесь проходил тракт, по которому обычно гнали каторжан. Однажды среди них вспыхнул бунт, перешедший в бойню – охрана перебила почти треть от числа заключенных, не особо разбираясь, кто виноват. Тела сбросили в одну большую яму, а погибших солдат похоронили в отдельных могилах. Потом на этом месте образовался небольшой погост. Летом я уже бывал здесь. Могильные камни вросли в землю и покрылись мхом. Надписи уже было невозможно различить.

Сейчас это место мне показалось до жути зловещим. Скрытые густым сумраком от разлапистых кедров, надгробия едва виднелись из сугробов смутными контурами.

Я невольно прибавил шаг, стараясь не смотреть в ту сторону. Сознание, словно издеваясь, рисовало пугающие картины – лунная ночь, безлюдная тайга и заброшенный старый погост. И я, казалось, уже ощутил чей-то взгляд – тяжелый и враждебный.

Не сорваться на бег стоило больших усилий. Я зашагал как можно быстрее, вцепившись ладонью в кобуру с пистолетом на поясе.

Раздавшийся сзади шорох едва не заставил меня заорать. Или это кто-то невидимый тихо позвал меня по имени?

Сердце ударило кузнечным молотом. Стало вдруг жарко, несмотря на жуткий мороз.

Крутанувшись, я выхватил пистолет из кобуры – скорее машинально, прекрасно понимая, что оружие тут ни к чему. Но вес пистолета в ладони придавал уверенности.

Никого. Да и кто тут мог быть среди ночи?

Лишь длинная ветвь на огромном кедре на погосте качнулась, сбрасывая большую охапку снега. Потом еще одна. И еще. Шорох прозвучал в ледяной тишине на удивление громко.

На мгновение я представил себя со стороны – ночью, на пустынной дороге, стоит офицер и целится пистолетом непонятно в кого. Если бы кто увидел, то дурка мне была бы обеспечена.

Я медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Воображение сыграло со мной весьма дурную шутку, добавив в кровь изрядную порцию адреналина.

Убрав пистолет в кобуру, я припустил по дороге к городку – до него оставалось уже меньше километра.

Добравшись до части, я выслушал от дежурного лекцию о том, что «бестолковые лейтенанты вечно что-то натворят», и был отправлен в автомобильный парк за дежурным тягачом.

КАМАЗ вытащили благополучно. Больше пешком через погост ночью мне ходить не доводилось.