Блог портала New Author

Mysterium tremendum

Аватар пользователя Светлана Оболкина
Рейтинг:
2

Светлана Оболкина
(Lana Schenk)
Mysterium tremendum

Гулкие удары потревожили лес. Деревья с облезлыми ветвями и почти высохшая земля создали особую хрупкую тишину. И вот она разбита в дребезги глухим нервным «тум-тум, тум-тум-тум»… Лошадь скакала по тропе из щебня, тревожно подергивая ушами, сбиваясь с рыси на галоп. Не нестись карьером, а продолжать обычную прогулку – это было важно для всадницы или, возможно, это было ее упрямством. Девушка всеми силами придерживала лошадь и панику. Но мучительный страх, который ворочался где-то в подкорке и угрожал распрямиться во весь рост, подгонял. И лошадь слушала этот ужас, а не прямые указания всадницы. Девушка крепко держала повод, но кончики ее пальцев время от времени легонько гладили серую жаркую шею животного, успокаивая. «Неужели она тоже испугалась? Это было бы странно… Впрочем, нет, не странно – она же меня чувствует… Вот ведь, на ровном месте – и так испугаться! Как же глупо…». Девушка гнала воспоминание: вот они выскакивают из-за поворота тропинки и… видят его. Мужчина. Он просто стоит. Глаза распахнуты, но взгляд словно замороженный. Она не успевает рассмотреть само лицо, но схватывает всё целиком; и она откуда-то знает: происходит что-то совершенно ненормальное! Понимает только то, что невозможно не видеть и не слышать бегущую на тебя лошадь, трудно не отступить в сторону или хотя бы не вздрогнуть!.. Лошадь так круто виляет, огибая живое препятствие, что девушка на мгновение теряет баланс. Но мужчина продолжает смотреть прямо перед собой… Сердце девушки колотится: «Живые так себя не ведут… А какие ведут? Мертвые? Зомби?! Да брось!» - вступает в диалог с хтоническими доводами трезвый рассудок. Но сознание в этом диалоге все-таки на стороне подкорки – что уж поделать, власть у ней самая что ни на есть исконная, власть неприкасаемого и священного, экстаза и страшных сказок. Древней рептилией свернулась она под тонким слоем молодой, не по векам самоуверенной разумности, но стоит лишь рептилии пошевелиться... И девушка мучается странным древним ужасом, которым человек во все времена встречал по-настоящему «особое», по-настоящему иное. Mysterium tremendum…
Но вот уже виден просвет выезда из леса; странная встреча позади. Сердце чуть успокоилось, и всадница перевела лошадь на шаг, наконец получив лошадь в полное подчинение. Уже начала продумывать маршрут так, чтобы ни завтра, ни послезавтра не проезжать то место. Но лес настолько заросший, хотя и полумертвый; прокладывать в нем новые тропинки – то еще приключение... «Но ничего, - взяла, наконец, девушка под контроль и свой разум тоже. – Найдем, где нам скакать». «Правда, радость моя?» - наклонилась она к шее лошади, почти прильнув к ней. Распрямившись, вздрогнула: впереди снова маячила человеческая фигура. На сей раз это была старуха. Она стояла спиной к тропе, склонившись почти до самой земли. И снова ни малейшего внимания в сторону лошади. «Не слышит…», - тоскливо подумалось девушке. Она не хотела нового всплеска странного ужаса: «Нет уж. Просто старый человек. Не мое дело, что она тут делает… хотя делать здесь совершенно нечего!». Но сворачивать лошади уже некуда – слева от тропинки колючие заросли, справа глыбы щебня. Девушка продолжала уговаривать себя, двигая лошадь вперед по тропинке: «Ну и что, что здесь нечего собирать. Может, она из незнающих про этот лес… Не испугать бы…». Проезжая почти вплотную к старухе, которая по-прежнему не обращала на лошадь никакого внимания, всадница смотрела на склоненную спину и старалась управлять лошадью так, чтобы не приближаться слишком близко к глуховатой, по всей видимости, старухе… которая вдруг произнесла: «Не страшно тебе здесь ездить-то?». Девушка внутренне охнула, охрипшим голосом соврала: «Нет» и следующим же движением выслала лошадь в галоп. Неслась, уже не разбирая дороги. И всадница, и лошадь изо всех сил старались вырваться из этого леса и из этого состояния.
У них получилось. Окружающий мир довольно быстро остудил разум: они вернулись – в обычную обстановку и… просто в обычное. Окраина большого города, по которой они теперь шагали, щедро одаривала уверенностью: нет ни единого шанса испытать что-то особое. Никогда. Никому. Ни за что. Вокруг разворачивался довольно унылый пейзаж: домики невразумительной архитектуры и тусклых цветов; дорога как поле боевых действий между асфальтом и грязью. Не то чтобы это были трущобы, нет. Просто один из тех поселков при большом городе, что выглядит корявым наростом на белоснежном стволе березы. Одним словом, окраина, цены на недвижимость в которой не поднимались уже много лет. Что напрямую влияло на социальный статус обитателей. Причина этого состояния дел была более чем тривиальной: ядовитое облако выбросов от соседа – химического предприятия – с большей или меньшей насыщенностью отравой, но частенько добиралась до поселка. Вот и окрестный лес был почти выжжен дождями из этих самых облаков. Поэтому и тишина, обычно не свойственная лесу. Обычное дело. На окраине этой окраины мира девушка арендовала сарай, переделанный под конюшню. Туда, к сену и отдыху, торопилась теперь усталая лошадь. «О, вот и кавалерия!» – послышались развеселые обертоны. «Чего невеселая, кавалерия?» – не унимался подвыпивший абориген. Он стоял, чуть пошатываясь, по стойке смирно и нарочито серьезно салютовал. Поглядывая на пьяненького соседа, девушка, наконец, почувствовала, как окончательно отпускает ее ужас. Он просто не имел шанса выжить здесь. «А там, в лесу, это был просто наркоман. С чего я надумала всякого?..», - отчего-то досадовала она. «И бабка… Просто странная старушка, потому и вопрос у ней такой… да просто странный!», - пережитой ужас стирался из памяти, словно ветошью.
А в лесу мужчина передумал лишать себя жизни. Это было по-настоящему странно. Готовился он к последнему акту долгое время. Подошел к делу серьезно: продал и раздал все, что имел – чтобы некуда было вернуться. Нашел этот забытый Богом уголок леса. Леса, который будто всеми силами подсказывал: «Посмотри: все умирает, почему бы и тебе тоже не…?». И все было готово, как… Вдруг он почувствовал, что его сердце словно стучит где-то снаружи: «Тум-тум, тум-тум», и тут же перед ним вдруг вырвалась из небытия непредусмотренная красота. Серая, показавшаяся такой огромной, фигура. Длинные мощные ноги уверенно бросали копыта на землю, выбивая из нее брызги камня. Но одновременно она будто летела, не касаясь ничего, на что можно было бы опереться. Рельеф напряженных мышц мгновенно впечатался в память. Как и теплый лошадиный запах, когда она, резко и гибко увернувшись, проскочила мимо. Так близко проскочила, что мужчину почти задела развевающаяся грива цвета благородной седины. А еще он заметил влажную и необыкновенно яркую темноту больших глаз – окунулся как в озеро в спокойный и одновременно пронзительный взгляд лошади. Мужчине даже не нужно было поворачивать голову – сознание, за мгновение до этой встречи собранное в кулак окончательного выбора, жадно поглотило красивое. Он не успел разглядеть девушку, но ее облик оставил в нем ощущение открывшегося просвета. Который тут же закрылся. Осталось лишь ощущение абсурда, из-за чего мужчина отбросил свои булыжники-мысли и устремился вниманием вслед за всадницей. Понял, что дело-то в пустяке: в наряде девушки. Он откуда-то знал, что так одеваются прекрасные всадницы из какого-то другого мира. Мира, в котором люди не лишают себя жизни. Потому что в их жизни просто не может образоваться страшная яма, поглощающая всякую мысль и всякое действие. В этом мире красивые и собранные люди вскакивают на лошадей и летят, куда захотят… Мужчина приходил в себя и одновременно чувствовал, что вот теперь все по-настоящему плохо. После той пощечины, которую отвесила ему красота, он не мог продолжать то, что делал. Но мысли! Они уже капали в кровь смертельным ядом: «А куда идти? Тоска придет, все равно придет. Я все равно проиграю ей каждую минуту каждого дня». Он опустился на колени, сжавшись всем телом от предельного усилия: только бы не заорать во весь голос. Никто не должен слышать его боль – она для всех чужая, нелепая, неуместная… И вот мир уже почти отступил, уже не входил по-свойски звуками, запахами и цветами в его сознание. Будто кто-то заваливал проем… Как вдруг окаменевшее отчаяние легко отвалили от входа слова: «Так, милый, давай-ка, пойдем со мной». Мужчина, тяжело дыша, поднял голову и открыл глаза. Встретил внимательный взгляд старухи. Та подошла к нему, уверенно взяла за локоть и начала тянуть вверх. Не то чтобы ее усилие было ощутимым, но сработала привычка уважения к старости – мужчина поднялся. «Молодец», - кивнула старуха и двинулась по тропинке, жестом позвав за собой.
Теплым пахучим паром покидало лошадь возбуждение, ее накрывала та самая усталость, которая вкупе с ароматным сеном делала вселенную просто бесподобной. Девушка, растирающая лошадь клочком сена, улыбалась – она понимала, о чем эти фыркающие выдохи. А лошадь понимала, что она понимала. Мимолетно ткнулась мордой в грудь хозяйке. «Да-да», – ответила та. Вот и весь разговор. Они снова пришли к соглашению, что оно того стоило. Им стоило быть вместе. Несмотря ни на что. Ведь это самое «вместе» оказывалось все более трудным делом в мире, где приходилось покупать саму возможность убирать навоз, таскать воду и глотать сенную пыль. Счастье растирать свою лошадь клочком сена нужно было оплачивать работой где-то там, в городе, но это еще ничего. Куда труднее было найти место, не требующего разрешения для лошади просто быть, не говоря уж о быть и бегать в свое удовольствие. Но они его нашли – этот вот поселок. И девушка радовалась, что оставались еще такие вот места, забытые – нет, не Богом, а инвестициями. Она давно решила, что ей заодно с этими родственниками-нищебродами больших красивых городов. Не только из-за жадной дороговизны презентабельных конных клубов оказалась она здесь, но из-за смутного, но окончательного ощущения: лошадь – это не престиж. Не была она таковой ни для крестьянина, ни для воина, ни для кочевника. Быть с лошадью – это не приехать раз в неделю в чистоту выдраенных невидимыми конюхами конюшен. Для начала это твоя, именно твоя ржавая лопата и полная тачка дерьма. И пот, который размазывается по лицу рукавом, если лошадь выпила из ведра все, а до колодца снова идти пока нет сил. Но ты же пойдешь… И пахнет от тебя едва ли лучше, чем от местного пьяницы, но… Но она полюбила этот мир. Полюбила и всеми силами начала сопротивляться его неказистости. В качестве игры, в которую, если уж играешь, то со всем мирозданьем, девушка с совершенной серьезностью относилась к «глупостям»: тонкая замша перчаток, идеально обтягивающие бриджи, блестящая кожа сапог для верховой езды. Она не могла бы объяснить причину своей уверенности, но знала твердо: не имеет она права снижать планку в таких вот вещах. Это не было вопросом удобства – опыта уже хватало и на то, чтобы прокатиться в калошах. И точно это не было делом женского тщеславия – перед кем тут красоваться? Нет, абсурд ради абсурда – так объяснила бы свою игру девушка. Если бы кто-то спросил. Если бы кто-то начал увещевать, что до лошадей ли человеку, у которого нет денег на машину? Потратить на бриджи половину зарплаты? Какое-то просто средневековое неумение жить! Но в том-то и дело, что здравый смысл был на стороне мира, который поднаторел в одном: в умении вытеснять. Вытеснять на окраины городов, на обочины жизни, за пределы разумного… В общем, девушка быстро вошла во вкус абсурда. А вскоре оказалось, что и не одна она. Жители поселка-клошара, неожиданно заимевшего «свою конницу», начали улыбаться ей. Дети с восхищением смотрели снизу вверх, и девушка частенько подсаживала то одного, то другого в седло, тем самым производя в статус героев. Местные пьяницы при виде «их конницы» вытягивались, старательно изображая вышколенных солдафонов. А «их конница», пряча улыбку, салютовала им, серьезно кивая. Когда люди улыбались, то внутренне распрямляли плечи и средний палец сжатого кулака – в сторону большого города, точнее собственного желания бежать в островок искусственного рая. Жить здесь вдруг становилось даже забавным, ведь, как выяснялось, жизнь – любая, и уж точно абсурдная – могла быть игрой. «Оно того стоило», - снова улыбнулась девушка с охапкой сена.
А мимо огорода, в котором жевала сено разомлевшая лошадь, бабка уверенно вела за собой «лесного гуляку» – так она его окрестила. Вела разговором, но уверенно, будто ту лошадь за повод. В лесу она заметила важное. Да, лошадь – это было ярко. Но она бы точно не отвлеклась на яркое, ведь ей только что удалось разглядеть давно искомый лишайник; она боялась отвести взгляд. Но даже спиной почувствовала: всадница встревожена, причем как-то странно встревожена. Старуха задала вопрос и получила подтверждение: в голосе девушки звучал тот страх, который люди прячут, не умея опознать, с чем столкнулись. Но из-за расставания с которым они часто плачут, ведь он почти выводит их за границы реальности… Тогда старуха решила пройти чуть дальше по тропике. Когда она увидела мужчину, то все поняла. Ему было по-мужски тихо, но предельно и окончательно плохо. Она повела его за собой. И вот они уже шли по поселку, заглядывая вперед и забывая что-то позади.
- Крышу мне починишь. Не умеешь? Научишься. Ютуб-то на что? – отразила старуха профилем, срисованным будто с древних римских монет, удивленный взгляд мужчины. Затем благосклонно пояснила: - Не деревенская я. Говорю так, потому что так здесь удобнее. Ведьминская авторитарность, ее тут ценят, - ухмыльнулась хитро. – А так-то я биолог, и степень есть, да… Ну и всегда хотела всерьез делом заняться, пенсии дождалась вот и переехала сюда, растения изучать.
- А зачем сюда-то? Лес такой… - мужчина поморщился.
- Умирать в нем только, да? – глянула старуха искоса. - Ну, как видишь, и у тебя не очень-то получилось, а ты ли не старался?.. Да не сердись, это я так, - тут же заговорила мягче. - Что есть, то есть, нежилые места. Это из-за завода, - махнула она рукой в сторону леса труб по другую сторону леса из деревьев. Продолжила увлеченно: - Но лес-то этот как раз хороший. Он старается изо всех сил выжить – вот это нужно видеть, на это стоит любоваться! Знаешь, я всю свою научную карьеру один факт пыталась понять: вот говорят, что экология в городах ужасна, и что загубим мы всю нашу зеленую планету. А ты видел траву в городах? Или на отвалах шлака? Ты сравнивал ее с тем же видом, но где-нибудь в поле, в чистом лесу? Раза в полтора выше. Существовать и сражаться за существование – очень, знаешь ли, разные темы. Так что мне всегда было интересно такое вот покореженное живое – своим усилием и умением хватать жизнь... Но на эту тему грантов не видать, ведь эту самую плохую экологию положено ругать, а не изучать. Выход на пенсию ждала, чтобы делом заняться. И потом так удачно сложилось, что поменяла квартиру на дом здесь.
- Удачно? – на сей раз ухмыльнулся лесной гуляка. – Это что ж за квартира такая была?
- Улыбаешься? Это хорошо. Да, милый, удачно. Здесь семья молодая жила, у их мальчика астма разыгралась от выбросов. А до того района, где моя квартира, выбросы не доходят. Теперь ему хорошо. И мне хорошо. У меня ж астмы нет. Потому и могу часами по лесу этому ходить. Никаких посадок не нужно – смотри, изучай...
Она немного лукавила: она садила, и много. Главным образом травы в оранжерее, чтобы их как раз беречь от выбросов. Этими травами она вылечила уже половину аллергиков поселка. Теперь ее разум, привыкший к активной деятельности, решал задачу, которую она тут же озвучивала:
- У тебя сбой… Жизнь твою я лечить, понятное дело, не возьмусь, а вот физиологический твой кризис – тут помочь можно. И задачи тебе нужно решать, но такие, как бы пояснить-то… Простые, ясные чтоб до прозрачности: выправить сломанное. Руками чтобы. Скажем так, крышу нужно поправить… Здоровье физическое поправим, с ментальным разберешься быстрее.
- Вы… знаете, вы как Баба-Яга, только современная, - удивленно покачал головой мужчина. Улыбнулся: - А кого еще можно было встретить в таком-то лесу, интересно? Только совершенно сказочного персонажа… Персонажей…
- Ну так! – кивнула Яга. – Вот видишь, работает образ, работает! Ты вот за доктором наук может и не пошел бы, постеснялся бы. А за Бабой-Ягой пошел. Как за ней не пойти-то?.. Так что поживешь у меня, сколько захочешь. Чинить там у меня, не перечинить… Вон, смотри! Всадница наша. Кавале-е-е-рия, - протянула она, улыбаясь.
Лошадь подняла голову, всмотрелась через забор на прохожих. Она узнала мужчину и фыркнула благосклонно: ну вот, так нормально, а то что за глупости – стоять столбом посреди леса? Мужчина почувствовал себя так, словно встретил старого друга, но тут же наклонил голову, стараясь укрыться за старухой. Не хотел, чтобы девушка его узнала. Но одновременно хотел подойти и просто заговорить с ней обо всем на свете. Просто чтобы быть рядом. Возможно даже получить привилегию потаскать что-нибудь тяжелое… Вдруг понял: он только что получил дозу уверенной радости. Все так и будет. Уже завтра.
Вдали расцветал миллионами огней большой город. А незабытое Богом место готовилось своим ходом войти в тихие сумерки. В которых, если повезет, можно погрузиться с головой в самый древний ужас. Mysterium tremendum.

Рейтинг:
2
СИРена в Втр, 18/09/2018 - 14:15
Аватар пользователя СИРена

Интересный рассказ.
Это точно истории из жизни?
Приветствуем нового автора на нашем сайте!
И поставьте аватарку, пожалуйста.

__________________________________

События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".

Lensky в Втр, 18/09/2018 - 17:38
Аватар пользователя Lensky

Очень колоритно.
За что автору и +++ Цветок

__________________________________

Михаил Ленский