Морской узел

Возмущение в палате нарастало. Ни один из предложенных вариантов не устраивал конфликтующие стороны. Тянуть жребий было бессмысленно, не тот случай. Слово взял «Луноход»:

-У Сергея перелом суставного отростка. Он-то и по палате еле-еле передвигается. Петро - лежачий. От меня на улице все шарахаться будут. Андрей Васильевич не в счет. Остается Геннадий.

-А почему нельзя позвонить кому-нибудь из родственников? - подал невнятный голос Иван. На его вопрос никто не обратил внимания. Иван уже три недели находился в отделении и считался старожилом. Каждый зуб его верхней и нижней челюсти был намертво привязан проволокой к шинам Тигерштедта. Все понимали, что Иван не может участвовать в «проекте».

Страсти накалялись, а все потому, что доктора даже не догадываются, чем надо лечить русского человека в травматологическом отделении утром «после вчерашнего». По всей России ни в одной клинике нет пивбара. Как это нормальному пациенту осмыслить? Что за страховая медицина, если от похмелья не страхует? О себе, любимых, врачи позаботились. Понапридумывали сотни инструкций, в каждой из которых на первом месте спирт. А кто о больных думать будет?

Деньги собрали мгновенно. Замешкался лишь «Луноход». Звали его так потому, что на голове у него красовалась гипсовая шапочка с металлическим стержнем для крепления скуловой дуги. Ходил он медленно, осторожно, боясь зацепить «антенной» окружающих.

Встал вопрос: кому вязать морские узлы? Из всех присутствующих никто не служил в морфлоте. Опять разгорелся спор, но уже среди рыбаков. Решили для страховки завязывать по несколько узлов. Двух простыней не хватило.Все-таки четвертый этаж. Взяли в соседней палате.

Геннадий со своим сотрясением головного мозга был не в авторитете. Что это за детский диагноз для взрослого мужика? А где настоящие переломы? Крыть Генадию было нечем и споры прекратились. В качестве гонца решили послать его. Отказаться он не мог, похмелье страшнее любой головной боли и сотрясения.

Проверив насколько крепко привязаны простыни к батареи, он смело встал на подоконник. Его силуэт на фоне звездного неба быстро мелькнул и исчез в темноте. До земли было шестнадцать метров.

Утром к Геннадию, но уже в реанимационное отделение, пришло все мужское население травматологии. Теперь у него переломов стало больше, чем у пациентов «родной» пятой палаты вместе взятых. Но это никого не интересовало. Все задавали один и тот же вопрос. Какой идиот завязывал морские узлы?

Василий Лифинский.