Матильда - женщина, которая проснулась 02

Матильда вновь прислушалась к себе: да, определенно, скорбь и тоска уже не могли причинить ей боль, она их просто не ощущала. Более того, она четко осознавала, что та, прошлая, замужняя жизнь это всего лишь одна из глав ее личной книги бытия. Да, безусловно, самая важная и большая, но на этом книга не заканчивалась, и этот факт поначалу вызвал в Матильде некоторое замешательство и где-то даже досаду. Ведь она так рассчитывала дожить свой бабий век в тоске по безвременно ушедшему мужу, влача серое, жалкое существование овдовевшей, немолодой женщины, и находя отдушину только в работе и общении с внуками и детьми. А тут, стоя в кладовке и сжимая в руках пуловер Влада, Матильда вдруг поняла, что не боится жить дальше в новой реальности, более того, ей так не терпелось перевернуть наконец эту страницу, что она испытала некоторую неловкость перед памятью мужа. Матильда положила пуловер обратно, погасила свет и поспешно вышла.

На следующий день она вынесла из дома все коробки с вещами и аккуратно сложила возле контейнеров с мусором. Местные бомжи, коих в округе водилось немало, менее, чем через час оценили матильдину щедрость. Оставила только самое памятное: короткий мундштук для сигарет из слоновой кости, да изящный черепаховый очечник, который она подарила мужу на пятидесятилетие. Влад бросил курить как только Матильда забеременела. Было это чертову кучу лет назад. С тех пор у него осталась привычка теребить мундштук в руках, либо держать его в карманах брюк, чтобы в любой момент любимая игрушка была под рукой. Матильда редко видела мужа не то, что нервничающим, но даже взволнованным, он оставался спокойным и в то, нелегкое время, когда один справлялся с двумя маленькими сыновьями. Она прекрасно помнила те дни, когда возвращаясь домой с работы затемно, заставала детей и мужа спящими вповалку на диване в гостиной. Тогда, исполненная чувства вины и неясной обиды, она, стараясь не шуметь, кралась на кухню, открывала холодильник и тихо ужинала, вместе с едой пережевывая и весь прошедший день.

Минут через десять, уложив детей по кроваткам, Влад неслышно входил на кухню, садился напротив жены, и глядя на нее своим серым, немного усталым взглядом, неизменно спрашивал: «Ну как ты?». Хотя это ей в пору было спрашивать его о том, как он прожил очередной день, совершив очередной маленький подвиг. Она начинала что-то рассказывать о работе, он слушал внимательно, кивая и улыбаясь одними глазами. Ни тени раздражения, недовольства или сомнения в правильности сделанного выбора.... Сполна оценить насколько это тяжелый труд - растить маленького человека, и не одного, а двух, она могла в выходные или во время отпуска.

- Черт возьми, это ведь было очень тяжело... два маленьких шалопая,их нужно было одеть, накормить, погулять, чем-то занять их внимание в течение дня, потом уложить спать, и так изо дня в день.... – думала Матильда, вспоминая то далекое время

Порой дети болели. Кто не болел в детстве? Несколько раз она вынуждена была брать больничный. Сейчас это вспоминалось лишь как отдельные, разрозненные фрагменты истории. Конечно, потом был детский садик, несколько спортивных секций, включая плавание и шахматы. Влад сам находил эти секции, сам записывал детей, сам отводил, лишь ставя жену в известность постфактум. Однажды, в один из ее поздних ужинов на кухне, он, поигрывая по привычке мундштуком, рассказал Матильде о том, как они с детьми в первый раз сходили на дзюдо.

- Ты бы видела их глаза! Антон сразу втянулся, будто ходил туда давно, а Дэнчик потоптался немного у стены, а потом с удовольствием выполнял все команды тренера. Теперь они с нетерпением ждут следующего занятия – увлеченно говорил муж.

Матильда перестала есть, и посмотрела на Влада:

- А почему мне не рассказал о том, что собираешься отвезти детей на дзюдо?

В его глазах промелькнуло некоторое замешательство:

- Ну... у тебя и без нас забот хватает, зачем тебе эта лишняя информация...

- Это и мои дети тоже, и любая информация о них просто не может быть лишней для меня – возмутилась Матильда.

Теперь во взгляде мужа сквозила откровенная досада. Снедаемая невесть откуда взявшейся злобой, она ждала ответа.

- Мотя, ну ты пойми – начал Влад примирительно – я ведь провожу с детьми больше времени и поэтому знаю, что для них лучше. Ну да, не сказал, не знаю... почему-то не посчитал нужным, ну прости... – он слегка сжал ее руку, ласково заглядывая в глаза.

- Значит, ты знаешь, что нужно детям лучше, чем я? – примирение ее никак не устраивало, обида, происхождение которой она никак не могла понять, никуда не делась и сейчас рвалась наружу. Матильда видела себя со стороны, и понимала, что выглядит как дура, но природная импульсивность и упрямство, которые она научилась обуздывать лишь с возрастом, не давали ей взять в себя в руки.

- Ты просто устала, я все понимаю. Отдыхай . – он не намерен был продолжать этот разговор. Влад был на пороге кухне, когда она кинула ему в догонку:

- Они и мои дети тоже.

Муж остановился, потом развернулся и снова сел напротив. В его взгляде скользнуло нечто, заставившее Матильду принять оборону:

- Послушай, я ведь не гоню тебя каждое утро на работу. И ты сама видишь, как я провожу свои дни. Если хочешь, давай поменяемся местами. Ты мне только скажи. Правда, я не гарантирую тот же заработок, что приносишь ты, во всяком случае в первое время. Зато ты будешь проводить с ними целый день. Я не берусь утверждать, что тебе назначено природой сидеть с детьми, я, сама знаешь, человек отнюдь не патриархальных взглядов. Но, возможно, это именно то, что тебе сейчас необходимо. Подумай.

Она тогда не нашлась, что ответить. Сидела, потупив глаза, пристыженная, как девчонка, и ругала себя за глупую выходку. Нет, она не была готова на такие жертвы, боясь признаться в этом самой себе. Разумеется, она любила своих детей, могла сильно заскучать по ним посреди рабочего дня. Она не ложилась в постель, не присев возле их кроваток, всматриваясь в безмятежные, спящие лица, не поцеловав их лобики... Но проводить свое время, изо дня в день направляя все внимание на общение с детьми, играть с ними, кормить, гулять, водить по нескольку раз в неделю в различные секции и кружки. Нет! Такую жизнь она не хотела. Возможно, в отсутствии рядом такого мужа,как Влад, она могла бы взвалить на себя эту ношу. И на тот момент, когда сыновьям было уже по пять лет, такая жизнь была бы для нее единственно возможной. Но он всегда был рядом, чуткий, понимающий, улавливающие малейшее изменение в настроении жены. С первых же дней после рождения детей он делил с ней все трудности ухода за ними. Да, кстати, в тот момент он еще работал. Звезд с неба не хватал, но наверняка строил планы по поводу будущей карьеры. После очередной бессонной ночи, он вставал, как ни в чем не бывало, и неслышно прикрыв за собой дверь, отправлялся на службу. Вернувшись вечером, с порога нянчился с сыновьями, или, если те спали, то неспешно делал все необходимое по дому. Всегда легко, ласково улыбаясь, и нежно воркуя с начинающими агукать малышами. У Матильды, глядя на него, не оставалось сомнений в том, что все происходящее приносило ему явное удовольствие.

- Ну почему бы нет?! Это ведь его дети!! – пыталась она объяснить происходящее самой себе.

- А где усталость, раздражение от бессонных ночей, ностальгия по прошлой, бездетной жизни, по свободе в конце концов!? Ведь этого нет и в помине, словно его предназначение было в том, чтобы менять подгузники, купать, по ночам вышагивать километры по дому, укачивая то одного, то другого. Небось жалеет о том, что сам не может покормить их грудью, когда возникает необходимость – огрызался кто-то внутри нее.

Ей было стыдно за собственные мысли, но от этого они никуда не девались. Да, Матильду положение дел тяготило с самого начала. Прислушиваясь к себе сквозь звук в унисон орущих младенцев, она понимала, что не оценила степень сложности. Да, знала,что будет трудно, но что настолько! Порой с ней случался приступ самобичевания, а мысли посещавшие ее, наводили ужас:

- Я что, не люблю своих детей и мужа? Наверное я плохая мать, плохая жена, и вообще плохой человек. Меня раздражает его без пяти минут святость, его готовность растворяться в детях круглые сутки. Вообще, такое возможно? Это нормально? Мой отец таким не был... Я вообще не знаю никого, кто вел бы себя подобным образом....Почему я так реагирую вместо того, чтобы благодарить судьбу за него? Почему мне порой хочется тихо затворить за собой дверь родного дома, и не возвращаться сюда никогда? Что со мной? – потрясенно спрашивала она себя.

Однажды, когда детям было по полгода, она не выдержала и предложила мужу нанять няню, которая сможет помогать ей в течение дня. Он ответил не сразу, но в голосе прозвучали нотки стали:

- Я ни минуты не доверю детей кому-либо еще, кроме тебя...

- Но мне одной тяжело, пойми. И некому помочь, мои родители далеко, твои тоже. И потом, няня возьмет на себя лишь часть обязанностей и под моим присмотром...

Он покачал головой, не собираясь выслушивать никакие аргументы:

- Мотя, я не слепой, все вижу. Вижу как ты страдаешь, как тебе тяжело, даже несмотря на мою поддержку. Ты была другая до рождения детей, я помню. ... Я помню, как ты светилась. И скорее всего ты тоскуешь по тому времени, когда была востребована на работе. Наверное, через это проходят все женщины , это сложно принять, даже осознавая, что трудности временные...

Матильда не перебивала, словно предчувствуя, что сейчас услышит нечто важное. После небольшой паузы, видимо что-то для себя решив, он продолжил:

- Слушай, ну давай я буду приходить пораньше, я не могу сейчас бросить работу, на что-то ведь мы должны жить, твои декретные не в счет... Потерпи еще хотя бы пару месяцев, но без постороннего человека в доме, прошу тебя! Потом я сяду с детьми, а ты вернешься на работу. Идет?

Она ждала чего угодно, но только не этого. Пораженная, она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле, она лишь коротко кивнула. Наверное этот разговор с мужем и был поворотным моментом в ее судьбе. Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, отговори она тогда Влада от подобной жертвы.

Муж оказался хозяином своих слов, и через два месяца Матильда вновь ходила на работу.

Была ли она ему благодарна? Безусловно! Пожертвовав своим временем, он позволил жене реализовать себя как профессионал в полной мере. Так почему же возвращаясь домой после насыщенного, полного интересных событий рабочего дня, она смотрела на своих спящих сыновей и неясная обида поднималась из глубины души, заполняя все ее естество? Будто совсем рядом, параллельно с ней протекала другая реальность, не менее важная и захватывающая, а она лишь могла наблюдать за ней, как зритель.