Кроссовки "Ли Купер"

Военно-транспортный самолёт, загруженный солдатами-первогодками настолько, что не только сидеть, но и стоять негде, сбросил скорость и плавно пошёл на посадку. За бортом послышался свист моторов, писк воздушных потоков, а в ушах затрещали барабанные перепонки. Чувствовалось, что приближается земля.

Рядовой мотострелковых войск Фудман Николай Николаевич ждал от приземления, наконец-то, конец периода первоначальной подготовки. Ведь со 2-го апреля по июнь 1982 года он исколесил полстраны: от Синельниково, где родился, учился и жил, откуда призывался, до Чугуева, где одели в военное обмундирование, до Кировабада, где обучили военному мастерству, до Душанбе, куда перебросили на гражданском самолете. И сейчас помнится, как хором пели песню Ю.Антонова «Море, море! Мир бездонный…», когда пролетали над Каспийской синевой!

Так из точки в точку переезжал много раз, пока не оказался в небе над Кабулом. Он даже представил, как сейчас самолет садится: будто крупный ворон, расправив крылья, планирует и спускается – ниже, ниже. И подумал: «Всё! Через минуту-другую Фудман уже – не молодой боец, а настоящий воин! Так что держитесь, душманы!»

Над горами, кишлаками и аэродромом ещё властвовала ночь. И когда колёса шуршали по бетонной полосе, тоже ничего не разглядел, так как, кроме огоньков, сплошная темень. А хотелось хоть что-то увидеть, запомнить. Взять, так сказать, на память. Впервые ведь на чужой земле. И позже, когда выпрыгивал из открытой хвостовой двери, за вещмешками да скатанными шинелями не увидел главного. Но афганскую жару сразу почувствовал. В небе - ночь, а по спине текут ручьи пота…

Первогодков тут же, за аэродромом, выстроили и чуть ли не на «ощупь», так как сплошь - ночь, начали делать военные дела: «Равняйсь! Смирно!». И так далее. Как понял Фудман, из частей советских войск, дислоцирующихся в Афганистане, прибыли «покупатели». А у них к первогодкам глаз наметан. «Писаря и повара, - говорит командир, - нам не нужны. Нам бы побольше бойцов, которые умеют одновременно орудовать и автоматом, и саперной лопатой, и хранить молчание. Потому, что тут по одному лишь писку твоему душман разоблачит и набросится, будто с неба упал. А ещё надо, чтоб воля была железная. Попадёшь в беду, вот она тебя и выручит. Книги, думаю, читаете, раз у всех значится среднее образование? А ну-ка, скажите мне на милость: кто такой волей обладал в отечественную войну?»

То ли разволновались ребята, то ли не знали как повести себя в данной ситуации, но наступило молчание. И вдруг из строя чей-то голос выкрикнул: - «Маресьев!». - «Верно. Маресьев! Кто сказал?» Солдат назвался. -«Выйти из строя». Отпечатал несколько шагов, вытягивая носок, как и учили. Командир осмотрел новичка – крепкого, стройного, положил на плечо руку: -«Такие воины нам нужны!»

Потом долго еще называли фамилии, а солдаты выходили к тому или иному командиру. Фудман попал в 1-й батальон. Подошёл к прапорщику – немолодому уже, видно, опытному пехотинцу, с полным лицом и заостренными усами. Представился. Тот собрал команду и отвёл в сторону. Земляка, из совхоза «Революционер» - Пузова Валеру направили во 2-й батальон. Другого, Барщикова Володю – в 3-й. Третьего – Самодукского Володю забрали вообще в иную часть. А ведь с ними и рос, и учился, вот бы и - служить вместе.

Когда Фудмана доставили в батальон, определили в палатку, БТРы уже стояли наготове. Предстояло «прочесать» местность у подножия Черной горы, которая располагалась в районе города Джелалабад. Длинная колонна. Хоть и день уже был, видно всё, но до головы её и хвоста глазом не дотянуться. Прапорщик подвёл новичка к БТРу, который стоял посередине колонны. Непривычно всё казалось: один среди не знакомых!

Но это лишь казалось. На самом деле в контакт он вступал быстро, легко. Как и теперь. Лишь впрыгнул в потолочный люк, под которым уже сидели, в объятии духоты, табачного дыма и запаха солярки, человек семь – с автоматами, гранатами, гранатомётами, сразу дружелюбно, с легким юмором, отрекомендовался: - «Вас приветствует молодое пополнение из Днепропетровщины». - «А, Никополь? Марганец?» - «Нет. Синельниково». – «Синельниково? О, так у нас уже один есть оттуда». - «Из Синельниково?». - «Да». - «Интересно, кто такой?». - «Мишу Бурлистрова знаешь?». - «А как же! С восточной стороны. Я с ним знаком». - «А он, впрочем, часто вспоминает Восточную сторону. Говорит: девушки там - во!». - «Ну, вот, и я оттуда». - «Значит, не волнуйся. Завтра встретитесь. Он в танковом батальоне. Сейчас на посту. Старослужащий, между прочим! Да мы-то сами по последнему году тянем. А ты, значит, заменой будешь? Ничего, рядовой, как там тебя?». - «Николай. Фудман». - «О, черт возьми! Как замполит у Чапаева был. Слышите? Фурманов! Что ж, Николай, подсаживайся к пулемёту и строчи, как учили. А то, видишь, что получается: вчера ещё был пулеметчик, Серёжка, а сегодня уже нет. Кому я письмо от девушки вручу? Вот получил и ношу. Ах! Какой парень! И - на тебе! Поднялись в горы, а душман, гад, сзади… Да ты садись, Николай, к пулемету. Не стесняйся. И знай: здесь человек проверяется делом»…

Сел за пулемёт, глянул в щель. Цель видна, как на ладони. Горы, кишлаки, изрезанная колёсами земля. Эх, скорее бы в бой! Отомстил бы за Серёжку. С этими мыслями и уехали. Дорога оказалась длинной. И всё без боя. Думал. Разговаривал. Но душно, черт возьми! Впервые ведь – в таком склепе…

Первый день терпел стойко, так как старослужащие рядом, и не хотелось выделяться, а на второй – места не найдёт: повернётся влево – жарко, вправо - тоже. Один из старослужащих заметил беспокойство: «Слышь, Николай? Поднимись наверх. Подыши, пока нет боя». Поднялся. Сел на броню и смотрит. Над колонной барражируют три пары вертолётов. Прикрывают. А броня горячая! Коробок спичек нельзя оставить – вспыхнет. Кинул взгляд в го- лову колонны: что там за горы такие – Черные? Почему их, интересно, так называют? Долго разглядывал. Горы, как горы. Только на вид, действительно, черные. Примерно, как Крымские, но выше. Как выражались старослужащие – «мрачное место». У подножия всё контролируется душманами. Там – кишлаки. А в них, говорили, каждый, от малого до взрослого, имеет оружие: от автомата до реактивного комплекса «Земля-воздух». Интересные горы! Стоят стеной: скалы, скалы. Целая гряда! Да, хорошо смотреть с БТРа! Прапорщик рассказывал, что эти машины тут не прижились. Жара. Не тянут – кипят, дымят, как паровоз. Но как прикрытие – неплохой «ящик»: если опасаешься подорваться на мине – взбирайся на броню, если начался обстрел – прячься в салон.

«А в вертолёте, наверное, лучше? – подумал. – Не жарко. Сверху всё видно. Как в такси». А они всё кружат. Да так торжественно. И постреливают, постреливают. Потом один вдруг как бы пошёл на разворот. Фудман всмотрелся. И увидел вспышку. Хвостовая часть – раз и отвалилась. Вертолёт перевернулся и камнем рухнул в ложбину. От БТРа – рукой подать. Сообщил старослужащим. Те поднялись наверх. Начали высказывать догадки, что, видно, душман угодил «Стрелой», так как подобных случаев было много. «Стрела» - это такой зенитный комплекс советского производства. Его, говорят, закупал Египет и тайно продавал душманам.

БТР, на котором сидел Фудман, оказался ближе других к вертолету. Подбежал прапорщик и дал команду: - «Оказать летчикам помощь!». Все, кто находился рядом, приступили к выполнению указания. Но мешало то, что вертолёт горит. Летчик зажат сидением, и его комбинезон тоже дымится. В салоне валяется около десятка убитых. Один без ноги. Не свежая рана. Значит, наверное, перевозил раненых, а погибли от удара о землю. К летчику никак не подойти - всё в огне. Старослужащие опытнее: дергали за комбинезон, отрывали от сидения, а первогодок бегал вокруг, помогал. Когда дернули за руку, с неё сползла кожа. А под кожей - слизь. Значит, опоздали. Успел подгореть. Теперь надо по-другому. Но как? Стали предлагать, кто что мог. Фудман, например, сказал: -«А что, если проникнуть между измятым бортом и животом летчика да расстегнуть ремень?». И, не дожидаясь одобрения, бросился выполнять. Старослужащие кричат: - «Куда тебя несёт!? Видишь, горит!?» Но он уже действовал. Смело и опрометчиво. Затрудняло, что летчик был толстым и тяжёлым. Не подлезть, не подвинуть. Уже и у самого стала вспыхивать одежда, а он отмахивался ладонью и пробирался дальше. Но вот, наконец, нашёл, где отстегивается ремень. Отстегнул. Фу! - «Тяните!» - закричал. Старослужащие дёрнули тело. И только подключился сам, чтоб оттащить в сторону, как в салоне вертолета начали взрываться патроны от автоматных магазинов. А за лощиной, откуда, видимо, выпустили «Стрелу», стояли кишлаки, и оттуда начали стрелять. Прапорщик побежал за БТРы прятаться. Старослужащие приняли это, как молчаливую команду – в укрытие, мол. Тоже побежали вслед. А Фудман, как стоял, так и застыл на месте. Он не мог понять: как это, мол, бросить погибших вертолётчиков в беде!? Но в ту самую минуту инициативу вдруг перехватил афганский офицер – воин народной армии. Они постоянно находились в колонне советских войск и помогали. Видно, обучался в Союзе, так как закричал по-русски, с акцентом: - «Камандур, зачэм брасаль сваих!? Ай, шурави, шурави!». Шурави – это советский воин в Афганистане.

Старослужащие, услышав слова афганца, вернулись. Вместе с Фудманом уложили тяжелого летчика, не подававшего признаков жизни, на палатку и хотели тащить. Но он настолько тяжёл, что худые и слабые солдаты не смогли этого сделать. Взяли за руки – кожа лезет. С трудом доставили к БТРам. Потом принялись вытаскивать убитых. Патроны всё так же время от времени взрывались, из кишлаков стреляли, но работа шла. Вынесли всех. Первогодок успел даже - двоих. Доставили к БТРам, куда подъехала санчасть. А когда начали грузить на БМП, промелькнули усы прапорщика. Подошёл, как ни в чём не бывало, и, в соответствии с Уставом, начал раздавать команды…

Колонна БТРов продолжила путь. Но тот кишлак, откуда запущена «Стрела», до конца дней своих будет замаливать грехи свои. На него сразу же налетели самолёты. Посыпались бомбы. Потом их заменили вертолёты. Обстреляли крупнокалиберными снарядами. Позже туда бросились на БМП разведчики. То была для кишлаков последняя нота аккорда. Вообще, разведчики, как говорили старослужащие, всегда творили чудеса. Пехота им по-доброму завидовала. У них особое питание, как у того лётчика, что четыре солдата не могли поднять. Их награждали чаще. Правда, и гибли они нередко. Но это мало волновало 18-19-летних ребят. Кто в их возрасте задумывается о какой-то там смерти?

Колонна БТРов приблизилась к «зеленой» зоне. Там – кишлаки, растительность. Климат, похожий на Кавказский. Там, говорят, не всегда безопасно ездить. Как сейчас. По рации передали, что впереди завязался бой. Колонна остановилась. Слышится перестрелка. Но - далеко. Так, что экипаж БТРа, в котором был Фудман, расселся на броне и пережидал. Под колёсами, поперёк машины, протекал арык. Водичка журчит: пей, солдат. Но пить запрещено - можно нажить желтуху, тиф. Но солдат есть солдат. У каждого в кармане дезинфицирующие таблетки. Вот и рискуют. А что, если в БТРе – парилка! Пьют и прислушиваются, что там впереди? В шлемофоне слышатся команды: - «Да зайди ты слева! Что он там – насмерть окопался, что ли, душман драный?» А в молодых жилах кипит кровь. Скорей бы в бой, скорей! Из хвоста колонны в голову мчатся на большой скорости три БМП. На помощь. Рассказывали, такие хорошие машины: на них - скорострельные пушки! А на броне сидят разведчики в камуфляжной форме: сетки, маскхалаты, кепи. Красавцы! Не то, что пехота: полевая форма, без погон.

Разведчики остановились у арыка. Сидят: пьют сок. Кто в тельняшке, кто в футболке. У каждого на ногах китайские кроссовки «Лее Купер». Честь! Не то, что у пехоты – ботинки. С минуту постояли. Потом, видно, поступила команда. Они – по скоростям. Обдали грязью пехоту и рванули в голову колонны. Наверное, там заварилась каша. Слышна перестрелка, взрывы. А душа рвётся. Ну, когда наступит настоящий бой? Так хочется увидеть живого душмана, пострелять, показать, как говорил старослужащий, себя. Но вот минут через пятнадцать из головы колонны стали возвращаться те самые три БМП. Ехали медленно. То разведчики сидели сверху, а теперь лишь по двое на каждом. Снова остановились у арыка. Так, что Фудману было видно всё. Верхняя передняя часть БМП ребристая. А на ней лежат вверх лицами мертвые разведчики. Человек пять. Их накрыли афганскими одеялами. Сквозь них сочится кровь. А ноги с китайскими кроссовками «Лее Купер» торчат наружу. Удручающее зрелище! Как вскоре пояснил шлемофон: - «На дворе видно, а в кишлаке очень темно». Вот и напоролись ребята на засаду душманов и иностранных наемников – Пакистанских, Иранских и прочих…

Эта картинка произвела в душе рядового Фудмана такой взрыв ненависти к душманам, что, когда колонна двинулась вперед, они бросали кишлаки и прятались в горы от пулемётного треска – и его, и товарищей. И позже, когда уже был сержантом, в любом очередном бою, как вспомнит о китайских кроссовках «Лее Купер», так и тянется рука к пулемету. И сейчас они ему снятся. Постоянно. А ведь после демобилизации прошло немало ночей. Да и как можно спать спокойно, если война оставила не только воспоминания, но и раны, контузии…