Эвакуация
Есть вещи, которые у человека не отнять пока он жив. Любовь, вера, преданность... воспоминания. У каждого они свои. Яркие, словно радужные блики, насыщенные и пестрые в своем великолепии предполуденного солнца. Спокойные, в матовых бирюзовых тонах, как прохладный апрельский рассвет. Острые, ранящие своей незабываемой болью, горечью застарелой обиды, обжигающие льдом страдания, будто холодный февральский вечер...
Они принадлежат нам и только нам. Никому не в силах их отнять, как бы этого не хотелось. Ни стереть, ни выбросить, не забыть... Воспоминания, наша незаживающая рана и одновременно таинственный эликсир, заживляющий боль. Со временем страдания притупляются, а некогда безумная радость становится легким наркотиком для дремлющего в обыденности разума. О, время, кто тебя придумал?
Когда взорвалась станция и первые жертвы лучевой болезни умирали в районной больнице, для нас ничего не изменилось. Про Чернобыльскую трагедию написано и сказано многое, но мало кто знает, что происходило в то время в третьем по величине городе Советского Союза.
Апрель в моем родном городе прекрасен. Тяжелые бело-розовые соцветия каштанов наполняют столицу приторным ароматом. В него вплетается дивный запах липы, оживающей черемухи, благоухание бпервого разнотравья. Горожане пьянеют от этого чудесного букета и ходят немного хмельные.
Могучий Днепр гонит свои темные воды в сторону далекого моря. Солнце щекочет его волны, играет в пене бурунов, и они становятся изумрудными, оживают и смелее несутся вниз к порогам.
Первое, пока еще легкое беспокойство я ощутил еще в школе. После первого урока учителя дружно забегали по коридорам, а мы, рады стараться, с удовольствием принялись шалить, шуметь и баловаться. Заниматься любимым занятием школяров всех времен и народов.
Странно, но педагоги не делали замечаний, ни одергивали. Совершенно игнорировали. Такое последний раз происходило в день смерти Брежнева. Тогда отменили уроки и всех отправили по домам. А на следующее утро вместо занятий мы дружно смотрели в актовом зале торжественные похороны лидера страны...
Мы, шалопаи, в душе очень радовались кончине генсека, еще бы, не каждый день получается профилонить. Увы, дети безжалостны. Но тогда свинцовой серостью давило осеннее небо, из черно-белых экранов лилась муторная музыка, а бабушки у подъезда пророчествовали скорую войну с Америкой, ядерную зиму и гибель всего человечества.
Но это было давно. С тех пор мы привыкли к смерти вождей, да и молодой розовощекий генсек с пятном на высоком лбу умирать явно не собирался. За окном расцветала жизнь, сходили с ума коты, а душа пела в преддверии скорого лета и нескончаемо длинных каникул.
На выходе из школы меня окликнула техничка тетя Шура и украдкой смахнув слезу, таинственно сообщила, что в Припяти случилась авария. На город идет отравленное облако, и вскоре нам всем капут, как японцам в Хиросиме. Мы, конечно, не поверили. На уроках начальной военной подготовки нам рассказывали, как себя вести в случае начала атомной войны, и по ходу получалось, что случись бомбовый удар, то всем придет крышка. Но солнышко мягко светило, пели птицы и это совсем не напоминало ядерную зиму.
Понимание приходило медленно. Через «вражеские голоса», которые теперь слушали все поголовно, через мелкое сито слухов, ужасных пророчеств и безжалостных предзнаменований. Незнание порождает домыслы, а те – страх, перерастающий в панику.
Только тридцатого апреля горожане наконец до конца поняли степень нависшей над ними опасности и стали спасаться сами, не дожидаясь эвакуации. Киевляне принялись вывозить свои семьи подальше, моментально началась страшная паника и давка на всех вокзалах столицы.
Внутренние войска и конная милиция оттесняли обезумевшую толпу от касс, пытаясь хоть как-то навести порядок.
Но, увы, стадный инстинкт заставлял людей штурмовать кассы, в тщетной надежде уехать любым видом транспорта. Отчаявшись выбраться из Киева поездом, люди бросались на речной и автобусные вокзалы, но там было то же самое. Автобусы снимали с пригородных рейсов и бросали в Чернобыль для перевозки солдат-резервистов и строителей. Личных машин у людей в то время было мало и почти все они выехали из города, спасая свои и соседские семьи.
К первому мая можно было увидеть навьюченных сумками людей, как во время войны бредущих прочь из города. Они шли в надежде на попутном транспорте добраться до ближайшей автостанции, а оттуда уже ехать дальше. Таких беженцев милиция и «вовчики» - внутренние войска, пытались вернуть обратно, но это слабо получалось.
Нам повезло выбраться из охваченного паникой города. И мать, и отчим работали в рыбинспекции и были близко знакомы со многими капитанами «ракет» и «метеоров» днепровской флотилии. Это дорогого стоило. Мы покинули Киев в капитанской рубке донельзя забитой «ракеты», следующей по маршруту до Канева, живописного городка на правом берегу Днепра.
Мне запомнились сотни завистливых глаз, желающих уехать горожан, направленных на отправляющихся по воде счастливцев. Я застеснялся и опустил взгляд, не в силах выдержать гневные взоры.
В Каневе встретил дед, и оставшиеся до Мошен тридцать километров, мы доехали на его «Волге». Родители облегченно вздыхали, пересказывая последние новости, больше похожие на фильмы ужасов. В ту же ночь была Пасха, и по такому случаю по телеку до поздней ночи показывали «Голубой огонек», «Кабачок 13 стульев», комедии с Вициным и Моргуновым. Коммунистические власти из кожи вон лезли, делая все возможное, дабы не пустить людей на всенощную. Но напуганные грядущей катастрофой селяне дружно шли в храм. Страшная опасность, нависшая над всеми, заставляла после долгих десятилетий забвения вернуться к вере своих предков.
Я тоже пошел в церковь, но на службу не попал. Перед церковными воротами стояли милиция и дружинники из местных, и тщательно всех проверяли. Детей и подростков без разговоров разворачивали и отправляли домой спать. Я очень расстроился, как ребенок, которого лишили подарка, но спорить не стал. Обида быстро прошла, зато усилилось любопытство – что там такое запретное?
После майских паника постепенно стала спадать. Те, кто хотели выбраться из Киева, уже выехали. Оставшиеся горожане, несмотря на страшные слухи, не умерли, в мутантов превращаться тоже не спешили, даже волосы остались на месте.
Вскоре власти, наконец, определились с эвакуацией. Решили вывозить детей школьного возраста до четырнадцати лет. Восьмые-десятые классы продолжали учиться и готовиться к экзаменам. Дошкольниками и вовсе не обеспокоились, дескать – это забота родителей.
Мы вернулись домой и стали ждать. Я в сумрачном настроении бродил по практически пустым улицам города, с удивлением наблюдая за отсутствием очередей в магазинах и наличию в них разных дефицитов. Тогда-же впервые попробовал очень вкусную эстонскую жвачку «Калев». В гастрономах и продмагах спокойно соседствовали шоколадные конфеты «Красный Мак» и «Белочка», копченая колбаса и дефицитные сосиски. Как при коммунизме, который так и не наступил.
Родной город смотрел на меня из-под разноцветных полуопущенных штор старых доходных домов, улыбался широкими арками еврейских двориков. Махал красно-синими стягами полотнищ, плакал холодными фонтанами. Он прощался, отпускал и просил непременно вернуться, не оставлять его один на один с невидимой бедой, прилетевшей с Полесья…
Той же ночью к нам пришли. В коридоре коммунальной квартиры нарисовались участковый, лысенький дядечка из исполкома и сухой мужчина из госбезопасности. Все смертельно уставшие. Троица быстро раздала повестки, коротко предупредила об ответственности за срыв эвакуации и, не задерживаясь, покинула квартиру. Им предстояло обойти еще много домов.
Этой ночью город не спал. Матери со слезами собирали своих чад, бабушки пили корвалол с валидолом, отцы хмурились. По Киеву носились скорые, количество инфарктов побило все рекорды…
А утром пятого мая по улице Горького выстроилась кавалькада красных «Икарусов». Весь квартал оцепила милиция. Центр города, несмотря на рабочий день, был пуст. Зато квартал, зажатый с одной стороны улицами Толстого и Саксаганского, а с другой – Горького и Владимирской - донельзя забит взрослыми и детьми.
Оставшиеся в зараженном городе ребята, провожаемые своими родителями, отправлялись в неизвестность. На школьном дворе стояли шум и неразбериха, сопровождающие детей учителя, никак не могли выстроить свои отряды для посадки в новенькие венгерские автобусы. Педагоги, как охотничьи борзые, носились между рядами учеников тщетно пытаясь посчитать и пофамильно проверить.
Школьники ломали нестройные ряды и скрывались в толпе родителей, малышня плакала, а ребята старших классов угрюмо смотрели на происходящее действо. До них только сейчас стало доходить понимание происходящих событий. Довершала безумие сама директриса, она металась в толпе, хрипела в мегафон, истерически кричала, этим только усиливая панику.
Только к десяти часам автобусы, наконец, двинулись в сторону железнодорожного вокзала. Матери побежали следом, мигом смели заслон, задерживая движение. Подобные картины происходили в те дни по всему Киеву, везде было одно и тоже. Но «Икарусы» вырвались и не выключая клаксонов, помчались вниз по бульвару Шевченко.
Вокзал оказался оцеплен конной милицией и солдатами, хотя этого и не требовалось. Провожающих задержал кордон военных еще у цирка.
На площади перед перроном ровными рядами стояли «Икарусы», «Лазы» и «Пазики». Детей из них не выпускали, каждый автобус ждал своей очереди. Но опоздать на поезд ребятам не грозило, составы формировались под отъезжающих школьников и отправлялись из Киева по мере наполнения.
На Юго-Западную железную дорогу пришлась основная нагрузка по эвакуации из зараженного города. Из-за нехватки вагонов и локомотивов пришлось отменить все остальные рейсы. Со всей страны в Киев спешили, и машинисты, и поездной состав.
Ехали мы два дня. Подолгу стояли на пыльных полустанках и безликих станциях с путанными названиями. Из вагонов никого не выпускали. В крупных городах не останавливались. Ели невкусную сухую еду из пайка, запивая ее лимонадом из бутылок. По мере отдаления от Киева учителя оживали, спадало напряжение. Составы стали разделятся. Кто-то повернул на Россию, а оттуда дальше – на Кавказ. Наш маршрута не поменял – перешеек, Крым, Севастополь.
Но нам было уже все равно. Все радовались теплому солнцу, щедро льющемуся из закрытых наглухо окон, отсутствию занятий и мерному стуку колес. За суходолами Поднепровья открывалась коричнево-зеленая степь, разрываемая узкими лесополосами и кривыми балками. Кошмарные события последних недель стали казаться горькой неправдой. Впереди ждало море, мерный шум прибоя, соленый ветер и долгое лето…
Оно оказалось очень долгим. После первых сорока пяти дней, пришли следующие. Потом заговорили и о том, что придется зимовать в Севастополе, но обошлось.
В первый же день по приезду в лагерь, из него почти полностью уволились все работники. Остался директор, завхоз и медсестра. Остальные побоялись заразиться от нас лучевой болезнью. Не стоит их осуждать…
Волонтеров тогда не было. И их роль пришлось выполнять нашим учителям. Они готовили еду, убирали на территории, стирали, мыли… Учили нас и не давали скучать, устраивая игры и забавы.
Возвращение случилось перед сентябрем. Повзрослевшие, с выгоревшими волосами и не по-славянски смуглой кожей, выходили мы из вагонов. Рубашка жала мне в плечах, а брюки никак не хотели прикрыть щиколотки.
А город ждал своих детей. По чисто вымытым улицам ветер подбрасывал первые осенние листья, пурпурные блики отскакивали от высоких витражей, а в пустых дворах серебристым ручьем зазвенел первый смех. Мы вернулись из эвакуации, лето закончилось…
Ну вот и он, скрупулезно точный Цыганенко! Мой первый +
Второй плюс от меня! +
На Земле мы - осколки неба...
Спешу поздравить на страничке автора! Сергей, с заслуженной победой!
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.
Мой +
Спасибо дорогие мои!
Рассказ долго "пылился" в компе, необработанный, грустный и одинокий.
Но пришло и его время. Помыли, почистили, обработали...
На самом деле это невеселые воспоминания,которые хотелось бы забыть.
Цыганенко Сергей
И здесь автора узнала сразу. С первых же строк. На мой взгляд, эта работа по уровню на порядок выше всех конкурсных рассказов. Стиль, тема, красочные описания - всё на высоте. Плюсую с огромным удовольствием и уважением к автору. И поздравляю с заслуженной победой!
Что делать? Детство не из одних счастливых моментов состоит, к сожалению. Тем и хорош этот конкурс, что показал детство в своей многогранности: поездки в лагерь и блатные песни, хулиганская стрельба по фруктам и воровство абрикосов в послевоенные голодные годы...А ещё элемент чуда и сказки в рассказе про снежную фею и трагедия в Припяти глазами ребёнка в вашей "Эвакуации"...
Вот мой отзыв с конкурса:
вот он - мой фаворит на конкурсе)
Ирина Самусенко
Тяжелейший рассказ о детстве.
Страшно, когда память не стирает подобные события.
Как всегда, написан искренне и правдоподобно. Простите, что не голосовала за него - посчитала его сишком взрослым для темы.
Единственная честная дорога - это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь - есть выявление собственным опытом границ добра и зла.
Сильно. + + +
Искатель
https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij
Тут все мои творения.
Да с аннотацией.
Сергей, браво! Я так и думал, что это Ваша работа! Мастерски, филигранно, утончённо! Всё, как и всегда! Мой плюс! Поздравляю с первым местом!
Для многих людей тема Чернобыля - больная тема... Многих эта беда затронула... Нам в Донбассе тогда повезло, что ветры, как у нас часто весной бывает, восточные и ветер гнал всё на запад.... Нас не зацепило, хотя людей наших работало в зоне очень много...
Врачам приходилось брать на диспансерный учёт чернобыльцев, как эвакуированных из зоны, так и принимавших участие в ликвидации аварии. Потом стали брать на учёт детей, родившихся от родителей-чернобыльцев...
Рассказ не может оставить равнодушным. Читаешь и переживаешь вместе с автором
(+)
OLEG
Олег, а Вы случайно сериал "Чернобыль" от НВО не смотрели? Не знаю, конечно, насколько там всё верно показано, но рейтинг побил все рекорды.
Не смотрел. Вообще редко смотрю телевизор... Разве что футбол...
Не могу комментировать...Хотя эти события помню хорошо.... 26 когда рвануло - это была суббота, а 27 в воскресенье мы собрались выпить закусить а нас в исполком и начали формировать бригады медиков на Припять...
Артём
OLEG
Вот как раз по телевизору его не было, да и вряд ли будет. Этот сериал такую шумиху создал.
Вот лично я там заметил только два сильных косяка. Первый косяк прошёл спустя двадцать минут после начала просмотра. Он состоял в том, что я, будучи русским, смотрю на то, как иностранец играет русского. И на первый взгляд вроде бы кажется, что проблемы в этом нет, но, видя лицо иностранных актеров, я понимаю, что они не русские. Но чуть позже я привык, и эта деталь ушла на второй план.
Второй существенный косяк - это обращение к другому человеку. У иностранцев нет отчеств, и в сериале "Чернобыль" они чересчур часто обращались друг к другу так: товарищ Легасов, товарищ Щербина и т.д.
Всё. Больше откровенных косяков я не заметил. Всякие мелкие детали по типу пластиковых окон в домах на дальнем фоне я за косяки вообще даже не считаю.
Дорогая Дашенька, очень тронут Вашим пониманием и сочувствием. Спасибо.
Цыганенко Сергей
Благодарю Вас, Ирина, за выставленный мне максимальный бал.
Цыганенко Сергей
Спасибо, Светочка
Цыганенко Сергей
Вадим, очень приятно.
Цыганенко Сергей
Спасибо Артем. И за высокую похвалу и за драгоценное время (с коим у меня полный швах), которое тратите на нас.
Цыганенко Сергей
Артем, как свидетель той поры (мне было 13) скажу Вам, что детализация в сериале Чернобыль изумительная. Обои, телефоны, дерматин на стенах, мебель - все так и было. Есть косяки в показе людей. То шахтеры неадекватные голыми ходят (враки). То министр энергетики с автоматчиками ездит. Из серии вобла, матрёшка, балалайка.
Цыганенко Сергей
А так снят очень правдиво. Кстати, жена погибшего пожарника - реальный персонаж. Она больше не вышла замуж, но родила ребёнка. Больного. Жила на Троещине, спальный район, и я оттуда. Потом в связи с сериалом её начали понимать журналюги, она и уехала куда-то.
Цыганенко Сергей
Спасибо Олег. Вы меня понимаете, ибо как и все жители Донбасса хлебнули горюшка из-за этой бессмысленной братоубийственной бойни.
Цыганенко Сергей
Написано душой и сердцем.
Не халтура.
Искатель
https://www.newauthor.ru/blogs/tulskij
Тут все мои творения.
Да с аннотацией.
Прекрасный рассказ о столь трагичных событиях.
С победой, Сергей
Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.
(с) Джордж Оруэлл "1984"
Благодарю Вас, Вадим.
Цыганенко Сергей
Спасибо, Ирочка, за Ваши баллы и за Вашу поддержку.
Цыганенко Сергей
Спасибо за тему, Сергей. Сильный рассказ!
Люди как реки (Лев Толстой)
Очень понравился Ваш рассказ! Если помните, я за него голосовала! +
Тяжелая тема. Можно только посочувствовать тем, кого коснулась, пусть и самым краем, случившаяся беда. Понимаю, почему такое хочется забыть - да ведь не забудется...
Сергей, с победой вас!
Все на свете можно исправить, кроме смерти.(С)
мне нравятся такие воспоминания, т.к. - это реальная история (+)
Правил не знаю, мнений не имею, решение принять не могу.