Богомолье 02

*****

Наше посещение монастыря совпало с двумя не рядовыми событиями. Во-первых, приближался праздник святого-покровителя, а во-вторых, к этому дню был приурочен визит патриарха всея Руси и торжественная передача недвижимости в собственность монастыря. Недвижимость та, некогда была монастырская, но со временем затерявшись в разных социальных проектах, стала жильем для неимущих. Теперь, неимущих торжественно выселяли куда-то, а их жилплощадь возвращали церкви к празднику святого-покровителя. И, как водится, перед праздником была затеяна генеральная чистка-уборка. Всюду и повсеместно все суетились с граблями, метлами, пилами, тележками и кистями. Пока одни мели и красили, другие пилили и выносили мусор, сводя на нет работу первых. Женщинам-послушницам было поручено, перед воротами, куда планировался приезд патриарха, выложить ковёр-орнамент из живых цветов и прочей зелени. Нам с кузеном также было велено явиться к настоятелю монастыря для получения напутствия в послушании.

Отец-настоятель, человек, скорее молодой, чем средних лет, черноволосый, не высокого, около среднего роста, с очень густой, очень черной и непропорционально большой бородой, встретил нас с размеренной приветливостью и отправил, т.е. благословил приводить в порядок палисадник перед кельями старших монахов. Кельи находились в солидном двухэтажном здании ХIХ века, бело-розовой окраски с массивной каменной резьбой. Палисадник был в запущенном виде: попеременно с зелеными березками и бесформенными кустами торчало несколько засохших совсем молодых ёлок. Вот их-то и надо было привести в порядок, т.е. «повыдергивать».
- Может, топор, какой взять? – Осторожно заметил кузен.
- Да, какой топор. Они совсем чахлые. Повыдергивать их и всё. Делов то. – Ответил настоятель, пощипывая бороду.

Поклонившись, мы приступили. Спустя час возни в палисаднике, основательно облившись потом, вытоптав все вокруг и изодрав руки, два дяди, лишенные сил, поняли, что единственный способ выполнить послушание – это ослушаться настоятеля «не узревшего корень». Чахлые ёлки уходили корнями к «центру земли». Найдя по запаху свеженапиленных досок, плотницкую, и позаимствовав там топот, мы, наконец, очистили палисадник от сухих, но несгибаемых ёлок. Доложив о выполнении послушания, решено было осмотреть убранный монастырь.

Архитектурные формы построек говорили, что возводились они в период ХVII – XIX веков. Большинство зданий было в целом состоянии: величественный храм, малая и большая трапезные, монашеские кельи, все было приведено в порядок. Часть стены и ворота были выстроены заново. Северную часть территории прикрывали хозяйственные здания, совмещенные с тем самым жильем для малоимущих, о котором уже говорилось. Дальняя угловая башня стены была живописно разрушена и захламлена. Небольшой пруд защищал монастырь с востока. В его зеркальной глади отражался лес, начинающийся прямо за ним. Там был порядок, свойственный природе. Но самой яркой достопримечательностью, впечатляющей своим видом и историей, была колокольня. Она высилась над всем монастырем и была видна далеко издали по всей округе. Величественное сооружение напоминало старого долглвязого часового, которого давно уже надо было сменить и отправить на заслуженный отдых по ранению, но в силу того, что он больше ничего делать не умеет, как только стоять на страже, его так и оставили до поры до времени. А «ранения» колокольня имела не шуточные.

Во время войны, после разграбления имущества, отступающие немцы, решили взорвать монастырь. Фашисты равномерно разложили взрывчатку и произвели ряд взрывов. Оказалось, что от этого рухнула часть стены и ещё несколько зданий, но колокольня и храм устояли. Немцы повторили взрывы по той же схеме. Опять получили незначительные повреждения второстепенных построек. Взрывчатка, выделенная на уничтожение монастыря, была строго лимитирована. Все остатки заложили под колокольню. Сильнейший взрыв сотряс всю округу. Пыль и пепел покрыли небо и землю, но «часовой» не упал… Рухнул третий Рейх, а колокольня стоит и поныне, хотя от основания вверх почти на треть вдоль её тела прошла гигантская трещина. Стоит колокольня, как позор разрушителям и слава и хвала создателям.

Мы подошли к воротам, там уже почти был готов ковёр из цветов. Концентрическими кругами узор сходился в центр, от зеленых листьев по краям, к простым цветам ближе к центру, и уже самым пышным цветам и орнаменту в середине. Послушницы наносили последние «штрихи». Пришел отец-настоятель. Обойдя вокруг цветочное благолепие, он велел перенести центр на край, чтобы патриарх, выходя из автобуса, ступил именно туда.
- Но, батюшка! – взмолились послушницы, - тут же свой порядок наложения цветов…
- Цыц! Делайте, как сказано! – грозно обрезал настоятель.
Послушание было выполнено. Центр перенесли на край. Ковер превратили в сеновал. Узор – в кашу. Скажу наперёд, что патриарх подъехал к центральному внешнему входу в храм, а не к монастырским воротам…


*****

Но этот монастырь славился среди паломников не только памятной архитектурой и чистым воздухом лесных просторов. Особой жемчужиной были чистые родниковые источники, которые оказывали различное целебное действие, как на душу, так и на тело. Порой паломники ехали в эти края именно из-за них. Родники находились в нескольких километрах от монастыря в глухом бору, среди вековых сосен. Сырая земля сочилась чистой водой, стекающей в ручей. Над этим ручьем была построена новая, под старину, бревенчатая часовня. Далее вода протекала через небольшую поляну с мостиками и озерками, где можно было испить её освежающую влагу. Чуть поодаль была устроена ладно сложенная купальня. Мужчины и женщины, собираясь в небольшие группы, поочередно заходили в купальню для омовения. Сооружение купальни состояло из коридора-раздевалки и собственно самой купальни: небольшой бревенчатой комнаты заполненной водой с лестницей и иконой святого-покровителя.

Мы прибыли на источники, пройдя довольно длинный путь под жарким июльским солнцем. Сгруппировавшись и помолившись, как полагалось, перед входом, группа ждала своей очереди. Но тут, одна из женщин заметила, что среди нас был человек подшофе. Вел он себя дружелюбно и смирно, но на нем не было нательного креста. Это вызвало возмущение со стороны женской группы, мол, купальню надо будет после него специально освящать: «Ох! Ах! Мужчины, как же так? Сделайте, что ни будь». В ответ, мужчина оправдываясь, начал рассказывать историю своей жизни, и сколько раз в год он тут купается, и что у него, где-то в карманах даже есть крест. Подошла наша очередь заходить. Группа из семи человек вошла в раздевалку. Все молчали, только следующие за нами женщины, продолжали снаружи ахать и охать. Видимо осознав, что «оно мне больше всех надо», я подошел к «персонажу подшофе». Сложив молитвенно перед собой руки, я начал упрашивать его во имя Христа, одеть нательный крест, чтобы не смущать окружающих и соблюсти ритуал. Видимо, будучи совсем не конфликтным человеком, тот, пошарил по карманам, достал нательный крест на цепочке и показал его мне, будто пропуск. Предложив ему помощь, я надел на него крест и тот, с радостью пошел в купальню. К тому времени все уже прошли омовение. Пока я раздевался, мой предшественник резвился в купальне, ныряя и плавая из угла в угол, как ребёнок в бассейне. Настал мой черёд. Подождав немного, пока в купальне, после активных водных процедур, наступит «штиль», я спустился по дощатой лестнице к воде. Снизу бревенчатый сруб оказался гораздо более высоким, чем виделось сверху. Не обладая «моржовым» телосложением, я предполагал, что ощущения будут яркими, но произошедшее далее, кратно превзошло ожидания. Ступив нагишом в ледяную воду и обнаружив, что глубина больше, чем ожидалось, я оказался совсем в другом мире. Холодный мокрый полумрак и удаляющиеся от меня в стороны и ввысь скользкие стены, оставляли далеко за пределами весь суетный мир, проблемы, надежды и всякие нелепицы, в которых протекает жизнь каждого. Осталось только осознание своего нынешнего ничтожества и неведения, что последует за всем этим. Еле перебирая ногами, мало-помалу, я добрался до центра купальни. Увидев на противоположной стене едва заметную икону святого-покровителя, как было предписано, я трижды погрузился в воду с крестным знамением и молитвой «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа». Двигаясь в ледяной воде, потеряв всякое ощущение времени и пространства, неким седьмым чувством я осознал проходящий через меня, сияющий берюзово-нефритовым светом, шар. Светоносный шар поднялся откуда то со дна, и пройдя через ноги и живот, остановился в груди, распирая всё тело своим светом в стороны от себя. Все желания и мысленные установки исчезли, осталась только идея возвращения: просто, тихо и мирно выйти из воды.

Очнулся я в сыром лесу. Я стоял, прижавшись спиной к громадной сосне, уходящей высоко в небо. Видимо, после омовения, мне захотелось побыть одному, вдали от паломников и туристов. Уйти к началу ручья, к самым истокам.


*****


Окончание следует.