Блокпост

Леша протер запотевшее стекло «Икаруса» и попытался рассмотреть сквозь мутный пластик унылый февральский пейзаж. Зима в этом году удалась слякотная. Снег выпал после Нового года, полежал немного и растаял, превратившись в бурую кашицу. Ночью эта грязь подмерзала, а днем скупые лучи холодного солнца опять делали ее болотом.

Февраль и так самый неприятный месяц, вкупе с ноябрем, а тут еще и постоянный плюс на термометре, мелкий дождик, сырой ветер и нахохлившиеся, как грачи прохожие. Лучше всего в такой час сидеть в теплом доме, пить чай с лимоном, и слушая сухое потрескивание сосновых полешек, перечитывать любимую книжку.

Увы, позволить себе это могут далеко не многие. Леша, например, точно не мог. Тут тебе и скучные пары с противозными «преподами», и забота о хлебе насущном, то бишь зарабатывание денег. Хорошо еще, что «алкотуры» в Москву закончились, продлись они еще немного и Кононенко, точно заработал бы себе весело ухмыляющуюся «белку». - «Нет, лучше вообще не пить», - еще раз похвалил он себя за полный отказ от алкоголя и забывшись радостно втянул в легкие прохладный воздух автобуса. Сделал он это зря. В ноздри влетел непередаваемый аромат вареной колбасы, несвежих носок, дешевой косметики, одеколона «Шипр» и… «копыт».

Этим термином он называл говяжьи голяшки, коими Леша и забил половину автобуса. Вторую половину в складчину арендовала группа полтавчан, в составе неопрятной тетки по имени Леся, шустрого полуеврейчика – Жорика и толстого, словно хомяк – Вени, грузного мужчины трудноопределимого возраста. Концессионеры поглядывали на Лешу со смешанным чувством зависти и неприязни, молодой студент выложил астрономическую сумму в триста долларов за половину багажного отделения «Икаруса» и вез зверски пахнущие ноги коров.

Какое из вышеуказанных чувств превалировало, определить было сложно. С самого начала поездки троица смотрела на Кононенко косо, и мешали разгореться скандалу только внутренние неурядицы компаньонов. Они жарко спорили, потрясая дешевыми калькуляторами и обрывками магазинных чеков, доказываю друг другу, кто больше вложил денег в данное предприятие.

На подъезде к Харькову компаньоны примирились, чему способствовала полуопорожненная трехлитровая банка самогона. Придя к консенсусу, троица принялась доставать Леху. Тощий высокий паренек не внушал ни уважения, ни боязни. Марик с Веней «стебались» с Кононенко не долго. На ближайшей санитарной остановке, сразу за Харьковом, он предложил выйти обоим упырям «на воздух» и разобраться. Пьяненькие компаньоны охотно согласились, уж больно у обоих руки чесались, даже Леся выпрыгнула следом, после хлеба требовалось и зрелищ.

Оба водителя в назревающий конфликт не вмешивались, деньги за поездку они взяли сразу, и их абсолютно не волновали «разборки» клиентов. В прошлом, девяносто четвертом, возникла новая «тема» автобусных перевозок продуктов в соседнюю Россию. Генка и Толян выкупили за «штукарь» битый жизнью «Икарус» и переделали его в невиданное чудовище. Они оставили несколько сидений в передней части автобуса, а все остальное пространство перегородили фанерной ширмой. Если бы венгерские производители «Икаруса» увидели в какого монстра превратили его их восточные соседи, то непременно дали бы дуба. Автобус «отбился» за три поездки и теперь новоиспеченные капиталисты подумывали о приобретении еще одного «венгра».

Студент отошел за автобус и пристально посмотрел на Веню и Жорика. Те сыпали сухим рокотом матюгов, в которые ярко вплетались сленговые афоризмы и изощренные ругательства. Оба были мастерами этого дела и умели «базаром загонять чувака под плинтус». Леша так не мог, зато знал другой более действенный механизм спора. Парень с минуту слушал свалившийся на него град малопонятных фонем, а затем быстро отправил в нокдаун обоих приятелей.

Оказавшись на земле Веня и Жорик ошарашенно потерли челюсти, и не выдав больше ни звука быстро ретировались в автобус, грязно ругаясь вслед за ними полезла и Леся. Довольные развлечением водители угостили Лешу сигаретой и похлопали по плечу, не каждую поездку им удавалось узреть такие красивые хуки правой.

Теперь Кононенко наслаждался тишиной и сильным зловонием, доносившемся из-за фанерки. Говяжьи ноги «благоухали», как древнеримский некрополь. Леша уже в третий раз вез «копыта» в Мичуринск, но все никак не мог привыкнуть к их трупному зловонию. Заниматься этим «ароматным» бизнесом он начал случайно, поначалу в Россию возили сгущенку, колбасный хлеб, «докторскую» и массивные лотки куриных яиц.

Заработок был небольшой, но стабильный. Шестьсот «бакарей» за автобус, «сотку» - погранцам, и столько же на другие расходы. В Мичуринске весь товар забирали за тысячу долларов местные барыги. Можно было заработать и больше, но для этого требовалось остаться на Тамбовщине на несколько дополнительных дней. Ночевать в вонючей прокуренной ночлежке, гордо именуемой гостиницей или мерзнуть в автобусе. Проще было сдать оптом.

В одной из поездок к Кононенко подошел мужик и попросил привезти свиных ножек на холодец, близился Новый Год. Не особо разбирающийся в анатомии хрюшек Леша купил на Миргородском мясокомбинате вместо свиных говяжьи и продал их с удивительной даже для этого времени «маржой». Спросом у населения громадные «костыли» не пользовались, а возить их в ближнее зарубежье никому, кроме Лехи, никому и в голову не пришло. Не избалованные, после реформ Гайдара, россияне, радостно раскупали более дешевый аналог свиных ножек и варили холодец из них. Что представляло из себя это блюдо, а самое главное, чем пахло Леша не мог себе представить даже в самом кошмарном сне. Теперь он возил только говяжьи ноги, доставляя их из Миргорода на недавно приобретенной «пятерке». Леха вытаскивал из машины все сиденья, восседая на холодном мешке, и вглядываясь в дорогу сквозь узкую, как у танка, щель, смело мчался по пустынной трассе в Полтаву.

Теперь барышни, которых подвозил Кононенко, сильно морщились, зажимая прелестные носики беленькими платочками – в машине стоял устойчивый запах дохлятины. Но Леша не обращал на это внимания, деньги, как известно, не пахнут, а его подруги могут и потерпеть немного, благо Полтава город небольшой.

Хуже было другое, «копыта» в теплом автобусе начинали оттаивать и тяжелый трупный запах делал из соседей по поездке непримиримых врагов до гробовой доски. Хозяева автобуса тоже не разделяли Лешину любовь к конечностям парнокопытным и каждую поездку приходилось искать новый автобус, по возвращении в Полтаву водители умоляли его больше им не звонить.

Казачью Лопань прошли легко. Знакомый таможенник алчно вырвал зеленую бумажку из рук Геника и весело упорхнул делиться денежкой с приятелями. На российской стороне застряли надолго. Там уже стоял с десяток других «Икарусов», которые дотошно проверяли «эфэсбэшники», поговаривали что многие украинцы в погоне за длинным рублем не гнушаются воевать на стороне кавказских сепаратистов. Недавно начавшаяся на юге России война зацепила и Полтаву. Сразу после Нового Года в их провинциальный город нагрянули столичные «эсбэушники» и арестовали сотню живших там чеченцев. Среди них были и отъявленные злодеи-рэкетиры, держащие в страхе местных бизнесменов, но наличествовали и обычные студенты с грозненской пропиской. Всех их без разбору посадили в поезд и отправили от греха подальше в Россию.

Леша вспомнил телевизионную картинку с горящими кварталами заснеженного города, окровавленные трупы и бородатых мужиков с зелеными ленточками на высоких папахах: - «Хорошо, что у нас такое никогда не произойдет», - подумал Кононенко, который явно не был оракулом: – «украинцы – мирный народ».

В «Икарус» зашел опухший от недосыпания и водки прапорщик, и шумно задвигал ноздрями принюхиваясь:

- Чем это у вас так бздит? – спросил простой, как двери пограничник. – Кто-то из пассажиров «ласты склеил»?

- Этот урод ноги вонючие везет, - тут-же «настучала» Леся и указала кривым пальцем с облезшим маникюром на Лешу.

- На холодец, - невозмутимо ответил Кононенко и на всякий случай полез в брючный карман за сложенной вчетверо «пятеркой».

- О! – обрадовался прапорщик. – Дай парочку, теща холодца сварганит, я его шибко уважаю.

- Без проблем, - пожал плечами Леша и уточнил: - парочку это два или три?

- Сколько не жалко.

Кононенко еще раз пожал плечами и скрылся за фанерной перегородкой. Некоторое время он шуршал там мешками, затем в приоткрытый проход протиснулась кошмарная коровья нога с почерневшим мясом на месте разруба и опаловыми волосами, нагло торчащими в разные стороны. Не успел пограничник проглотить вязкий ком, как вслед первому «копыту» показалось второе.

- Так два или три? – из-за фанерки вынырнула бесстрастная физиономия студента. – Не стесняйтесь, у меня их две тонны.

- Охренеть, - сипло выдохнул «прапор». – Эт че такое? Нога мастодонта?

- Зачем мастодонта, - расстроился Леша, - тут мяса добрых пол кило будет, к тому же говядина полезней жирной свинины. А кости можно порубить и собаке отдать. У вас есть собачка?

Пограничник резко прижал ладонь к небритому подбородку и выстро ретировался.

- Вот, - опять взорвалась Леся, - даже товарищу пограничнику плохо стало от этой вони. А мы от самой Полтавы дышим этими миазмами!

- Можете не дышать, - отрезал безжалостный Леша и добил противную тетку: - ваша косметика не многим отличается по запаху от моего товара. Но я же не возмущаюсь.

Очередную порцию ругательств перекрыл взревевший мотор «Икаруса», россияне взяв положенную мзду освобождали место для следующего автобуса.

За Белгородом наступила зима. Мертвенно-белые поля простирались до горизонта и сливались с холодным февральским небом. «Икарус» смело перепрыгивал через небольшие рытвины и глубокие ямы, устремляясь на восток. Дорогу тут не делали, наверное, с начала перестройки. Одинокие легковушки иногда возникали в молочном тумане и тут-же вновь исчезали в водовороте снежных брызг.

Усилившийся мороз немного утихомирил буйство аромата коровьих ног. Под монотонное гудение мотора неприятная троица безмятежно заснула, изредка нарушая гул двигателя резким храпом.

Леше не спалось. Зимняя дорога навеяла щемящую грусть и непонятную тоску. Вспомнилось детство, многолюдные парады к дню Победы, когда десятки тысяч ветеранов шли к памятнику Славы на Печерске. Сонное утро раннего майского дня, поливальные машины, шумно моющие красавицу-столицу, улыбчивых горожан и безмятежные стайки детей.

Куда все это делось? Сырые города, серый пепел в глазах уставших людей, мрачная пустота и запустение. Война. Карабах, Абхазия, Осетия, Приднестровье. Уличные бои в древнем Тбилиси. Кошмарный кровавый кавардак, остановившиеся предприятия и голодный блеск в пустых глазницах стариков, роющихся на помойке. Он, будущий специалист, вынужден теперь возить вонючие кости таким же нищим соседям по странному объединению под названием СНГ.

Куда ушел блеск и богатство страны, в которой он родился? Или ее никогда и не было? Да нет, строились города, запускали космические корабли, по телевизору показывали добрые фильмы и замечательные мультики. Потом все исчезло. Как по мановению волшебной палочки. Позолота пожухла, исчез блеск, а наружу вылезли корявые загогулины скелета нынешней действительности.

Леша тяжело вздохнул и свернувшись в клубочек решил попробовать уснуть. В Мичуринск они приезжали под утро и там ему придется изрядно попотеть, вытаскивая из грузового отсека свой ароматный товар.

Но отдохнуть не вышло. В чернильном сумраке ночи ярким лучом мигнул свет оранжевого фонаря и в его сиянии возник блокпост, сложенный из серых железобетонных параллелепипедов. Две темные фигуры стояли прямо посреди дороги и властно махали руками. Толян резко дарил по тормозам и старенький автобус мягко поплыл лысыми колесами по скользкой корке асфальта.

- Не останавливай, Анатолий, - Леся судорожно схватила водителя за плечо, - вдруг это бандиты.

- Как, не остановить, - выдохнул Толян, - у них автоматы.

- Раньше тут не было поста, - задумчиво протянул Генка. – Это не гаишники.

- Я же говорю – не останавливайте, - перешла на визгливый фальцет женщина. Ее напарники молча таращились в треснувшее лобовое стекло, мучительно стараясь подавить страх. Общий настрой передался и Леше, он напрягся и попытался успокоиться: - «Чего переживать? Денег у меня «понты», а коровьи ноги вряд ли бандитам понадобятся.

Толян ничего не ответил испуганной Лесе и нажал на красную кнопку, открывая переднюю дверь «Икаруса». В автобус ворвался морозный воздух, крупинки снега и чужое дыхание. На ступеньку поднялся мужчина в армейском камуфляже и посмотрел на пассажиров мутным взглядом из-под заледеневших ресниц. Человек был явно пьян, его напарник топтался на улице, бормоча что-то невнятно под нос.

- Откель путь держите, славяне?

Все молчали. Водители испуганно смотрели на военного не зная, что делать, предложить сразу деньги или вначале протянуть документы. Жорик, Веня и Леся старались поглубже зарыться в разболтанные сиденья старенького автобуса. Леша внимательнее присмотрелся к мужчине и увидел курносый нос, впалые щеки с трехдневной щетиной, подрагивающий подбородок и пронзительные опаловые глаза с непередаваемой тоской во взгляде.

- Из Полтавы, - студент привстал со своего места и смело подошел к армейцу, тот ему почему-то показался совсем нестрашным.

- Ну и как там Хохляндия, - улыбнулся мужчина, - Стоит?

- Что ей станется, - вернул улыбку Леша. Тут опомнился и водитель, он судорожно полез за солнцезащитный козырек за документами. Военный заметил это и вяло махнул рукой:

- Та не надо, - и оживившись спросил: - Пацаны, у вас «пошамать» ничего нема? – и чтобы не подумали о нем плохо, быстро заговорил: - Сидим тут, как… второй месяц, не меняют нас. Заперли у черта на куличках, блокпост поставили, а кого тут ловить? Местные иногда проезжают, да хохлы «хавчик» возят, и все. Мы из тех, кто на Новый год Грозный штурмовали, – он крепко выругался, - мало нас осталось из Майкопской бригады, вот и разбросали по дальним блокпостам, чтобы значит сидели тихо и не… болтали лишнего. Как «Паша-мерседес» погнал на убой пацанов зеленых и как пожгли колонну нашу возле вокзала.

Мужчина нервно сглотнул и не спрашивая разрешения взял с панели помятую пачку «Бонда». В его остекленевших глазах на мгновение вспыхнула ярость. Страшная, обжигающая, у Леши даже мурашки побежали, он вдруг представил, что сейчас этот военный поднимет автомат и начнет поливать свинцом направо и налево. Но приступ длился только мгновенье, глаза потухли, а на лице заиграла неуверенная улыбка:

- Так что, дадите провиант?

Леша, который съел свои бутерброды аккурат перед Харьковом и сейчас сам не отказался бы от позднего ужина, решительно поднялся и вытянул из кармана пять долларов.

- Обижаешь, - мужчина осуждающе посмотрел на парня. – Я пожрать просил, а не денег. «Бабок» у нас самих – во! – он резко махнул рукой под горлом. – «Гробовые» в Ханкале получили и водяры ящик, а закуся – зась.

Так купите! – нахохлилась Леся, первый испуг прошел, и пассажиры смотрели на выпившего военного со странной смесью презрения и жалости, водители тоже молчали.

- «У, жлобье», - мысленно обругал соседей Леша, - «небось подними он автомат, так все отдали бы».

Военный криво улыбаясь смотрел на окружающих пустыми глазами. Мысленно он был далеко отсюда. Там из разбитых окон депо по нему целился бородатый араб, а из Президентского дворца точно били снайперы. Тяжелая гарь от сгоревшей техники смешивалась с целебным воздухом предгорий и вызывала мучительную рвоту.

Кононенко решительно поднялся и резким рывком отодвинул фанерную перегородку.

- Во-во, - хмыкнула полтавская ведьма, - ногами своими вонючими солдат угости.

Но Леша не собирался кормить военных говяжьим субпродуктом. Вместо этого он со знанием дела разодрал баул соседей и принялся вытаскивать оттуда квадраты колбасного хлеба, тушенку в промасленной бумаге и сгущенное молоко с улыбающимся человечком на синей этикетке.

- Ты что делаешь, урод! – заверещала Леся. – Ребята! - она принялась толкать приятелей, - ну хоть вы, что-нибудь сделайте, он же наш товар забирает!

Веня с Жориком смущенно переглянулись, но не сделали даже попытки встать с кресел. Леша собрал добычу в разорванный пакет с желтым верблюдом и выбрался из багажного отсека:

- Держите.

- Спасибо братан, - очнулся от дум военный, - пойдем «бахнем» с нами, эти подождут, - он презрительно махнул в сторону других пассажиров, - все равно по закону ночью ехать нельзя.

- Не пью я, - смущенно опустил глаза парень, - завязал с бухлом.

- Мужик, - военный хлопнул Лешу по плечу, - уважаю. Ну тогда бывай!

Он неловко прижал к груди пакет и задом выбрался на улицу. Скрипнула, закрываясь дверь и автобус медленно пополз прочь от блокпоста. В заметенной ночи остались военные, серые блоки и куцые деревца на обочине.

Некоторое время ехали молча, потом Леся, будто опомнившись заголосила:

- Грабитель, вор! Я в милицию на тебя заявлю! И бандитов натравлю! Кидала!

- Да отдам я вам деньги в Мичуринске, - безразлично бросил Кононенко. – Товар сдам и рассчитаюсь.

- По розничной цене, - алчно оскалилась толстуха, - ты ведь не много брал.

- По рознице, значит по рознице, - согласился Леша, и криво улыбнувшись, добавил: - Жлобиха ты тетя Леся и кот твой спит под холодильником…