01. Битва при Интернете. Роковая ошибка

12066

Старика я нашёл ровно в том месте, о котором мне говорили - на широченном безлюдном песчаном пляже. В тени дощатого грибка, словно перекочевавшего с детской площадки, неподалёку от линии прибоя стояла массивная деревянная скамья. На ней он и сидел, устремив задумчивый взгляд на ленивые волны, нехотя накатывающие на песок. Странное дело: вдали океан бурлил, чёрные, все, как один, украшенные седыми гривами водяные валы угрожающе вздымались, сорванные бризом клочья пены неслись к старику, обращаясь в мелкую водяную пыль. Но чем ближе валы подкатывали к берегу, тем ниже и спокойнее они становились, в итоге полностью впитываясь в песок у ног старика. Мне подумалось: "Волны давно поняли, что им не дотянуться до деда, но старательно продолжают делать вид, что изо всех сил тянутся к нему".

Я подошёл к скамье по кромке прибоя, оставляя неглубокие следы в мокром твёрдом песке:

- Здравствуйте!

Старик взглянул на меня с тёплой улыбкой и легко и плавно похлопал рукой по скамье, приглашая присоединиться. Я присел на лавку и, невольно, снова залюбовался океаном.

Старик сам прервал молчание:

- Нравится?

- Конечно, красота-то какая!

- Вот и я не перестаю любоваться, а уж столько времени прошло...

В этот момент в душе шевельнулось тревожное, совершенно неподходящее моменту предчувствие. Не понимая его причины, я выдохнул щемящее чувство вопросом:

- А вы, извините, кто?

- Я? Бог.

- Бог?!

- Да, ты же меня искал?

- Я не искал, мне сказали, что нужно идти к океану...

И оборвал фразу в растерянности. Я решительно не помнил, кто мне говорил об этом месте и, главное, когда? Что я спрашивал? Зачем искал? Я взглянул на старика, безмятежно рассматривающего меня с вежливой улыбкой. Вероятно, вид мой выражал полное смятение, и старик миролюбиво закончил:

- ...и ты пошёл к океану и нашёл меня. Нашёл, нашёл, не сомневайся. Где же мне быть ещё, как не здесь, любуясь плодами труда своего.

Я перевёл взгляд на океан и глупо уточнил:

- Это и есть плоды?

- Да, - старик вдохнул морской воздух полной грудью и горделиво выпрямился. - Самый сложный из них - Жизнь!

Жизнь? Я перевёл взгляд на волны и, на мгновение, словно повинуясь чьему-то одобрению, океан предстал передо мной совершенно в ином образе: жизни, судьбы, амбиции, желания, юность и старость, взлёты и падения, человеческие жизни и целые цивилизации забурлили в непрерывном движении от рождения, к расцвету и умиранию. Волны, волны, несущиеся к берегу и растворяющиеся в песке у ног старика.

Наваждение прошло. Я ошеломлённо смотрел на накатывающие на берег водяные валы. Старик подождал, пока взгляд мой прояснится и осторожно произнёс:

- Ты не поинтересовался где находишься.

- Как, где...

Но ведь действительно, я ни на секунду не задумался над вопросами: "Где я нахожусь?" или "Что я тут делаю?" Такое бывает во сне, когда, вдруг, оказываешься на приёме у Кеннеди, или у Королевы Фей и уже твоя очередь произнести речь, все ждут, глядят тебе в глаза, а ты начинаешь, краснея от стыда, бормотать экспромтом какую-то ужасную ахинею, даже на задав себе вопроса: "А как я тут оказался?", неожиданно с ужасом замечая, что одет в растянутые "треники" и линялую футболку.

Старик, меж тем, продолжил:

- Нет, ты не спишь. Возможно, ты уже догадался, да?

Щемящее чувство тревоги вернулось. Промелькнуло видение: серые здания на фоне угольно-чёрного неба с зеленоватыми переливами миражей северного сияния. Белые шипы звёзд словно впились в дыры от выпавших из небесного свода, защищающего от бушующего яростного огня, заклёпок. Захлестнула тоска и пришло понимание.

- Я умер?

- Не совсем.

Снова видение: с протяжным воем, гигантская машина вгрызается в землю посреди ледяной равнины, высится в полярной ночи похожая на чёрный зиккурат мачта буровой установки. СГ-3. Мы что-то нашли. Что-то, что не должны были находить. Лаборатория. Я разбиваю керн породы и успеваю заметить...

Я снова на скамье у океана. Сердце рвётся из груди, в ушах медленно затихает стон.

Старик смотрит с участием и грустью.

- Ты всё верно понял. Поэтому я прошу вернуться и помочь. Возьми вот это.

В руку лёг небольшой кристалл, легко уместившийся в сжатом кулаке.

Старик взмахнул рукой и с тихим плеском в океан упал небольшой предмет. Наверное, камень. На скамье рядом с ним больше никого не было.

***

Москва. Ясенево. Здание Штаб-квартиры СВР.

При Советах ходила легенда, что штаб-квартиру начинали строить под видом складских помещений и её здания не должны были возвышаться над окружающими деревьями. Но едва началась стройка, как “Вашингтон-пост” вышел со спутниковой фотографией котлована и заголовком: “Русские шпионы справляют новоселье”. Тогда зданию, с русским размахом, добавили сразу пятнадцать этажей. В общем, склоняясь к мысли, что легенда правдива, я уже полчаса разглядывал Новую Москву с двадцатого этажа. Смеркалось.

За моей спиной бесшумно открылась тяжёлая дверь кабинета оперативного штаба службы стратегической разведки.

- Капитан Гардов, войдите!

Я вошёл и сел в кресло. Хозяин кабинета остался стоять.

- Можете называть меня Николаем, - произнёс он и сразу удивил вопросом – В геологии хорошо разбираетесь? Про “СГ-3” что-нибудь слышали?

- Геологии?!

Да никак я не разбираюсь в геологии!

– Ясно. “СГ-3” – это наследие Советов, скважина на севере, глубиной 12 262 метра, “Кольская сверхглубокая”, слышали? До сих пор уникальная в своём роде. С её помощью планировали изучать земную кору и, неофициально, получить данные для военной программы сейсмического оружия. Работы начали весной 1970 года, неподалёку от Заполярного. В тех местах древние породы выходят прямо к поверхности, а в Москве, например, до них нужно буриться на восемь километров. К 1984 году пробурились на рекордные 12 066 метров. В тот год в Москве проходил Международный геологический Конгресс, и его участников привезли на Кольский показать буровую установку.

Далее, по официальной версии, всё прошло гладко, гости разъехались, но, вскоре после визита, в шахте случилась серьёзная авария и работы возобновили только через два года. Тогда пробурились до максимальных 12 262 метров, но затем случилось подряд несколько аварий и в 90-е скважину законсервировали.

Николай сделал паузу.

- По неофициальной, засекреченной, версии во время визита участников Конгресса имел место теракт непонятной природы. Были человеческие жертвы, но с большим трудом всё удалось сохранить в тайне.

Я удивлённо приподнял брови:

– Что значит «непонятной природы»?

Николай кивнул:

- Не смогли определить инструмент воздействия. В нашем распоряжении есть записи камер наблюдения с объекта. Засекреченные, разумеется. Качество не очень хорошее, но основные детали разглядеть можно.

На стене передо мной засветился большой экран, транслируя зернистое, чёрно-белое немое изображение, немного размытое по краям.

Камера была расположена сверху, в просторном помещении. На укрытых белой тканью столах лежали образцы породы. В зале находились люди, человек пятнадцать. Их, активно жестикулируя, водил от стола к столу представительный мужчина, что-то рассказывал.

– Это директор института, Давид Губерман, проводит экскурсию для зарубежных гостей, показывает минералы с двенадцатикилометровой глубины - прокомментировал Николай. - Образцам от трёх до четырёх миллиардов лет, что соответствует времени зарождения жизни на Земле, сейчас перемотаю на самое интересное.

– Губерман? - переспросил я. - Фамилия знакомая.

– Вижу, вы знакомы с творчеством его брата, Игоря, - усмехнулся Николай, нажимая кнопки на пульте.

Экран моргнул и показал тот же самый зал. Но людей уже не было, и освещение работало не в полную силу. Свет одного из светильников заметно подрагивал. В помещении показался мужчина в белом халате. Он медленно прошёлся между экспонатами, словно прислушиваясь к чему-то. Затем вернулся к одному из столов и достал из кармана халата какой-то предмет. Разглядеть что это, было невозможно. Что-то совсем небольшое, уместившееся в его кулаке. Незнакомец вытянул руку с загадочным предметом над образцами породы и замер на минуту. Голова его была опущена на грудь и мне, вдруг, показалось, что он молится.

Человек, с вытянутой рукой над камнями, возраст которых насчитывал миллиарды лет, стоял один, неподвижно, в неровном свете дежурного освещения, но я почувствовал его невероятное напряжение и... обречённость? Меня накрыла уверенность, что я являюсь свидетелем неизвестного и непонятного ритуала. Мужчина разжал кулак и из него что-то выпало. В этот момент изображение на экране замедлилось, стало покадровым. Ещё в воздухе падающий предмет начал светиться, и халат на мужчине вспыхнул факелом, будто был изготовлен не из ткани, а из магния. Следом вспыхнула рука, которую он не успел опустить, и вся фигура полыхнула, будто вспышка стробоскопа. Экран потемнел, по нему пробежал размытый чёрный ручеёк. Предмет ещё не долетел до поверхности стола, а изображение уже исчезло.

Николай перемотал запись немного назад, на момент появления дефектов изображения на экране.

- Видите потёки? Это расплавился металл на объективе камеры. Энергия вспышки был такой, что базальт в эпицентре испарился, а температура его плавления около двух тысяч градусов. По оценкам экспертов имело место кратковременное воздействие температуры от восьми до десяти тысяч градусов по Цельсию.

Я удивился:

- Ядерный взрыв? Что ещё могло дать такую температуру?

- Нет, взрыва и разрушений за пределами помещения не было. Радиационного заражения тоже. Да это вряд ли удалось бы сохранить в тайне даже в СССР. Тем более, что и сегодня нет технологии изготовления ядерного боеприпаса такого размера.

- Тогда что?

- Неизвестно. Но такое впечатление, что там не горные породы лежали, а на кусок льда вылили ковш расплавленного металла. Как я сказал ранее — «воздействие непонятной природы».

- А почему только сейчас возник интерес и какова моя роль? Я ничего не смыслю ни в геологии, ни в физике высоких энергий.

Николай, наконец, сел напротив меня, прямо на край стола.

- Раньше не было никаких зацепок. Всё изучили и не нашли ничего. Ноль! До недавнего времени.

После теракта исчез палеонтолог Дмитрий Саворов. С его исчезновением всё ясно — это он на записи, - Николай кивнул на экран, на котором в стоп-кадре застыл вспыхнувший факелом человек. - Но загадки остались. Незадолго до происшествия Саворов упал в лаборатории и впал в кому.

- Он что, вышел из комы, пришёл из санчасти в демо-зал и сжёг себя и образцы неустановленным устройством?

- Звучит дико, но выходит, что так. А недавно выяснилось, что один из гостей Конгресса работал на ЦРУ и сбежал после происшествия в Штаты. Причём не просто сбежал, а передал им что-то невероятно ценное. Что именно - неизвестно, но ради его изучения была создана секретная научная лаборатория. Улавливаете мысль?

Да, мысль я улавливал.

***

Я нашёл его на скамейке неподалёку от Биг-Сур, оставив машину на первом хайвее, буквально в десяти шагах от него. Старик с лысым, как колено, черепом в пигментных пятнах, разглядывал безмятежный в это время года Тихий океан, щурясь на заходящее Солнце.

- Мистер Меггидо?

Старик обернулся. Ухмылка тронула его тонкие губы:

- Кто же ещё? Дождался, наконец.

Я даже растерялся на секунду:

- Вы ждали меня?

- Конечно! Даже место подобрал. Ничего не напоминает?

Я огляделся. Промелькнуло чувство дежавю. Не этот старик, или скамья, или вид со скалы, а какое-то общее узнавание ситуации. Я точно когда-то был в подобном месте.

- Вижу, что начал вспоминать. Ну давай, смелее!

И тут я вспомнил. Мачта буровой на фоне угольно-чёрного неба с зелёными потёками северного сияния. Лаборатория. Я разбиваю керн породы и случайно касаюсь чего-то внутри него... Океан. Бриз несёт мелкую водяную пыль. Скамья.

Мегиддо глядел на меня с насмешкой.

- В тот раз вы успели, но теперь уже скоро.

Он отвернулся. То, что я принял издали за пигментные пятна на его черепе, вблизи оказалось родинкой с тремя одинаковыми цифрами.