Амаркорд (16+)

Наступила осень, бабье лето. Уже четвертое по счету в этом чудном и теплом крае. Середина октября, я лежал нагишом на большом теплом камне у самого берега моря, подставив загоревшее за лето тело ласковым лучам уже не жаркого солнца. Кругом на много километров не было ни души, только шелест волн и крики чаек. В эту пору сюда не добираются туристы, отдыхающие и местные рыбаки. Берег заметно опустел и прибрежные обитатели, уже не страшась, садились рядом со мной на камни и с интересом наблюдали, как будто бы спрашивая меня, а что я здесь забыл среди этих диких скал. А мне было хорошо и уютно на этом плоском теплом камне, и даже слегка теплая вода не смогла испортить мое впечатление от пребывания на берегу. Приехав в это место по случаю, я решил искупаться, так как уж очень чистым было море, ярким и теплым солнце. Не став переодевать плавки, я просто разделся и прыгнул в воду. Плыть было легко и просто. Медуз не было вообще, что делало купанье особо приятным. И вот выплыв на берег, я улегся на большой валун, наполовину погруженный в воду, и стал греться на солнце. Пришлось одеть темные очки, так как свет был настолько ярким, что было трудно лежать к верху лицом, даже с закрытыми глазами.

Наверно я ненадолго задремал, и мне в голову лезли всякие мысли, которые я старался отгонять от себя как назойливых мух, которых я так же отгонял, периодически шлепая себя по участкам голого тела. Вспомнилась юность, школа, мои друзья и знакомые, а так же курьезы из моей прошлой жизни. Все это можно назвать одним словом «Амаркорд», так назывался фильм великого режиссера Феллини, который я видел еще школьником. Это название переводится как «любовные нити», подразумевая приятные воспоминания из юности прошлых лет. Вот эти самые амаркорды и лезли мне в голову с периодичностью набегавшей волны, которая лизала мне пятки и отгоняла креветок, пытавшихся отщипнуть немного кожи с моих ног. Я вспомнил школьных друзей, с которыми учился в одном классе и особенно врезался в мою память случай, который я упустил, правда не по своей вине, стать мужчиной еще в школе, о чем до сих пор осталась досада и сожаленье. Хотя прошло довольно много лет и все участники событий уже давно об этом забыли, а некоторых уже и нет в живых. Это мой школьный товарищ Цыпа, который сыграл в этом амаркорде со мной злую шутку. Ну да ладно, теперь все по порядку.

Она сидела со мной за одной партой на уроках английского языка. Наши отношения были дружескими, но не близкими, поскольку мы виделись только лишь на уроках английского. Мы часто дурачились, и я подкатывал к ней как мог это делать пацан лет шестнадцати, который был уже не ребенок но еще и не мужчина, одним словом юноша. Она отвечала мне взаимностью, поддерживая мои шутки и прикалываясь над моей застенчивостью, ведь хоть я и бахвалился, но был еще совсем не сведущим в амурных и любовных делах. Она дала мне поносить свою золотую цепочку со звездой Давида, которая экзотично смотрелась своими шестью лучами. Увидев ее у меня на шее, отец страшно возмутился мол, что я стал сионистом? Пришлось соврать, что мне ее дал поносить мой знакомый, который уехал на соревнования в другой город. Короче говоря, пришлось ее вернуть как можно быстрее, обратно хозяйке от дурных глаз долой. Дело в том, что она была чистокровная еврейка и весьма недурна собой и звали ее Стелла. Ей, как и мне, было шестнадцать лет, но для девушек физиологический возраст старше, чем для юношей, ведь девушки в юности созревают быстрее чем парни. Она была невысокого роста, где-то метр шестьдесят не более, но довольно хорошо сложена и пропорциональна. Грудь у нее была под ее стать небольшая, наверно где-то второй размер, я ее не мерял хотя очень хотелось потрогать руками, особенно когда она расстегивала две верхние пуговицы. Она носила короткую, модную тогда стрижку, а ля Мари Матье, а волосы у нее были темного каштанового цвета с отливом, как у породистой лошади. Нельзя сказать, что она была особо красива, но уж очень сексапильна и притягательна. Глядя в ее темно карие глаза можно было запросто утонуть в них, а если она еще и улыбалась, обнажая свои ровные белые зубы, то ты сразу становился ее поклонником, если не сказать рабом. Хотелось просто идти за ней и смотреть на ее стройные ноги и упругие ягодицы, явно выдававшиеся под коричневой школьной юбкой. Я никогда не видел ее в джинсах в школе, это было не принято. Увидел только один раз на дискотеке и то мельком, так как она быстро куда-то ушла, наверно с другой компанией.

Училась она не важно, одним словом твердая троечница, да это и не было главным в ее семье, я имею в виду образование, так как по убеждению еврейской семьи главным добытчиком всегда был отец семейства. Ее отец был фотографом и работал в фотостудии в центре города, что давало ему возможность иметь хороший доход и не только в виде зарплаты. Ездил он на новых тогда жигулях, шестой модели, в том числе и на работу хотя до нее можно было дойти пешком всего минут за десять или пятнадцать. Когда он выходил из машины то первым делом ставил на землю туфли, а затем уже и свешивал ноги, таким образом, соблюдая чистоту в машине. Мы это видели довольно часто, так как ходили курить за дом, находящийся возле самой школы, в котором на втором этаже жила ее семья. У Стеллы была еще и старшая сестра, которая, по всей видимости, училась в институте и она была всегда очень модно одета и носила очки. Стелла постоянно, сколько я ее знал, пользовалась косметикой и наверно не самой дешевой, так как смотрелась она на ней весьма роскошно и ярко, подчеркивая ее и так привлекательные губы и длинные ресницы. Одним словом, не девочка, а уже сложившаяся и на выданье девица. И вот с таким секс символом мне приходилось сидеть за одной партой и пытаться запоминать модальные глаголы английского языка. Повторюсь, что я учился хорошо, но по английскому языку у меня была четверка, из-за нежелания зазубривать формы неправильных глаголов вместо обычных окончаний и, ди. Как тогда говорили, что правильные глаголы в прошедшем времени добавляли окончание – и, ди, а не правильные – «сиди и учи». Наши совместные уроки проходили однообразно, я писал и учил, а потом помогал ей при необходимости и во время контрольных диктантов и других итоговых проверок. Зато на переменах мы беседовали и дурачились, а я постоянно подкалывал к ней, набиваясь в женихи, или как сейчас это называют в «бойфренды». Она была не против моих ухаживаний, но держала дистанцию. Видимо, как поклонник, я ее мало интересовал. Я так думаю, что ее интересовали уже сложившиеся мужчины, которые смогли бы обеспечить ее запросы и капризы, а не пацан с парой рублей на кармане. Тем ни менее она мне всегда подыгрывала, а мой флирт приобретал дружеский и свойский характер, но мне хотелось большего, ну хотя бы объятия и пару поцелуев, так как природа уже требовала. И вот однажды на уроке она на меня как-то странно посмотрела, слегка повернулась и улыбнувшись сказала: «Пошли после урока ко мне домой. У меня до вечера никого не будет». Я был в ступоре, этот вопрос поставил меня в затруднение, точнее это был уже даже не вопрос, а утверждение и я с согласием кивнул головой. Я даже не знал радоваться мне или тревожиться, ведь толкование было однозначным и оно означало, что мы будем заниматься любовью и точка. Но как? Я еще был мальчиком и не знал получиться ли у меня и как это надо делать, естественно, что опыта у меня еще не было. Я крутился на стуле как юла, пытаясь попасть в ритм занятий, но в голову лезли только лишь одни мысли: как, когда и куда. Надеюсь, что вы меня поняли. Стелла на меня иногда поглядывала и улыбалась, а я делал вид, что усиленно занят написанием очередного предложения самостоятельной работы. И вот прозвенел звонок. Для меня он прозвучал как гром набата или как взрыв бомбы в школьном коридоре, как гром среди ясного неба. Она встала и начала собирать книжки и тетрадки со стола, а я сидел и думал о предстоящем мероприятии. «Чего сидишь? Собирайся и пошли, только слегка отстань, чтобы не подумали, что мы идем вместе», сказала она, улыбнувшись одними только кончиками губ и весело глядя на меня своими темными как ночь глазами. Я стал собирать свои вещи в портфель и старался держаться бодро и непринужденно. Точнее говоря, до меня пока не доходил смысл происходящего, я чувствовал себя как в тумане, мысли путались, а тело двигалось как в замедленной съемке. Наконец-то я был собран, и мы двинулись по направлению к ее дому. Я отстал шагов на десять или пятнадцать, стараясь двигаться с ее скоростью. Она шла не спеша, заманчиво покачивая бедрами и о чем то думала. У меня пересохло во рту, сердце бешено колотилось, и я едва сдерживал себя, чтобы не перейти на быстрый шаг или даже на бег. Мы подошли к ее дому и стали подниматься по ступенькам к ее квартире, идя уже рядом, поскольку скрываться уже не было смысла. Но тут произошло непредвиденное. Снизу лестницы послышался топот шагов и показался мой школьный товарищ Цыпа, он шел быстрым шагом и пытался нас догнать. Видимо, он заметил, что мы идем к Стелле домой и решил присоединиться, не зная, с какой целью мы туда идем. Он крикнул с нижнего пролета лестницы: «Подождите меня, я с вами». Стелла резко повернулась ко мне и обрывисто сказала: «С двумя я не буду!» и захлопнула дверь прямо перед моим носом. Представляю, какой у меня в это время был вид. У меня был шок. Я не мог говорить. А что я в это время мог сказать? Цыпа подскочив ко мне спросил: «Чего это она?», «Не знаю», ответил я и с грустью посмотрел на закрытую дверь. Больше мы с ним не разговаривали. Это был полный облом, упустить такой случай было непростительно, хотя в этом я был абсолютно не виноват. Цыпа видимо все понял и больше не доставал своими разговорами вплоть до самого дома, благо, что жил он к школе ближе чем я. Наши отношения со Стеллой остались прежними но уже больше она меня не приглашала к себе домой. То ли случая не было удобного, то ли второго шанса с пустой квартирой, а может она не простила мне своей минутной слабости. Я ее не спрашивал, да и глупо было бы об этом говорить. На Цыпу я не держал зла, ведь он не знал истиной цели нашего похода, хотя мог бы и догадаться. Прошли года, наши дороги разошлись и уже став студентом я только один раз мельком встретил Стеллу у ресторана на выходе. Одета она была шикарно и выглядела сногсшибательно. Ее сопровождала белокурая подружка и два лица «кавказкой национальности», они весело болтали, направляясь к машине, припаркованной вдоль дороги. Увидев меня, она остановилась и сказала своей компании: «Вы идите, я вас сейчас догоню», и уже обращаясь ко мне тихо спросила: « Привет, как твои дела?» Я уже не помню, что я ей тогда наговорил, наверно всякую чепуху, однако в голове моей крутился все тот же душу раздирающий вопрос – «А может, повторим попытку?», однако вслух я это произносить не стал и мы распрощались, нежно поцеловав друг друга в щеку. Больше мы не виделись.

И вот сейчас, по прошествии стольких лет жизни, я вспомнил эту школьную историю и у меня засосало под ложечкой. Стало грустно от нахлынувших воспоминаний, я сел на камень, обхватил колени руками и стал вглядываться в морскую даль. По слухам как я потом узнал, Стелла с родителями вскоре уехала то ли в Америку, то ли в Израиль, точно не знаю, но главное, что за границу на свою новую родину. Стало холодать. Солнце садилось за горизонт, и на море появилась розовая дорожка от уходящего красного шара, как будто бы она приглашала меня посетить другие страны и свою школьную подругу. Где ты, Стелла! А может, повторим попытку?