41. Записки из осаждённого города. Бизнесмен

С началом войны всё в семье Никиты пошло наперекосяк. В июне 2014-го, когда их район сильно обстреливали, сгорела почти половина огромного сада, заложенного ещё его прадедом. Завод, на котором отец работал технологом, тем же летом эвакуировали в Запорожье, на подконтрольную Украине территорию. Работу по специальности батя так и не нашел, а то, что ему предлагали было настолько малооплачиваемым, что содержать на эти деньги семью из четырёх человек стало никак невозможно.

К тому же «градами» перебило магистральный газопровод на поселке и в их просторном, построенном дедушкой доме, пришлось переделывать систему отопления, покупать новый твёрдотопливный котёл. Последние деньги «съел» колодец, который также довелось за свои деньги пробурить в саду. Подаваемая через водопровод вода с некоторых пор приобрела серо-желтый цвет и стала пахнуть болотом. От неё у младших сестричек – двухлетних близняшек Оли и Сони часто болели животы.

Пошатавшись с полгода в поисках работы, отец, как и многие их соседи, подался на заработки в Россию. Сперва в Ростов, потом дальше – в Краснодар. Денег, которые он оттуда высылал, едва хватало на питание. Там тоже всё оказалось не так «сладко», как обещали. В полуразрушенном здании, куда их поселили, и где раньше кинологи тренировали овчарок, отсутствовало отопление. Отец болел и вместе с товарищем вынужден был снимать себе жильё. Бесплатным питанием, как выяснилось, была каша с просроченной тушенкой раз в день. Приходилось и на харчи тратиться.

Мама всё понимала, сама крутилась, как могла с утра до вечера на огороде, чтобы запастись овощами на зиму, брала работу на дом: шила мешки и сумки цыганам, что «челночили», перевозя товары через линию фронта. Туда дешёвые местные сигареты, водку, разлитую вручную в грязных подвалах, оттуда залежавшиеся на полках продукты с истекающим, а нередко уже с истёкшим сроком годности. Здесь всё шло нарасхват…

Так и жили…

Никите, которому было только девять лет, пришлось окунуться во взрослые заботы, взрослеть раньше времени. Увидел, крылечко одним боком «просело», сам тут же пошел искать молоток и гвозди. Доску отпилил, по размеру подогнал – готово!

– Мастерок ты мой, – хвалила мама, – как бы мы без тебя.

И то – правда. Замок вон на калитке совсем разболтался, не держит. Хотела уже к соседу идти просить помощи. Бутылку вишневой наливки приготовила, а Никита: – «Дай я сам попробую» и поправил. Чего-то там отвёрткой крутил, крутил, потом маслом от швейной машинки смазал и работает.

В этот год мальчик в школе не учился почти, из-за карантина. Дома сидел, так и деревья по весне обрезал, обкопал, побелил. Огород самостоятельно вскопал. Картошку сажать помог. Откуда-то кусок сетки маскировочной военной приволок, огурцы и капусту раннюю под ней еще в начале апреля посадили…

В июле абрикосы начали спеть. Четыре дерева в саду и на каждом ветки книзу ломятся от плодов. Прямо гроздьями висят. Да какие абрикосы! Мелитопольский сорт, каждый с нектарин размером и сладкие, как мёд. Мама уже и варенья наварила и насушила в электросушилке с полмешка и компотами «закатала», а, кажется, их меньше не становится.

– Мамуль, а давай я абрикосы продавать буду. Вчера, когда за хлебом ездил, видел – стоят под «сельмагом» люди вдоль аллейки, торгуют, чем ни попадя.

– Да их, абрикосы эти, наверное, мало кто берёт, сынок. В каждом дворе растут.

– Растут, да не такие! Наши – лучше всех. Смотри, как солнышки маленькие – яркие, оранжевые.

– Ну что же, сходи, если охота, только недолго. После обеда поможешь мне с поливкоЙ.

Никита на радостях, что ему разрешили такое взрослое дело, ловко влез на дерево, повыше на верхушку забрался, где висели самые красивые фрукты и быстро нарвал целое ведро. Утром он встал пораньше, расфасовал абрикосы по килограмму и уложил в четыре отдельных туеска. Прикрепил на багажник велосипеда ящик, уложил в него свой товар и айда бизнес делать.

Первый килограмм купили сразу: две молодые женщины, видимо спешили на работу, бежали к стоявшему на конечной остановке автобусу.

– Люда, смотри какие абрикосы шикарные. Давай купим, своих на работе угостим. Мальчик, сколько?

– Сто рублей кило.

– Ты что, таких цен уже нет

– Так и абрикосов таких нет.

– Да ладно, отдай ты ему сотку, – сказала та, что звалась Людой, – видишь, мальчик весь поцарапался, видно сам по дереву лазил, не с земли собирал.

Второй и третий коробок тоже продал довольно быстро. Один купил водитель рейсового автобуса и тут же принялся кушать, (живая реклама), а второй – торговавшая рядом зеленью бабушка упросила уступить за 80 рублей. Сделал скидку, отдал, всё-таки она ему утром разрешила рядом стать и даже подсказала разбитый ящик подставить, чтобы товар виднее был.

Последний килограмм, что называется, «застрял». Уже и солнце высоко поднялось. Жара стала донимать. Пожалел, что не взял с собой воды попить: во рту всё пересохло и голову напекло.

Откуда этот бойкий пацан взялся, Никита и не заметил. На вид лет двенадцать, в майке, стоптанных грязных кроссовках. Синяя наколка на плече.

– Слышь, керя, – ты тут откедова нарисовался? – развязно спросил он Никиту и нагло сплюнул под ноги.

– С Дачного, абрикосы продаю.

– Вижу, что продаёшь и даже продал уже, а за местовое почему не платишь?

– Какое «местовое»? Первый раз я здесь, три кило всего только и продал, – стушевался Никита.

– Вот потому что первый, без штрафа пока обойдёмся, гони сотню и торгуй дальше…

– А не жирно тебе будет? – в Никите внезапно закипела злость. Он рассчитывал, что на эти деньги они смогут купить целых десять килограмм сахара и когда пойдут яблоки наварят повидла на всю зиму. Сестрички так любят яблочное повидло со свежим хлебом и молоком.

– Ах ты, сявка, огрызаешься ещё, – пацан пнул ногой по ящику.

– Отвали, – Никита сжал кулаки, напрягся и приготовился дать отпор.

В это время парень быстрым движением вытащил из кармана брюк небольшой пузырёк и плеснул из него на абрикосы. Запахло соляркой.

– Ты что делаешь! – Никита кинулся вперёд, но пакостник, ловко увернувшись, побежал по аллейке в сторону многоэтажек и тот час скрылся за углом. Гнаться за ним дальше было бесполезно. Слёзы сами брызнули из глаз: – «Гадина, такая, тварь»…

В это время стоявшие вблизи и наблюдавшие за этой сценой двое подростков постарше тихо переговаривались между собой.

– Настырный пацанёнок, это его велик стоит?

– Да вроде бы он на нём приехал.

– Сходи, разберись.

Пока Никита возвращался, худой, как жердь юноша с бледным лицом зрелого наркомана, выполняя приказ старшего, успел незаметно порезать ножом заднее колесо велосипеда.

Домой Никитка возвращался пешком. Было обидно и горько. «За что с ним так? Почему люди такие злые? Что он им плохого сделал?»

Дома, во дворе все было тихо и спокойно. Кот Васька дремал на крылечке. Овчарка Дамка прыгнула и лизнула пыльную, со следами от слёз, щёку. Вкусно пахло жареным луком. Мама, наверное, готовила на обед вареники с картошкой.

– Вот, возьми, мамуль, на сахар.

В ладошке лежали смятые, влажные от пота купюры…

– Кормилец, ты наш, – ласково обняла его за плечи мама, – а с велосипедом-то твоим, что случилось?

– На гвоздь наехал.

– Завтра опять поедешь торговать?

– Поеду, – решительно сказал Никита, – вот только велик починю и абрикос нарву побольше.