22. Тайны Золотогорска

Примерно полгода назад я ездила по делам в посёлок городского типа с красивым названием Рубиновые реки. Не знаю, кто и почему наградил этот, в общем-то, вполне заурядный населённый пункт звучным именем с привкусом лёгкой жути.

Река там была всего одна. И, к счастью, обладала она вполне безобидным окрасом. Летом Рубинка резала глаза синью. В октябрьские деньки река скучнела, дурнела, сероватилась. На закате водоём розовел, словно щёки стыдливой невесты.

Рубиновые реки представляли собой вереницу прямых, довольно чистых улочек и новеньких пятиэтажек с ухоженными палисадниками.

Бредя по этому милому, но абсолютно чужому посёлку я представляла, как приеду домой, приму ванну, выпью чашечку ароматного какао, съем пирожное из кулинарного цеха и... и нужно же было мне сесть не на тот автобус!

Покинув автовокзал, я как будто оказалась в неприятном, безнадёжном сне. В ползучих ноябрьских сумерках неизвестный посёлок выглядел особенно жалко. Побродив по утопающим в грязи, лишённым асфальта улочкам, шарахаясь от жутковатых, нереально чёрных деревянных изб, я пришла в отчаяние.

- Чего, девонька, мечешься? Змий что ли зелёный за зад укусил? - дыша мне в лицо перегаром, засмеялся местный житель.

Насколько можно было судить в сгущающемся мраке, это был невысокий, худой мужичок в шапке-ушанке и неуместных в грязном ноябрёвье валенках.

- Села не на тот автобус, - сбивчиво забормотала я. - Мне надо в Авдеев, а это...

- А это Отрадный. Эх, может, выпьем вместе? - и он начал рассказывать что-то маловразумительное о бедности, умершей от сердечного приступа жене и потере работы.

- Нет-нет, спасибо. Я пойду.

Обиженный мужичок, назвавшийся Аполлонычем, растворился в чернильной мгле. Я принялась звонить родным и друзьям, чтобы пожаловаться на своё дурацкое положение. В самом деле, застрять в богом забытом посёлке в сырой ноябрьский вечер по меньшей мере...

- Слушай, у меня в Отрадном родственница живёт. Ниной Ивановной зовут, - моя бывшая одноклассница, неисправимая оптимистка Варька Качалова, была в своём репертуаре. - Давай я ей наберу, расскажу про тебя. Увидишь, она даже обрадуется. Баба Нина обожает гостей. Они с внуком месяцами никого не видят.

- Да нет, Варь, неудобно. Я на станции переночую, а утром...

- Да тебя обворуют к чертям собачьим, - возмутилась Варя. - Никаких неудобств! Я же говорю: баба Нина тебе обрадуется.

Но, несмотря на Варины заверения, я решила провести ночь на местном автовокзале. Если так можно было назвать эту богом забытую станцию. На ободранных, жёстких креслах устроилась компания парней криминального вида. Они пили пиво, громко смеялись и бросали на меня странные, неприятные взгляды.

Какой-то пьяный мужичок, брат-близнец Аполлоныча, бродил по грязному залу ожидания и заковыристо матерился. Судя по всему, последние несколько дней он провёл в компании Зелёного змия и его жены Белой горячки. В дальнем углу сидела ярко-накрашенная девушка лет восемнадцати в короткой джинсовой юбочке и лимонно-жёлтой куртке. По щекам её текли тушно-чёрные слёзы.

- Идите к нам! Вы, я вижу, скучаете, - обратился ко мне парень с тёмно-каштановыми, коротко подстриженными волосами. Судя по всему, он был в компании главным.

«Нет, уж лучше к Нине Ивановне», - прижимая к груди сумочку, я покинула душное, как будто явившееся из времён моего глубокого детства помещение.

Варька прислала смс с адресом своей родственницы. Какой-то мальчишка, бог весть почему гуляющий по посёлку после наступления темноты, согласился показать мне дом номер двенадцать на улице Серова.

Нина Ивановна, действительно, встретила меня радушно. Стала поить чаем, причитать и, конечно же, рассказывать о своей жизни и нелёгкой участи родных.

- Мы ведь с внучком живём совсем одни. Прямо сироты казанские, - говорила она. - Никого не видим. Только девчонки, племянницы дочери, провели здесь недельку. Но это было аж полгода назад. Нелли, племянница моя, такая всегда непутёвая была. Мужей меняла, как перчатки. А дети у неё росли, словно трава в поле. Удивительно, как это Катюшка такая положительная выросла. Институт закончила. Да и сёстры её, Ева с Каролиной, вежливые, воспитанные. Не то что современная молодёжь, которая учителей матом посылает и не краснеет. Но неприятности у них какие-то были. Это сразу видно. Ходили, как в воду опущенные. Особенно, Каролина. А потом на другой конец страны переехали. И у них это началось не вдруг. Помню, приехали они в декабре, и сказала Катюшка, что кто-то Каролину избил сильно. Она в командировке была. Не удивлюсь, если это парень её. Девочки-подростки вечно влюбляются во всяких негодяев. Потому и в полицию Лина отказалась обращаться. Она совсем обезумела. На рассвете к своему этому, как его культурнее назвать, бегала.

Я с трудом следила за хитросплетениями чужой жизни. А Глебушка, внук хозяйки, смотрел на меня огромными, как-то странно блестевшими глазами. После чая Нина Ивановна включила телевизор. Как и все пенсионеры, она и дня не могла прожить без международных, столичных и местечково-криминальных новостей.

Блондинка в строгом костюме поведала нам о серии ограблений цветочных киосков в Авдееве. Молодой человек, совершивший эти более чем странные грабежи, так и не смог объяснить, зачем ему понадобились розы, тюльпаны и орхидеи. «Да, наш городишко опять отличился», - подумала я. Далее последовал рассказ о мошеннице, входившей в доверие к одиноким пенсионеркам. «Работала» она преимущественно в областном центре. В посёлке Алмазный двое молодых людей не поделили девушку и устроили поножовщину.

- И завершает наш выпуск репортаж о трагедии в Золотогорске, - у диктора стал какой-то наигранно-драматический вид.

Показали нежно-розовую «хрущёвку», чем-то напоминавшую клубничный торт со взбитыми сливками, комнату, обставленную с мрачноватой роскошью. В тёмно-синих обоях с золотистыми полумесяцами таилось что-то тревожное, гибельное. Стол и чёрные стулья как будто приготовились к прыжку... В углу лежало тело, накрытое белой простынёй.

История была печальной, банальной и бытовой. Молодая женщина зарезала мужа то ли из ревности, то ли по какой-то другой причине. И убийца, и жертва находились в состоянии сильного наркотического опьянения. Показали и преступницу. Лицо худощавой блондинки, как водится, замазали, на розовом шёлковом халатике виднелись бурые пятна.

- Я ничего не помню! Совсем ничего! Уйдите от меня все! - визжала она.

- Напомним, что убитый, двадцатичетырёхлетний Эдуард Вершинин, уже дважды привлекался к уголовной ответственности. Несколько лет назад его обвинили в изнасиловании. А в сентябре этого года Вершинина задержали за распространение наркотических веществ и вовлечение в эту деятельность несовершеннолетних. Так же были арестованы подельники Вершинина. Рустам Муртазин, Игорь Панченко, Алексей Рябинин и Александр Вербицкий. Ещё двое: Алишер Сулейманов и Владимир Князев находятся в федеральном розыске. Эдуарда Вершина практически сразу отпустили из-за отсутствия улик.

Показали соседку Вершинина, пенсионерку лет восьмидесяти.

- Я всегда знала, что у Эдика что-то не в порядке. Пацаны и девчонки к нему по утрам так и шастали. Я-то уже несколько лет бессонницей мучаюсь, так всё вижу, - говорила она. - Да и жена его Светка всегда... с головой не дружила.

- Это он! Тот, из-за кого у Каролины и тёти Кати неприятности были! - лицо у Глебушки раскраснелось. Ему не терпелось поделиться с нами какой-то тайной.

- Кавалер ейный, что ли? - Нина Ивановна посмотрела на внука с недоверием. - Тебе-то откуда знать?

- А вот и знаю. И не кавалер он никакой.

И Глебушка, запинаясь, с ненужными подробностями поведал нам странную, запутанную историю. Он рассказал о первой подростковой любви, разбитом смартфоне и огромном долге. О том, как Каролину насильно сделали «закладчицей». О её непонятных отношениях с Максимом и страхе перед Эдуардом. Тем самым человеком, который погиб так глупо, по-житейски нелепо.

- Эх, что делается? - запричитала Нина Ивановна. - А ещё говорят, что сейчас спокойное, мирное время.

«Наверное, мальчишка придумал это всё. Не бывает такого», - история, однако, оставила у меня в душе неприятный осадок.

Уже дома я зашла на сайт Золотогорска и долго разглядывала фотографии. «Городок как городок, - рассудила я. - Брат-близнец нашего Авдеева. Такие же панельные девятиэтажки, обшарпанные «хрущёвки» и островки частного сектора. Ни парков, ни памятников, ни старинных зданий». Заглянула я и на ресурс под названием Типичный Золотогорск. Прочитала статьи о смерти Эдуарда Вершинина. В одной из них говорилось, что отец убитого занимает в полиции довольно-таки высокую должность. "Так вот почему его отпустили практически сразу после задержания, - промелькнула в голове крамольная мысль. - А ещё говорят, что милиция нас бережёт".

Попалось мне и сообщение о том, что в сентябре две тысячи девятнадцатого года полицейские задержали банду «закладчиков». Никому из них не исполнилось и восемнадцати. «Марина Т. и Ольга К. оказали сопротивление стражам порядка и вели себя неадекватно. Обе находились в состоянии наркотического опьянения. Уж не те ли это девушки, о которых говорил Глеб? Неужели же всё это правда? Слишком многое совпадает с реальной действительностью. Эдуард и подростки-закладчики существовали на самом деле. У Каролины и её сестёр были, по словам Нины Ивановны, какие-то неприятности. И просто так на другой конец страны не переезжают. Да и не смог бы двенадцатилетний пацан придумать такую запутанную детективную историю», - размышляла я.

И вспомнились мне странные граффити (адреса каких-то неизвестных Интернет-ресурсов) в подъездах и на стенах домов. Одинокие фигуры в капюшонах, бредущие по пустынным улицам в тихие рассветные часы.

«А ведь обращай родные больше внимания на подростков, сколько бы преступлений и самоубийств можно было предотвратить! Может быть, если люди узнают историю Каролины и Максима, они совсем по-другому взглянут на современное сытое и избалованное поколение? Вовремя придут на помощь и предотвратят беду?» - и ещё много разных мыслей мелькало у меня в голове...

Ночь заботливо накрыла Авдеев ватным, темно-синим одеялом, и звуки стали слышнее. Где-то там, за голыми чёрными деревьями, в мрачных подъездах и в переулках дремало зло. Кто-то по наивности или глупости ступал в него, словно в ледяную воду, и чудовища с горящими глазами набрасывались на него. Порабощали, подчиняли своей воле. И рождалась новая Рассветная тень. Почти химера, чьё малозаметное существование состоит из страха и чувства вины, холодных, безнадёжно-длинных вечеров и безрадостной утренней дымки.

Продолжение следует